Земля заката (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич. Страница 20

Наконец, банка показала своё дно. «Подливку» вымакивать не стал. Просто пошел в конец коридора.

До гальюна и рукомойника. Подливку вылил в дыру, банку выбросил в ящик для мусора.

Сначала казалось, что его всё-таки вырвет. Рвотные позывы были, хоть и слабые, но вскоре прошли. Тщательно на несколько раз помыл руки с мылом. И зубы почистил.

Никогда не любил квашеное. Даже капусту.

Но это –еще одна маленькая победа.

Полчаса прошло – не стошнило, значит, желудок всё переваривал.

И даже понос не напал. Вот что значит, хорошая наследственность. Может, среди далеких предков были представители народов, которым такая диета привычна.

Уже потом ему сказали, что никто не думал, что он слопает всю банку за раз и не помрет от этого.

Глава 4. Водный мир

Однажды рано утром Младший мыл палубу, выполняя наряд. Ещё не совсем рассвело. И вдруг «Харальда» осветил мощный прожектор. Раздался протяжный гудок чужого судна.

Похоже, все, кроме Саши, были в курсе.

– Патрульный катер, – объяснил встрепенувшемуся Данилову долговязый матрос-норвежец. – Большой.

– Принесли черти, – послышался голос Бориса Николаевича. – «Копейщики».

Заметив вопрос во взгляде новичка, боцман снизошел до объяснения.

– Их называют «Копье Рагнарёка», Саня.

– Это банда?

– Любая власть – банда, только крупная. А эти – власть. Легион берёт поборы. Но обеспечивает защиту от бандитов помельче, вроде «викингов» и «полярников». У здешних капитанов с ним договор. Мы платим гельд… и нам дают спокойно рыбачить.

– Они передают, что в этом районе недавно видели «полярников», – сказал боцману вышедший из надстройки рыжебородый радист, помощник Свенсона. – Предлагают нанять их посудину в качестве охраны. Скорее даже – требуют.

– Ну, пусть охраняют… но без доплаты. За что мы платим их боссам?

– Вот и капитан так им ответил.

Боцман с радистом и подошедшим старпомом ушли, а на палубе продолжились рутинные работы. Катер копейщиков сравнял скорость с «Харальдом» и пошёл параллельным курсом.

Саша рассматривал чужое судно. Оно было гораздо меньше их корабля, но тоже внушительным. Младший видел антенны и пулеметные турели. Другое вооружение не заметил, как и людей на палубе. Стального цвета «Копьё» показался Младшему не катером, а чуть ли не фрегатом. Явно произведен в одной из стран НАТО. На флаге был изображён знак, похожий на молнию, и чёрное копьё. Движение параллельными курсами продолжалось недолго, около получаса, потом катер так же внезапно подал несколько непонятных звуковых сигналов (будто выругался) и изменил курс. Вскоре его уже было не разглядеть в дымке.

Быстроходный.

Закончив проливать палубу, скрутив и убрав шланги, Младший и все, кто был на вахте, спустились вниз, в кубрики. И перед новой сменой ещё успели обсудить визит «крыши». Саша узнал от Скаро, что «Копьё Рагнарёка» – самые отмороженные из дивизий Северного Легиона. Они слишком серьезно относятся ко всякой нордической мишуре. Их крепость – на севере Норвегии, в Трондхейме, который они называют Нидарос… это древнее название города. У них трения даже с другими дивизиями. Терпят их только ради боевой мощи.

После разговора с легионерами и радист, и старпом нервничали, явно чего-то опасаясь, и только невозмутимость капитана не давала понять, что думает он. Но вроде обошлось. Саша понял, что они только что избежали каких-то крупных разборок.

– Мы и без них знаем про пиратов. Благодетели, блин. Хотели по-быстрому наварить. Пусть уплывают.

– Откуда они вообще? – спросил Саша у Скараоско.

Он помнил разговор со штурманом Свенсоном, но ту листовку Легиона потерял. Достал однажды на палубе, а её вырвало ветром и унесло.

– У Легиона штук десять баз на островах и на шведском берегу, еще пара в Норвегии. Но главная – в Треллеборге. На юге Швеции.

– Они и правда поддерживают порядок?

– Конечно. Попробуй против таких взбухни. Но они больше, чем полиция.

– И что ты о них думаешь?

– Ну, – Скаро почесал затылок. – Как сказать… Конечно, жёсткая публика. Но в чем-то я с ними согласен. С их повесточкой. Пусть на Земле будут желтые, черные, да хоть зеленые в крапинку люди. Только они – у себя, а мы – у себя! В этом легионеры правы, я считаю. Но я – христианин и долбанутых язычников не люблю. Все эти вервольфы, берсерки… одного я даже знал... вся эта херня годится, только если готов регулярно нажираться грибов. Тогда к тебе явятся и Локи, и Один, и даже Рагнарёк увидишь. Хотя валькирии еще ничего, жаль, только в мифах существуют.

Он хмыкнул.

– И страшные же у них на севере бабы… Зато кочергу могут согнуть. С холодным оружием не расстаются. Совсем как наш Шаман. Особенно топоры любят. Но самые жуткие там – ульфхедины – викинги-волки. Настоящие отморозки. Один может целый взвод вырезать, причем без ножа, зубами. Только мухоморный отвар наливай. Хотя и христиан среди них хватает… Только Христос там свой, особый. Воинственный. “Gottmituns”.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Да так, – произнес молдаванин, почесывая руку. – Знакомые рассказывали. Один из них служил в этом самом «Копье».

К счастью, инцидент не получил продолжения. Видимо, Ярл сумел договориться с покровителями. Возможно, предъявил разрешение на проход, полученное у верхушки Легиона. Это заставило «копейщиков» оставить их в покое.

В команде «Харальда» были в основном одни белые, но иногда мог затесаться и какой-нибудь «цветной». Потомок бог знает как осевших когда-то в северных краях индусов или даже арабов. В этот раз имелся чистокровный филиппинец, звали его Фидель. Младший уже видел людей с таким смуглым цветом кожи. Относились к матросу-тёзке кубинского революционера нормально. И сам он говорил на ломаном английском: «У нас расизм нету». Был ещё матрос с преобладающей долей индусской крови и несколько полукровок.

Младший вспомнил, как пару дней назад штурман Свенсон, зайдя в матросскую кают-компанию, двинул чудную речь. Он не был пьян, но взгляд казался странным. Будто штурман принял что-то, изменяющее сознание. Хотя ему, как редкому специалисту, начальство позволяло чуть больше, чем другим.

А может, он и не принимал ничего, а просто на время перестал притворяться.

«Славные матросы нашего корабля! Да здравствует дружба арийских, шемитских и хамитских народов, детей Атлантиды, покорителей Лемурии! Я всех вас люблю. Все мы люди. И европейцы. И индусы. И турки. И арабы. И даже негры… хоть их сейчас среди нас нет. Мы одинаково верим в семейные ценности. Любим свою родную землю и держим слово! Бьем без пощады наших врагов. Чтим Бога нашего вседержителя… или богов, сколько бы рук и голов у них ни было. А еще мы одинаково ненавидим подлых, хитрых, лживых...»

Кого? Окончание потонуло в бравом хохоте, который показался Младшему согласным, а не издевательским. Кто-то одобрительно размахивал руками. Они могли считать Свенсона нелепым гиком, но его слова возражений не вызывали.

«Вряд ли он имел в виду русских, – подумал Младший. – Количество слогов другое в английском слове. Да и какими угодно могут считать русских, только не хитрыми…».

«Это он про марсиан», – закончил за штурмана его рыжий помощник, который пришел за начальником и увёл, пока тот не наговорил еще больше.

Когда дверь закрылась, все чуть не попадали со смеха под столы. Младший тогда смотрел на это единение в шовинизме неплохих по сути людей… и сделал для себя еще одну пометку о человеческой природе.

Ничто так не сближает… как противопоставление чужому, чуждому. Особенно если этого чужого в жизни не видел. «Против кого дружим, мужики?». А вот ради чего-то созидательного людям сойтись вместе гораздо труднее.

Возможно, это была хитрая попытка штурмана провести агитацию. Но ему не дали, потому что капитан на своём корабле ничего такого не допускал.

Данилов забрался на койку и взял плеер. Если в Питере он слушал русский рок, то здесь прибился по европейскому «металлу». В наушниках повторялись слова “Reise, reise, Seemann, reise“, что было в тему ситуации. Но слушал он музыку и потяжелее Раммштайнов.