Познай, где свет (СИ) - Чернякова Наталья. Страница 26

Бернгардт подошёл к окну и распахнул его, вдыхая холодный осенний воздух.

— Он и сам дрался, ты на себе испытал его кулаки, когда в пятом или шестом классе приехал из Германии и пришёл в нашу школу.

— Ага, каждый день с синяками ходил, пока вы с Виталькой не заступились. Сначала сам Варенец лупил, потому что я — слабак — ответить не мог, а потом, когда начал посещать спортивную секцию и драться со мной один на один стало опасно, решил подсылать дружков. Окружат человек пять, успеешь одному - двоим навесить, а остальные трое навалятся, как шакалы, вместе, собьют с ног, а потом запинают. Не понимаю, за что? — горько усмехнулся Никита.

— Ему не нравилось, как ты на него смотрел. Ненавидел гордых — это я тогда так считал, а сейчас думаю, ещё подозревал, что Аринка к тебе неравнодушна. Любил он её с самого детства — все знали.

Никита закрыл окно и удивлённо уставился на Илью:

— Мы тогда с ней даже не общались.

— Что это меняет? — усмехнулся Илья.

Никита пожал плечами:

— Ну да, в принципе, ничего.

Он заприметил Арину только к концу восьмого класса, когда они ходили в поход, и она из-за своего упрямства едва не утонула в реке. До этого не замечал: она училась в другом классе вместе с Воронцовым. Он девчонок-то из своего класса начал различать годам к четырнадцати-пятнадцати, а до этого даже по именам многих не знал — не интересовался.

— Я одного не могу понять, почему Елена Николаевна не пресекла эти драки? Не знала, что ли? — пожал плечами Самойлов.

— Знала, я не разрешал вмешиваться, сказал, сам разберусь. Батя поддержал и отвёл в секцию. Послушай, а ты с Варенцом общаешься?

— Один раз сидели в кафе: он с Пересветовой и я с Эльвирой.

— И что?

— Что?

— Да говори ты уже, почему из тебя приходится всё вытягивать клещами? — вконец разозлился Никита, соскочив с места и заходив от волнения по комнате. Мама говорила, что эта привычка — в минуты напряжения шагать по квартире туда-сюда ему досталась от биологического отца, правда, его он никогда не видел.

В тот осенний вечер, поговорив по телефону с подругой, Эльвира настояла на встрече, сказав, это нужно Арине, чтобы как-то объединить всех в одну компанию. Раз уж подобным образом их свела судьба, пусть между парнями будут хотя бы приятельские отношения, если дружить не получается. Пора забыть все детские обиды и жить взрослой многогранной жизнью. Илья сначала воспротивился, ибо не переносил общество прежнего врага, но выслушав аргументы Эльвиры, с трудом согласился и начал собираться на встречу.

Как сказали бы официально-деловым языком в «Новостях», встреча прошла в тёплой и дружеской обстановке. Парни осторожничали и молчали, чтобы не подвести девушек, а те без умолку болтали, наслаждаясь редким в последнее время общением.

— Нормально посидели, он почти не разговаривал, только следил за Аринкой, старался ей угодить, красиво ухаживал.

— А она?

— Она много смеялась, шутила. Не знаю, мне кажется, Пересветова вполне довольна жизнью и даже счастлива.

— Арина знает, что мы с Барбарой расстались?

— Я ей сказал.

— А она?

— Она сказала, ничего, всё будет хорошо, Никита ещё будет счастлив.

— Вот значит как…

— А ты, конечно, думал, что она тут же побежит за тобой. Прости, но ты её очень обидел, не ответив на любовь. Я бы тоже оскорбился.

Затренькал телефон, и Илья улыбнулся: восемь непрочитанных сообщений от Эльвиры и в каждом по три слова «люблю». Как хорошо, что у него нет таких проблем, как у друга: в семейной жизни полный штиль и благодать. Влад, бывший приятель Эльвиры, может, и хотел бы сделать гадость: морду ему набить или дружков подослать для того же, но не посмеет: вместе с папашкой - архитектором и отцовскими долларами в придачу он ничто против силы прокурорских актов. А вот у Никиты да, всё непросто.

— Я понимаю. Ну что ж, пусть Аринка будет счастлива.

И всё-таки он ей позвонил.

Глава 30

Барбара целый день одолевала сообщениями, писала Никите о совершённой ошибке, о своём неподобающем поведении. Но давала обещание: больше такого не повторится, она теперь ни-ни — молчок, ничего не скажет вопреки словам Никиты или против его семьи, даже не подумает. В конце концов, должен же парень понять, что она непотребно выразилась в сердцах, на самом деле так не считает и ничего, кроме любви, от него ей не нужно. Апофеозом дня стали сообщения с предложением встретиться в детском парке, где гуляют преимущественно мамы с детьми — и это была странная мысль. «Уж не намекает ли Барбара о ребёнке?», — почему-то подумал Бернгардт. Подтверждая его мысль, несостоявшаяся жена позвонила сама:

— Привет.

— Ты зачем звонишь? — грубо спросил Никита: на кой чёрт ему сдались эти политесы.

— Я придумала, что нужно сделать, чтобы скрепить семейные отношения. Нам нужны дети, — радостно протараторила девушка, не обращая внимания на его холодный тон. — Понимаешь…

Никита дальше слушать не стал и прервал странный спич Барбары:

— Это помешает твоей звёздной карьере! Так что, поезжай в Москву и реализуй свой профессиональный потенциал по полной. Может, найдёшь перспективного и богатого мужа.

Барбара поняла, что ему всё известно о разговоре с Голубевым, но всё же попыталась оправдаться:

— Но я люблю тебя… — сказала она, сделав акцент на слове «тебя», а потом печально и укоризненно вздохнула.

— Себя ты любишь, — отрезал Никита. — Я же говорил, чтобы не пыталась со мной связаться. Не трать время — бесполезно. Пойми это и прими как необратимое. — И заблокировал контакт, впервые после расставания с Барбарой почувствовав некоторое облегчение — как будто с плеч свалился громоздкий чемодан без ручки, про который говорят: и нести тяжело, и бросить жалко.

Вскоре Никита с головой ушёл в работу, решив для себя, что это позволит быстрее привести мозги в порядок, потому уходил на службу рано утром, а возвращался поздно вечером.

Через неделю после звонка Барбары Бернгардт по обыкновению рано отправился на работу, не подозревая, что этот день начнётся с происшествия.

Никита ехал на старенькой отцовской Volvo и крутил головой на сто восемьдесят градусов, ибо не так давно получил права и потому неуверенно сидел за рулём. Вдруг издали он увидел бегущего в направлении парка мужчину, одетого в приметную ярко-голубую куртку. А далее было как во сне: пожар, белый, как снег, раненый, закованный в наручники преступник.

В «Новостях» об этом рассказали скупо и неэмоционально, весь сюжет занял всего-то две минуты, но лишь сейчас Никита осознал, как тогда рисковал, только случайность спасла его от гибели: «Водитель, управляя угнанным автомобилем, скрылся от преследования ГАИ и резко завернул на пустынную улицу, затем вылетел на пешеходную дорожку, задев бампером проходившего человека. Резко остановившись, злодей бросил в бензобак похищенного автомобиля горящий предмет и скрылся.

Случайно оказавшийся на месте преступления сотрудник полиции заметил вспыхнувшую, как факел, машину и возле неё неподвижно лежащего человека. Лейтенант Бернгардт подбежал к раненому, оттащил его на безопасное расстояние и сам затушил горящий автомобиль порошковым огнетушителем.

Вызвав скорую помощь и ГАИ, полицейский побежал в парк, где скрылся преступник, и вскоре заметил угонщика по характерной ярко-голубой ветровке, злодей в отличие от Бернгардта плохо ориентировался в парке с густо растущими соснами и елями, потому заблудился, этим и воспользовался полицейский. — «О да, — усмехнулся Никита, слушая диктора. — Все тропы здесь в детстве и юности хожены - перехожены, каждое дерево известно, иным даже давали имена, к примеру, говорили: «Встреча у Эльзы» — это была будто игра в шпионов. Странно бы было, если бы я не ориентировался в парке легко и свободно». — Однако преступник так просто не сдавался, выбежав на мокрую после дождя и слегка оледеневшую дорожку, начал отстреливаться. Только случайность помогла безоружному лейтенанту задержать злодея: преступник, поскользнувшись, поранил ногу.