Как я изучаю языки. Заметки полиглота - Ломб Като. Страница 33

От так называемых переводчиков-«дипломатов» требуется глубокое, детальное знание какой-то специальной области. Переводят они, как правило, «последовательно», то есть в паузах между отдельными предложениями или более или менее законченными частями предложений, произносимых иностранцем. Кроме знания языка и профессиональных знаний они должны владеть еще одним навыком – так называемой «ретентивной», удерживающей памятью, подкрепленной умением делать по ходу перевода необходимые записи особо сложных по смыслу мест. Этому учат в переводческих школах.

В целях экономии времени на международных совещаниях пользуются системой синхронного, то есть одновременного перевода. Суть этой системы заключается в том, что переводчик находится уже не рядом с соответствующим делегатом, а где-то вдали от него, в своей пространственно и акустически изолированной языковой кабине, оборудованной микрофоном, наушниками со звукоизоляторами (чтобы не слышать собственного голоса, точнее, чтобы собственный голос по возможности не заглушал голос оратора, подаваемый в наушники). Синхронист говорит одновременно с оратором, отставая от него лишь на несколько слов. Идет в наушники иностранная речь, синхронист переводит ее на родной язык (в это время все остальные кабины соединены с микрофоном «ведущей» в данное время кабины, и перевод ведущего вновь переводится на все прочие языки конференции, а затем идет в зал, в микронаушники делегатов). Пошла в наушники родная речь – либо из зала, от оратора, либо из какой-то другой языковой кабины, ставшей в свою очередь ведущей, – синхронист переводит ее на «свой» иностранный язык. В помещениях, где нет кабин, пользуются переносными микротелефонными аппаратами, так называемыми «шепталами».

Синхронный перевод – одна из наиболее интересных и наиболее современных языковых профессий, и родился он опять-таки сравнительно недавно. Считается, что местом и временем его рождения стал судебный процесс над фашистскими военными преступниками в Нюрнберге.

Синхронный перевод получил дальнейшее развитие с совершенствованием радиотехнического и электронного оборудования, а также с ростом уважения к суверенитету народов: признано необходимым дать возможность делегату любой страны на любом международном форуме говорить на родном языке, даже если он владеет одним из четырех-пяти «мировых» языков.

К сожалению, находятся еще люди, которые при всем почтении к письменному переводу, и особенно переводу художественной литературы, считают устный перевод делом пустяковым, не требующим никаких особых умений и навыков, а тем более умственных способностей. Конечно же, переводчику вовсе не обязательно вникать в переводимую им речь. Многие переводчики, блестяще владеющие языком и навыками мгновенного схватывания и грамматико-стилистической передачи фразы, сумевшие, как мы говорим, приобрести «вторую память», действительно в состоянии почти полностью отключиться от содержания звучащего текста. Но психического, умственного напряжения, как вы уже, наверное, поняли из вышесказанного, это не снижает. Медицинские эксперименты установили, что во время работы пульс синхрониста достигает 160 ударов в минуту, что на 20 ударов больше, чем у штангистов в момент – только в один момент – поднятия тяжести, а энцефалограмма показывает необыкновенное и, по мнению некоторых специалистов, предельное сосредоточение центров мозга в одну-две ярчайшие доминанты. После 15–20 минут работы в кабине загнанный мозг, властно требуя отдыха, включает охранительное торможение – наступает «мертвая точка», когда либо необходимо сделать усилие воли, либо уступить. Поэтому на конференциях переводчики работают «экипажами» – от двух до четырех человек на кабину. Чем меньше переводчиков на кабину, тем больше нагрузка на каждого, тем больше требуется уже не профессиональных, не языковых, а личностных качеств. Это момент психологический. Что же касается лингвистического момента, то профессия переводчикасинхрониста настолько нова, что еще никто не дал исчерпывающего анализа способов, методов и возможностей синхронного перевода. А он в настоящее время является высшей формой устного перевода.

У этой формы перевода есть свои внутренние сложности, которые невозможно преодолеть только знанием языка или только знанием темы. Гораздо важнее навык, с помощью которого мысль – да простят мне специалисты эту профанацию психологии, нейрофизиологии и психиатрии, – вырываясь из цепких объятий языка-источника, начинает лихорадочное переодевание в лексические, синтаксические, фонетические и стилистические формы целевого языка.

Работу переводчика-синхрониста затрудняет еще и тот факт, что ораторы порой не владеют в достаточной мере культурой речи: неправильно строят фразы, не заканчивают их, торопятся, не выговаривают точно звуки, сложно и путано говорят о простых вещах и так далее. «По Сеньке и шапка» – гласит русская поговорка: если речь такого оратора переводится плохо (плохо – понятие в переводе обширное: неполно, неточно, путано, грамматически и стилистически нечисто), то жаловаться оратор может только на себя. В надежде на то, что среди читателей этой книги найдутся настоящие и будущие ораторы, позвольте воспользоваться случаем и передать от имени всех переводчиков-синхронистов несколько просьб:

– выступая, не спешите, тщательно выговаривайте все слова, заканчивайте все фразы, которые начали, говорите по возможности с выражением (что позволит нам прогнозировать ваши последующие слова, а также выбрать нужную грамматическую конструкцию или стиль);

– если вы говорите экспромтом, не стремитесь подражать стилю письменной речи, говорите просто, не бойтесь повторений одних и тех же слов, не бойтесь показаться некрасноречивым;

– если же вы тщательно, еще до заседания, сформулировали свои мысли на бумаге, то пусть ваша речь и в этом случае будет похожа не на газетную статью, а скорее на запись беседы, пусть стиль ваш будет разговорным, а не письменным, ибо ваша речь будет произноситься; а если ваши мысли не позволяют одеть их в простые формы, если вы еще не научились дисциплинировать свое прочтение, то дайте в каждую кабину копию вашего выступления, ведь вы говорите по бумажке, а переводчик должен импровизировать; начинается невидимая, незаметная для непрофессионального уха борьба между переводчиком и оратором, в которой переводчик всегда проигрывает, а если и выигрывает, то с такими потерями, что иногда оказывается неспособен эту борьбу продолжать.

Большую трудность синхронного перевода по сравнению со спонтанной речью позвольте проиллюстрировать примером. На размышление даны доли секунды; чаще всего переводчик оказывается в «чистом минусе»: ему надо отгадать, как прозвучит через одну-две секунды то, что он переводит сейчас, куда повернет оратор.

Возьмем какое-нибудь предложение, которое надо перевести на иностранный язык. Допустим такое: «Соли, растворимые в воде, не годятся для производства этого лекарства, используемого главным образом в ветеринарной практике».

Как и во всяком сообщении, в этом предложении есть ключевое слово, которое выражает суть высказывания, новый элемент, содержащийся в нем. Нечто, чего не знает не только переводчик, но и специалисты, заслушивающие это сообщение. Нечто, что и в вузах только еще будут изучать, и, возможно, как раз после данного совещания или конгресса. В нашем предложении непрогнозируемым заранее элементом, сутью является слово «не». В русском предложении оно стоит на пятом месте. А если переводить то же самое с немецкого, да еще синхронно, вместе с оратором? Немецкий текст будет звучать примерно так: Wasserlösliche Salze eignen sich zur Herstellung dieses, hauptsáchlich in der Veterinarmedizin verwendeten Medikaments nicht.

Суть сообщения, ради которой говорит оратор, заключенная в словечке nicht, стоит в предложении на последнем месте, и даже не просто на последнем, а на четырнадцатом!

Лучше всего, конечно, подождать, пока не прозвучит это злосчастное «не», а потом уже переводить. Но в практике перевода это не всегда осуществимо, ибо в частях, предшествующих ключевому слову, может содержаться много цифр, технических выражений, которые нельзя доверять памяти, а лучше всего выговорить их как можно скорее. Кроме того, останавливаться, замолкать можно только оратору. Молчание оратора воспринимается примерно так: «Какой серьезный человек, он чувствует ответственность не только за высказывание, но и за его форму!» Если же замолкает переводчик, то делегаты, находившиеся до сих пор в полуубаюканном состоянии, тотчас встревоживаются: «Ну и лоботрясы же сидят там, в кабинах, спят они, что ли?»