"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Божич Бранко. Страница 144

– Но я в самом деле…

– Разумеется, эти идеи зародились в вашей голове самостоятельно, но только после того, как я имел неосторожность рекомендовать вам некоторые положения теории предельного сложения несущих.

Представление не отняло более получаса, а вечером Глаголен принял у себя с десяток членов Северского научного сообщества – элиты научных элит (годовой взнос для членства в сообществе слегка превышал выделенную Войте ренту).

– Твоя задача – показать ум и знания, а не характер, – напутствовал его Глаголен, прежде чем ввести в гостиную. – Можешь дерзить, но делай это остроумно.

Ученые мрачуны расположились за длинным столом напротив двери и уставились на вошедшего Войту выжидающе – ему не оставалось ничего более как поставить ноги на ширину плеч и спрятать руки за спину.

Первый же вопрос привел его в замешательство, и подвох он заметил не сразу.

– Скажите, вы в самом деле способны зажигать солнечные камни?

– Мое тело, как тело любого чудотвора, представляет собой магнитный монополь; я, как любой чудотвор, могу создавать радиальное энергетическое поле и управлять степенью его натяжения.

Столпы северской науки разве что не захлопали в ладоши от восторга – будто увидели говорящую собаку, о которой раньше только слышали. А Войта догадался, к чему был задан этот вопрос: для мрачунов чудотворы были прежде всего невольниками, освещавшими их дома. И сесть за стол ему не предложили: наверное, для многих было бы оскорблением сидеть за одним столом с чудотвором, невольником, пусть и бывшим.

– А каким образом энергетическое поле может быть переведено в псевдомеханическую энергию так называемого удара чудотвора?

– Это вопрос из области ортодоксального мистицизма, я не волен его обсуждать.

– О, ортодоксальный мистицизм! Это герметичная наука чудотворов, не так ли? – саркастически осведомился один из гостей. – Я слышал, он основывается на достижении экстаза и последующего за ним этапа ясновидения.

– Научная дисциплина не может достигать экстаза. Мистицизм – естественная наука, многие его разделы имеют математические описания. Эксперименты в области экстатических практик ничем не отличаются от экспериментов в медицине и, насколько я понимаю, герметичной антропософии.

– Господа, – кашлянул Глаголен, – магистр Воен не занимается экстатическими практиками, он изучает магнитодинамику в самом широком ее смысле. На рассмотрение он представил работу по математике, существенно расширив мою теорию предельного исчисления. И если я считал предельное исчисление инструментом для описания механического движения, то Воен перенес его применение на движение тел в энергетическом поле.

– Магнитодинамика не является приоритетным направлением научных изысканий Северского университета, или вы этого не знали, доктор Глаголен? – едко заметил какой-то лысый старикан.

– Позвольте мне самому решать, в какие изыскания вкладывать собственные деньги. Я довольно жертвую университету и помимо положенных взносов научному сообществу, для того чтобы обращать внимание на сиюминутные его приоритеты. Через сто лет магнитодинамика станет главной прикладной дисциплиной Обитаемого мира, и мне жаль, что мы с вами не можем побиться об заклад, – я бы непременно оказался в выигрыше. Однако в данном случае речь идет о работе по математике, а математику из приоритетных направлений никто пока не исключал.

– Магнитодинамика – это прожекты чудотворов, – тихо, а оттого грозно, сказал высокий мрачун в тяжелой красной хламиде, – и прожекты довольно опасные. Даже наши уморительные гости из Славлены не осмелились выдвинуть на рассмотрение работы этой тематики.

– Магистр Воен тоже не выдвигает на рассмотрение работ по магнитодинамике. Но если мы и дальше будем исключать магнитодинамику из рассмотрения, то вместо всеобщей науки получим однобокий прикладной подраздел герметичного мистицизма.

Войта понимал, что мрачун Глаголен дает ответ другому мрачуну, но ответ все равно его царапнул: будто их с Глаголеном работа направлена против чудотворов.

– Чудотворам никогда самостоятельно не развить столь сложную научную дисциплину. А ваши изыскания, Глаголен, дают им в руки инструмент для совершенствования опасных Обитаемому миру опытов, – продолжил мрачун в красной хламиде. – И я буду настаивать на возведении предельного исчисления и всех вытекающих из него математических теорий в ранг герметичных наук.

Захотелось посмеяться: этот мрачун только что опроверг Глаголена, утверждая, что Войта работает не против чудотворов, а как раз наоборот.

– Математику нельзя сделать герметичной, это противоречит логике, – неожиданно для себя вставил Войта. – Для того чтобы вывести основные положения предельного исчисления, не нужно обладать ни способностями мрачуна, ни способностями чудотвора. Это может сделать любой, нечудотвор и немрачун. Не поставите же вы под запрет изучение арифметики в начальных школах?

– Я бы вообще запретил немрачунам получение какого бы то ни было образования, включая начальное, – с вызовом ответил мрачун.

– Хвала Предвечному, не вам это решать, – с не меньшим вызовом парировал Глаголен. – И пока что Северский университет открыт для всех без исключения, а изучать математику можно не опасаясь смертной казни.

– Давайте от политических вопросов вернемся к труду магистра Воена, – кашлянул кто-то из ученых мрачунов. – Мне было бы интересно знать, каковы перспективы у его теории? Завтра нам предстоит решить, интересен ли его доклад сессии университета вообще и какой секции в частности. Кроме того, магистр выдвигает свой труд на соискание степени доктора, и пока у него есть только одна рекомендация – доктора Глаголена.

Беседа, чем-то неуловимо напоминавшая допрос, продолжалась еще около часа, Войта устал. Сесть ему никто так и не предложил, и хотя мрачуны больше говорили друг с другом, на него все равно обращались их пристальные взгляды.

Глаголен отужинал с гостями, Войте же еду подали отдельно, в пустовавшей комнате для прислуги; впрочем, на это он как раз не обиделся. Молоденькая горничная, заботам которой он был поручен, выпрыгивала из платья, лишь бы ему угодить, и до Войты не сразу дошло, что она его еще и соблазняет, – решил сначала, что так себя ведут и так одеваются все столичные горничные.

– Тебе денег дать? – спросил он наконец (Глаголен настоял на том, чтобы в Храсте Войта всегда имел при себе кошелек).

– Нет-нет-нет! – Она замотала головой. – Господин мрачун мне заплатит. За все.

Войта выгнал девку прочь, но ему хватило ума отложить объяснения с Глаголеном до ухода его напыщенных гостей. Он устроился перед очагом в библиотеке и замечательно провел время с бутылкой вина и подвернувшейся под руку книгой о гадах, не сразу разглядев, что это труд по герметичной герпетологии.

Глаголен явился в библиотеку нескоро – долго выпроваживал гостей, – но в добром и расслабленном расположении духа.

– О, Предвечный, как же я от них устал! – начал он, усаживаясь в соседнее кресло. – Но все прошло в высшей степени удачно: я заручился еще одной для тебя рекомендацией. А ты хорошо держался и произвел благоприятное впечатление.

– Вы имеете в виду, крепко простоял на ногах целый час и ни разу не пошатнулся?

– Оставь. Те трое магистров, которых ты видел днем, окажись они перед такой публикой, почли бы за счастье попрыгать зайчиком, буде господа мрачуны об этом попросят.

– Едрена мышь, я рад, что господа мрачуны не попросили об этом меня.

– Они не такие уж глупцы, чтобы не знать, кого о чем можно просить. Многие из них держат чудотворов не только для того, чтобы зажигать солнечные камни, – они пользуются и услугами наемников для защиты своих владений. И, хвала Предвечному, ты все же больше похож на наемника.

– Вы поэтому решили, что после ужина мне потребуется девка?

– Я подумал, что тебе надо расслабиться. Что́ для этого может быть лучше вина и красивой женщины? От вина, я смотрю, ты не отказался. Так в чем ты усмотрел оскорбление?