Черный клинок - ван Ластбадер Эрик. Страница 19

Минако согласно кивнула и заметила:

– Я сознаю свою вину, Юджи-сан. Ведь это я надоумила тебя создать Оракула. И именно я привела Моравиа, а он убедил тебя использовать его для опытов, как какую-нибудь морскую свинку.

– Но, мама, он же знал, что идет на риск. Минако печально улыбнулась.

– Тогда не вини себя, Юджи-сан. Моравиа сам выбрал свою карму.

– Да, ты права, мама, – ответил Юджи. – Но все же я чувствую себя обязанным пойти в храм Сенсо-ри.

Минако согласно кивнула головой:

– Вот это правильно. Мы пойдем вместе.

Они подошли в реке Сумида и взяли там водное такси, на котором доехали до района Асакуса, где находится храм Сенсо-ри. Храм был построен в честь Каннона – буддийского бога милосердия – и считался священным местом. Минако не раз приводила сюда своих детей по большим праздникам.

Они шли вдоль длинной торговой улицы, сплошь заставленной множеством лотков и палаток, в которых продавалось все – от зонтиков из папиросной бумаги и традиционных деревянных гребней до заводных роботов и водки сакэ – ив любое время. На минутку они остановились у огромной курильницы перед входом и, сложив ладони ковшиком, зачерпнули густого ароматного дыма и обдали себя с ног до головы. Согласно поверью, они тем самым надолго обеспечили себя добрым здравием.

По широкой лестнице они поднялись наверх и вошли в храм. В его тишине громко отдавалось эхо. Со всех сторон их окружали огромные колонны, с потолка свисали светильники, похожие в этом своеобразном лесу на сосновые шишки. Высокий потолок, напоминающий далекие клубящиеся облака, был украшен разными сценами из японского фольклора, а может, из истории, в зависимости от того, как их рассматривать.

Они попросили буддийского монаха зажечь потухшую курильницу и, пока курился густой дым, кружась и завихряясь, подобно змеиным языкам, в спокойном холодном воздухе храма, произносили молитвы.

Юджи знал, что этот ритуал действует успокаивающе, и поэтому сам понемногу пришел в себя. Но, взглянув на мать, когда они уже уходили из храма, заметил, что она по-прежнему чем-то встревожена.

Солнце уже взошло, его лучи с трудом пробивались сквозь мощный слой промышленных выбросов, накрывших, словно одеяло, столицу. Асакуса казался фантастическим видением, картиной, написанной кистью художника-импрессиониста, кем-то вроде Жоржа Сера. Минако поежилась от холода и заметила:

– Чувствую, как что-то меняется в воздухе.

На Юджи подействовало дурное предчувствие матери, но он поспешил сказать:

– Меняться будет к лучшему.

– Нет, – возразила Минако. – Мы на краю пропасти, и под нами во мраке разверзается бездна.

Размахивая в разные стороны сцепленными вместе руками, она предостерегающе произнесла:

– Юджи-сан, вижу, как что-то движется в этой бездне. Что-то такое, чего я еще не могу распознать.

По крыше автомашины тяжело молотил, как боксер кулаками, проливной дождь. Припарковав машину поблизости от «Городской гнили», Вулф спокойно смотрел, как выбивается пар из-под асфальта, а ремонтные рабочие в непромокаемых плащах суетятся и пытаются перекрыть утечку пара.

Он уже пробовал дозвониться в министерство обороны в Вашингтоне и разыскать неуловимого Макджорджа Шипли, приятеля Моравиа, но его каждый раз отсылали из одного управления в другое. Казалось, никто не хотел брать на себя ответственность за существование Шипли. На деле же это означало, что либо он сталкивался с плохой работой хваленых федеральных чиновников, либо Маун подсунула ему неверный телефон.

Проклиная на чем свет стоит неразбериху в электронной системе министерства обороны, он позвонил из машины одному своему знакомому из нью-йоркской штаб-квартиры ФБР. Никто из городской полиции не мог запросто по-приятельски обратиться к сотрудникам ФБР, хотя время от времени они и оказывали услуги друг другу. Отношения между сотрудниками этих двух ведомств были весьма зыбкими и могли прерваться в любую минуту, стоило лишь одной из сторон отказаться взять на себя дополнительные обязанности.

Вулф держал трубку возле уха, а его знакомый Фред из ФБР ждал, когда компьютер подключится к системе. «Проклятые ремонтники», – проворчал фэбээровец. Вулф, глядя через ветровое стекло машины на струи пара, вырывающегося из недр Нижнего Манхэттена, только посочувствовал, может, на секунду-другую этим баловням судьбы.

– Все в порядке, – раздался наконец-то голос Фреда. – Я подключился к программе персонала министерства обороны. Как, ты говорил, зовут того парня?

– Макджордж Шипли.

– Так-так. Не клади трубку.

На противоположной стороне улицы из машины техпомощи говорил по телефону бригадир ремонтных рабочих. «Вызывает подмогу», – догадался Вулф. Затем он переключил внимание на женщину, стоявшую на тротуаре.

Она держала на плече зонтик из рисовой бумаги. Вулф старался рассмотреть ее лицо, но мешала плотная завеса дождя. На женщине были надеты черные туфли с высокими хромированными каблуками, блестевшими в свете фар проходящих машин. Короткая черная мини-юбка не скрывала ее стройных ног. Просторный жакет из черной шерсти с кожаными вставками, отливающими металлическим блеском, закрывал ее только до пояса. Она перешагнула через водосточный желоб, по которому рекой бурлила вода, и Вулфу сразу же бросилось в глаза ее бледное лицо с черными глазами – лицо необычайно красивое и безусловно восточное. Может, японка? Но в этот момент грузовик тяжело заурчал и поехал, разбрызгивая грязную жижу из-под колес. Женщина пропала из виду.

Вулф прикрыл веки, но зрелище изящных бедер японской девушки запечатлелось в его памяти и отказывалось исчезнуть, подобно скрытому отпечатку пальцев на ноже убийцы.

– Порядок, – раздался в трубке прокуренный голос Фреда. – Я, конечно, извиняюсь, милок, но Макджордж Шипли нигде не числится.

– Ты уверен?

Женщина в черном по-прежнему не уходила из воображения. Более того, теперь она шла вниз по улице, красиво передвигая свои длинные ноги.

– Вот, например, есть Шипли Уильям из снабженческого управления, другой Шипли – вольнонаемный из финансового управления. Зовут Дональдом. Вот и все.

– Но он должен быть там, – не сдавался Вулф.

– Ну что же, может, и должен, – усмехнулся Фред, – но я не могу его найти.

– Как так? – Мысли о японке мигом вылетели у него из головы.

– Неполные сведения, милок. Это касается всех правительственных справочников. Если ты заметил, немало скрытого дерьма проливается за пределами Вашингтона. Ребята, занятые в этих операциях, не упоминаются в справочниках, а то, не дай бог, кто-нибудь, пусть даже из ФБР, еще невзначай позвонит им.

– Так, значит, как тебя понимать? Что Шипли вообще не существует или что он «призрак» из секретной службы?

– Что-то вроде этого, – ответил Фред. – Ну вот, теперь мы в расчете, милок. Мне надо идти.

Вулф положил трубку и с минуту отрешенно смотрел, как навстречу холодному дождю со свистом вырывается горячий пар. Крыша машины непрестанно гремела, как тугой барабан. Какие, черт побери, дела имел Лоуренс Моравиа с военной разведкой? Или же Маун, упоенная своей осведомленностью, в неуемной фантазии придумала липовое ведомство?

Он вынул блокнот и глянул на номер вашингтонского телефона, который она продиктовала ему и сказала, что этот призрачный Шипли якобы передал его Моравиа. Он тяжело вздохнул и набрал номер.

Семь раз раздавался длинный гудок, и он уже настроился было услышать механический голос автоответчика и положить трубку, как вдруг услышал короткую паузу, щелчок, затем гудок повторился и на другом конце провода сказали:

– Шипли слушает.

Вулф почувствовал, как у него быстро-быстро забилось сердце.

– Макджордж Шипли?

– Да, да. Кто говорит?

Судя по чистому тенору, говорил молодой человек. Вулфу пришел на память образ Шипли, возникший в голове Мауи. Он представился и спросил:

– Вы знаете Лоуренса Моравиа?

– Если вы не возражаете, я хотел бы получить подтверждение насчет вас от вашего начальства. Вы не против? – ответил Шипли. – Скажите мне номер вашего жетона и номер телефона. Если все окажется верным, я перезвоню вам через десять минут.