Кайсе - ван Ластбадер Эрик. Страница 72

— Какие именно?

Рассеянно передвигая пальцами чашку с кофе, Маргарита задумчиво сказала:

— Он импульсивен, зачастую бывает агрессивным. У него гипертрофированное чувство собственной значимости.

— А что вы можете сказать о своем брате? Каковы были его недостатки?

— Фэбээровцы, с которыми мне пришлось разговаривать, знают больше о нем, чем я, — резко ответила она.

— К счастью для меня, я не подхожу к людям с предубеждением.

Она доверчиво взглянула на него своими янтарными глазами.

— Вы — первый человек после Дома, который считает, что мое мнение стоит хотя бы ломаного гроша. — Она вытащила из рюмки кофейное зерно, положила его в рот и раскусила, не поморщившись. — Дом был дьяволом и ангелом в одно и то же время. Знаете, ни для одного из нас никогда не имело значения, что у нас были разные матери. Когда он был официально усыновлен моим отцом, все встало на свои места. У меня появился брат, и нам было безразлично, что он был на тринадцать лет старше меня.

Ее взгляд скользнул через плечо Кроукера и выражение лица резко изменилось. Соблюдая осторожность, Лью не повернул головы в направлении, куда были устремлены ее глаза. Но вскоре он почувствовал присутствие другого человека.

— Привет, Мом! — услышал он.

Кроукер повернулся и увидел рыжеволосую девушку, столь же красивую, как и Маргарита. Она была похожа на стройного длинноногого жеребенка с неповторимой неуклюжей грацией, присущей исключительно подросткам. Это, должно быть, была Франсина. Он не мог себе представить, что эта девушка является дочерью Маргариты. Сколько же лет ей было, когда она родила эту волшебную девчушку? Девятнадцать или двадцать, не больше. Он вспомнил рассказ Маргариты о том, как она вышла замуж.

— Франси, что ты здесь делаешь?

— Я с Дутом, Ричи и Мэри, — ответила она, указав на группу подростков, занимавших с шумом одну из кабинок ресторана.

— Я тебе говорила, чтобы ты не выходила одна.

Франсина сделала гримасу.

— Я не одна, Мом. Я с ребятами. Кроме того, отец Ричи...

— Я все знаю об отце Ричи, — оборвала ее Маргарита.

Кроукер окинул взглядом другую кабину и заметил, что еще один молодчик занял пост в ресторане.

— Кто это? — поинтересовалась Франси, глядя прямо в лицо Кроукеру.

— Франси, это... мой деловой знакомый, — не раздумывая, быстро ответила Маргарита. — Лью Кроукер.

— Привет, крошка, — обратился он к девочке.

Франсина рассмеялась, а он протянул ей руку, на которую она взглянула с удивлением.

— Что с вами случилось? — бросила она.

— Франси! — воскликнула Маргарита.

— Ничего, — заметил Кроукер, — все в порядке. — Он посмотрел прямо в лицо Франсины. — Я потерял свою руку в бою. Кисть была отрублена напрочь саблей. Хирурги в Токио сделали вместо нее вот эту. Вам она нравится?

Она с осторожностью взяла искусственную руку Кроукера в свою. Рука привела ее в восхищение. Кроукер предложил ей присоединиться к ним на минутку.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — отреагировала на это Маргарита.

Франси бросила на мать быстрый взгляд и уселась около нее.

Вообразил он это или на самом деле Маргарита выглядела стесненной присутствием около себя дочери?

Франси облокотилась на стол и заказала двойной бутерброд с ветчиной и сыром, дополнительно порцию сыра, большую порцию жареного картофеля и кока-колу без сахара. С детской беспечностью она, казалось, уже забыла о руке Кроукера. Франсина наклонилась и глотнула «Самбукки» из рюмки матери. Как ни странно, Маргарита не произнесла ни слова. Ее беспокойство нарастало.

— Чем вы занимаетесь? — поинтересовалась Франси, пронзая Кроукера большими светлыми глазами.

— Какое это имеет значение?

Франси кивнула головой.

— Никакого. Вы рассмешили маму.

Он поймал на мгновение взгляд Маргариты и отвел глаза.

— По правде говоря, Франси, я пришел поговорить с вашей матерью о вашем дяде Доминике.

Официант принес заказанный Франсиной напиток, и она, отставив рюмку матери, начала потягивать его через соломинку. Через некоторое время принесли и еду, и она набросилась на нее, словно не ела целую неделю.

— Не хотите ли вы рассказать мне о нем?

Беспокойство Маргариты заметно возросло.

— Я не думаю, что это было бы... — произнесла она.

— Я скучаю по нему, — не дав матери закончить фразу, заговорила Франси с набитым ртом. — Он хорошо относился ко мне.

Слушая ее ответ, Кроукер подумал, что она при этом имела в виду: «Я скучаю по нему, он хорошо относился ко мне — не так, как мой отец».

— Вы часто виделись с ним?

— Конечно, — не задумываясь, ответила Франси, подливая кетчуп на жаренные в масле кусочки картофеля. — Мама обычно брала меня с собой, когда она навещала дядю Дома. — Она продолжала жевать, причмокивая. — У него холодильник был всегда полон мороженого. Он любил пробовать новые его сорта, и оно было такое прохладное.

— Представляю себе, — заметил Кроукер, с удивлением наблюдая отчаяние Маргариты. До того как пришла Франси, она полностью контролировала себя. Хотя нет, это не совсем так, подумал он. Она потеряла самообладание, когда он упомянул о смерти ротвейлера Цезаря, и затем еще раз, когда он показал ей фотографии ее убитого брата.

— Итак, вы все садились за стол и уплетали мороженое, — обратился он к Франсине.

— Ух-ух, — пробормотала Франси, набивая щеки, и без того полные картофеля. — Я ела мороженое, а мама и дядя Дом разговаривали в библиотеке.

Кроукер бросил быстрый взгляд на Маргариту, но ее внимание было полностью сосредоточено на дочери.

— Бывал ли там когда-либо с вами ваш отец?

— Ух-ух, — сумела только произнести Франси, вытирая салфеткой испачканные губы. Она начала выбираться из кабины. — Извините меня.

Очень быстро она пошла по ресторану. Кроукер заметил, что Маргарита следила глазами, как дочь миновала кабинку, где находились ее друзья, и направилась в женскую уборную.

— Извините меня. Лью, я должна пойти попудрить нос, — сказала Маргарита. Ее лицо побледнело.

Она скрылась в женской уборной. Внезапно тревожная мысль пронеслась в голове Кроукера. Он быстро поднялся и почти побежал по ресторану.

У двери в женскую уборную он несколько задержался, потом со словами «А, черт побери!» резко открыл ее.

Маргарита стояла на коленях около Франсины, которая почти пополам согнулась над унитазом. Девушку сотрясали сильные приступы рвоты.

Маргарита увидела его, ее лицо выражало отчаяние.

— Убирайтесь отсюда, немедленно! — Она была готова разрыдаться.

Кроукер вошел в помещение, плотно закрыв за собой дверь.

— Она не больна, не так ли? — произнес он. — По крайней мере, не гриппом или воспалением легких. Она страдает булимией [29].

Маргарита не произнесла ни слова, продолжая придерживать слегка вздрагивающую голову девушки и что-то тихо шепча ей. Вскоре она вновь посмотрела на него.

— Почему вы все еще здесь?

— Я думаю, что могу помочь ей.

— Оставьте нас одних.

— Я не верю, что вы или она хотите этого сейчас.

Кроукер подошел к ней, осторожно взял Франси за плечи, провел ее к раковине и открыл кран холодной воды. Он услышал, как несколько раз была спущена вода в унитазе. Затем из кабинки вышла Маргарита и остановилась, наблюдая за ними.

— Ее отец не знает, он не должен знать.

— А вы?

Кроукер поддерживал Франси, пока она держала голову под струёй холодной воды.

— У нее действительно булимия, Лью. Конечно, я знаю это. Она проходит терапевтическое лечение.

— Оно помогает?

— Такие вещи требуют времени.

По безнадежному тону ее слов Кроукер понимал, что она отвечает абсолютно механически.

— Маргарита, Франси сама должна бороться, а не вы. Необходимо, чтобы она сама захотела вылечиться. Иначе этого никогда не произойдет.

Он вытащил голову Франси из-под струи воды, вытер ей волосы и лицо бумажным полотенцем. Она была так бледна, что на висках ясно проступили голубые вены.