MEMENTO, книга перехода - Леви Владимир Львович. Страница 59
Об этом нужна отдельная невозможная книга.
Невозможная ни для написания, ни для прочтения – боли в ней будет больше, чем можно выдержать. И все же нужна.
Мало-помалу книга эта у меня складывается из очного и письменного общения с теми, кого постигло. Закон этого общения краток и подобен другим случаям горя: быть вместе.
Не утешать. Просто быть вместе. Быть здесь, рядом. Душа к душе. Говорить о чем угодно. Или не говорить. Просто быть вместе и разделять боль.
Зачем?.. Смысл?.. Разделенная боль этой потери не уменьшается. Наоборот, боли становится больше. Вот – открытая, поведанная, отданная тобой, она есть уже и в другом существе, мучает и его. А в тебе?.. А в тебе сколько было боли, столько и остается: беспредельная бесконечность; боль даже усиливается, как утренний шторм, зверски неутолимая, бьется о берега безысходности.
Вот что важно, неимоверно важно: из разделенной боли уходит яд одиночества, адский, безумный яд. Разделенную боль принимает не только разделивший ее, но и Кто-то незримый, все боли мира вмещающий и преобразующий в световую энергию… В это можно не верить, считать благостной чушью. Но невозможно не чувствовать: разделенная боль, не слабея, даже тысячекратно усиливаясь, спасительно держит душу и лечит мир. И поэтому жизнь продолжается. Продолжается боль и продолжается жизнь.
ВЛ, мне 33 года. Месяц назад у меня погиб сын 9 лет – сбило машиной. Шел из школы, года полтора уже ходил самостоятельно, пошел не по обычному пути. Из-за высокого сугроба не увидел машины. Могла его встретить, была недалеко, но дни предновогодние – пошла в магазин… Не уберегла.
Очень тяжело, очень… Иногда немного отпускает… Шевелюсь, на работу вышла на двадцатый день. Работаю в музыкальной школе. Миша туда тоже ходил. С детьми надо разговаривать и улыбаться. Есть еще младший сын 5 лет, муж, который меня поддерживает, дома надо что-то делать… Мама, папа живы… Стала больше к ним ходить. Больше времени стала проводить с бабушкой, у нее рак уже 14 лет, не оперировалась, метастазы, да и зрение потеряла недавно. Но держится, ест, таблетки пьет, себя обслуживает, с Димкой моим играет лучше всех. Недавно говорит мне: «Я все жду, когда у меня наступит созерцательная старость». И смешно нам стало, потому что к ней это никак не применимо, на все остро реагирует.
Все мы были некрещеные, кроме моего мужа. Недавно покрестились – говорят, нужно это, чтобы молитвы доходили. Мама и бабушка креститься уже не будут (60 и 83 года). Мама, когда мне было 6 лет, тоже попала в автокатастрофу, но выжила…
Помогла в чем-то статья Толстого о страдании, нашла на одном сайте. Раньше я с такой остротой не замечала, столько горя у людей. Все эти природные катаклизмы, теракты… А сколько больных детей… Неужели такой ценой надо было мне заплатить, чтобы увидеть все это, всех касающееся, всеобщее?
И еще хотела у вас спросить… Не могу вспоминать, как все было раньше, и плачу редко. Почему?.. Понимаю, мало времени еще прошло…
С мужем почти не говорим, боимся друг друга тревожить. Только когда он к следователю ходит, я что-то спрашиваю. Он вообще не очень разговорчивый. Вижу, плачет. Я только после поминок его спросила (выпила немного, очень плохо было) – ты меня не бросишь? Я тогда в полной уверенности была, что все из-за меня, да и сейчас… А он каждый день говорит, что любит. Сижу сейчас и плачу.
Из лекарств пили в первые дни корваллол и глицин. Потом 2 недели пила афобазол, сейчас перестала. Муж тоже немножко попил. Он вообще старается держаться, английским занимается, у них на работе документация на английском… С Димой смотрят обучающие программы, как с Мишей смотрели. А еще зачем-то купил пневматический пистолет, стреляет дома, когда нет никого… Я этого боюсь…
Казню себя еще и за то, что этим летом сделала аборт… Казалось, что ничего не успеваю, сил физических не хватает, беременность вторая была с осложнениями, зрение очень плохое, без помощи не справилась бы, а мама занята с бабушкой, у папы инвалидность…
Все вместе иногда превышает силы.
Молюсь, как могу. Ночью просыпалась, не могла спать, потом стала молиться и засыпать. Иногда забудешься и думаешь: «Этого не может быть, чтобы Миши нашего не было»…
Посоветуйте, пожалуйста, что можно почитать и где взять силы все вытерпеть.
Старалась не слишком эмоционально, извините, если получилось наоборот.
Аня, ничуть не слишком.
Ваше письмо – письмо сильного человека. Горе безмерно, боль невместима. Вы выносите это так, как можно пожелать всякому и всякой, оказавшимся в таком положении. Не замкнулись в страдании, напротив – открылись страданиям других, это решающе важно. Выстоите, уверен.
Мы с вами одной породы: не ищем болеутоляющих. Не оставляем усилий осмыслить как жизнь, так и смерть. Может быть, глубокое погружение в религиозное мировоззрение даст вам ответ по поводу смысла такого горчайшего изо всех горь, как потеря ребенка. Мой рассудок этого тоже не постигает и вряд ли постигнет. Я просто верю – и того более, знаю: душа ушедшего – и взрослого, и ребенка – не исчезает, а остается жить в глубинной связи с теми, кто продолжает его любить. Живо чувствую это, потеряв многих. Они есть, родные мои, они продолжаются. Ваши – тоже.
Удивился тому, как вы молоды: только 33. В наше время многие женщины в этом возрасте только начинают свой материнский путь. А у вас уже такой глубокий опыт душевной жизни и одоления невыносимого. Впереди еще много времени для обновления жизни, расширения сознания и пространства любви. Вам и сейчас есть ради кого жить, но, мне думается, через какое-то время, года через полтора-два, вы с супругом могли бы подумать о том, чтобы родить еще ребенка и даже не одного.
Спрашиваете, что сейчас почитать. Для вас – вся библиотека лучшей духовной литературы, включая и лучшую художественную. Библия – Книга Иова, псалмы. Блаженный Августин. И Лев Толстой, и Экзюпери, и Януш Корчак, и Виктор Франкл, и Сенека… Из христианских авторов – Клайв Льюис.
На моем сайте, на форуме «Психологическая культура» есть тема «Смерть близкого человека – как пережить?». Одна из участниц дает ссылку как раз на работу Льюиса о переживании горя.
Поддержку душе в самых трудных одолениях дает поэзия Зинаиды Миркиной. Вообще лучшая мировая поэзия (Гете, Рильке, Пушкин, Шекспир с его сонетами, Мандельштам…) – великое питание для страдающих душ. Назвав Зинаиду Миркину, назову и ее великого творческого спутника Григория Померанца. Глубочайший мыслитель, очень многое переживший и многих потерявший, человек исключительного духовного мужества. Чтение его текстов вдохновляет на жизнь. Крепитесь.
Ответ на ответ.
ВЛ, спасибо за ответ, я его часто перечитываю. Читаю Франкла, читаю и смотрю Миркину и Померанца… Спасибо и от моей сестры, она читает Померанца, и ее это очень поддерживает. Про себя пока писать не буду, горе движется, что-то меняется, но пока не легче, болит даже острее… Наверное, так и быть должно.
Еще из материнских писем. Жизненная ситуация другая.
ВЛ, мне 34 года. У меня растут два сына – старшему 16 лет, меньшему – 7. Я всегда была очень переживательной мамой – это, наверное, страхи детства – родители часто оставляли меня на бабушку и занимались своей жизнью. Всегда переживала за детей, а когда болели, то особенно сильно. И вот два с половиной года назад у меня умерла одномесячная дочка… После этого у меня возник страх, что с меньшим сыном может такое же случиться. Он растет здоровым парнем, и я стараюсь всеми силами отгонять эту мысль. Хожу в церковь, молюсь. Но страх остается. Младший сын стал капризным, у него появился страх остаться без матери – может быть, это еще и из-за того, что после смерти дочери муж нас бросил и с сыном не общается…
Я читала ваши книги, стараюсь работать над собой. Смогла преодолеть страх своей смерти, который тоже родом из детства. Но пережитая боль утраты осталась, и страх за сына неодолим… Я сильная женщина, но жить так очень трудно…