Изгой (СИ) - Шатров Дмитрий. Страница 18

— Вы перешли все допустимые границы, князь! — раздался у меня за спиной гневный голос отца.

— Я бы на вашем месте вызвал его на дуэль, — подлил масла в огонь Баратынский.

— Никаких дуэлей в моём присутствии! — рявкнул Меньшиков и шарахнул кулаком по столу. — Извинитесь, князь!

Воздух в зале зазвенел от напряжения и магических отголосков. Я активировал второй дар Визора… да что там, уже и без всяких даров было видно, как над головою отца сгущалась грозовая туча, а в руке наливался чернотой смолистый сгусток. За спиной Меньшикова проступил оранжевый контур элементаля огня, и я готов был поклясться, что узнал черты Петра Первого. Остальные ограничились тем, что выставили щиты. Фиолетовый, красный и синенький.

— За правду не извиняются! — в запале огрызнулся Несвицкий и вскочил с кресла, сплетая пальцами грязно-жёлтую сеть.

— Хотите со мной поспорить? — в голосе Светлейшего Князя проскрежетала оружейная сталь, а элементаль запылал ярче и вырос в размерах.

— Я сказал только то, что сказал, не стоит искать в моих словах скрытых смыслов, — пошёл на попятную Несвицкий, нехотя распуская сеть. — И не подразумевал род Смолокуровых, но, если граф настолько мнителен… Ну что ж, извините.

Сказал, как харкнул.

— Рекомендую вам принять извинения, граф, — проскрипел Меньшиков, наградив отца грозным взглядом.

Формальности были соблюдены, и хоть все всё понимали, придраться больше не к чему.

— Извинения приняты, — процедил отец, отпуская боевую магию, но так и остался стоять.

— Вот и чудненько, — довольно хмыкнул Меньшиков, возвратив себе вид доброго дядюшки, и жестом развеял элементаля. — Продолжим.

— Ваша Светлость, разрешите ещё пару слов? — спросил отец.

— Конечно, Александр Георгиевич. Если по делу, то с удовольствием вас выслушаем, — благосклонно кивнул тот.

Я обернулся и увидел на лице отца выражение, с которым обычно шагают в пропасть. Ну, или в прорубь ныряют в тридцатиградусный мороз. Он поиграл желваками, дёрнул подбородком, словно его душил воротник, и решительно начал:

— Как глава Рода я принимаю всю ответственность за случившееся и готов…

К чему он был готов, я понял без слов. И позволить ему этого сделать не мог.

Не имел морального права.

Глава 9

— Замерли все! — гаркнул я, вкладывая в голос доступную силу «Убеждения», и вскочил с места. — Мой косяк, я и отвечу! Один! Сам!

Сзади громыхнул опрокинутый стул, под потолком прокатилось звонкое эхо. Судьи, отец, секретарь застыли в той позе, в которой их застал мой крик.

— Мне показалось, или ещё кто-то заметил? — просипела через минуту княгиня, ожесточённо массируя виски.

— Вы про ментальный удар? — как ни в чём не бывало, уточнил Баратынский, крутя в пальцах драгоценную безделушку, и посмотрел на меня, словно впервые увидел. В его глазах плескалась смесь заинтересованности, удивления и… некоторой опаски, что ли?

— Вы утверждали, что младший Смолокуров лишился магии? — промычал Жировой-Засекин, когда перевёл дух.

— Но… Этого не может быть. Мне докладывали, что он напрочь выжег каналы… — растерянно пролепетал Несвицкий.

— Всем свойственно ошибаться, князь, — усмехнулся Меньшиков и по-отечески погрозил мне пальцем. — Прямое воздействие на разум в приличном обществе считается дурным тоном, юноша. И что вы подразумевали под фразой «мой косяк»?

— Я имел в виду, что раз я виноват, то и наказывать надо меня. Только меня. Не Род, — пояснил я, выделив интонацией последние два слова. — Моя семья здесь ни при чём.

— Поступок не мальчика, но мужа, — одобрительно покивал Светлый Князь. — Отрадно лицезреть подобную самоотверженность и ответственность в подрастающем поколении. Но видите ли, молодой человек… — он на минуту задумался. — Дело в том, что вы и ваш род в нашем конкретном случае рассматриваетесь, как единое целое. Вы в силу возраста могли не знать, но Кодекс не предлагает иных решений. Ваш Род в любом случае пострадает. Мы лишь решаем насколько.

«Ёкарный бабай, зачем тогда было разводить весь этот балаган…», — мысленно выругался я, но вслух спросил другое: — И ничего нельзя сделать?

— К сожалению, — развёл руками Светлейший. — Закон суров, но это закон.

«Ага, мне-то не рассказывай».

Я лихорадочно перебирал варианты. Понимал, что Меньшиков со мной разговаривает только от потрясения. Сейчас отойдёт и снова начнёт воспринимать меня, как непутёвого мальчишку. Как Мишеньку… Потом остальные подключатся и задавят авторитетом. Нужно срочно что-то решать…

«Так, стоп!».

В голову пришли слова отца, в нашу первую встречу. «Лучше бы ты умер тогда…». И Жирный, в смысле Жировой тоже что-то такое говорил…

— Ваша Светлость, а можно вопрос?

— Внимательно слушаю.

— Что было бы с Родом, если бы я не пережил инициацию?

— Ничего. Такое нередко случается.

— А если бы я к моменту заседания восстановил магические способности?

— Тем более. Естественно, если бы вы доказали свои возможности в присутствии специальной комиссии.

— То есть ни понижение в статусе и в правах, ни лишения вассалитета, ни частичной конфискации имущества?

— Ни-че-го, — по слогам произнёс Меньшиков. — Что в этом слове вам непонятно?

— Тогда считайте, что я умер, — заявил я и пристально посмотрел в глаза старика.

— В смысле? — дёрнул тот бровью.

— В прямом. У Смолокуровых нет больше взрослых мужчин без способности вызвать Покровителя Рода. Я ухожу из семьи.

Моё заявление породило бурю эмоций. Никто не смолчал, но я лишь краешком уха отмечал кто и как среагировал.

— Неслыханно! — охнул толстый защитник.

— Отказаться от Рода? — не сдержал восклицания секретарь.

— Неожиданно, — задумчиво протянул Баратынский, продолжая играть безделушкой.

— Ма-ла-дец! — по слогам проговорила княгиня.

Несвицкий ничего не сказал, только проскрежетал зубами в бессильной злобе.

— Сын! — воскликнул отец.

Я, не оборачиваясь, выкинул руку за спину, останавливая его порыв жестом. Сейчас не до благородства и родственных излияний. И лучше ему помолчать. Слово главы Рода твёрже гранита, скажет что-нибудь сгоряча, потом обязательно за язык подтянут. А оно нам надо?

— Не хотите объяснить поподробнее? — вкрадчиво спросил Меньшиков. — Каким именно образом мы это оформим?

— Да любым, Ваша Светлость. Умер, пропал без вести, потерял документы. Вы тут главный, вам и решать.

— Разумно, — ухмыльнулся такой неприкрытой лести Светлейший и перевёл взгляд на секретаря. — У нас есть соответствующие процедуры?

— Подходящих конкретному случаю нет, — растерялся тот. — До сих пор из рода никто добровольно не уходил.

— А не добровольно? — встрял я.

— А не добровольно у нас только изгнанники.

— Мне подходит.

«Вы совсем идиот? — зашипел на меня Мишенька. — Вы что делаете…».

«Заткнись, мелкий, — грубо оборвал его я. — Не до тебя мне сейчас».

Страсти потихонечку улеглись, но никто не спешил высказаться. Всё внимание было направлено на нас с Меньшиковым. Больше, конечно, на Светлейшего Князя, чем на меня — только от него зависело, чем закончится моя недавняя выходка.

— Вы отдаёте себе отчёт, на что отважились, юноша? — спросил он, окидывая меня цепким взглядом. — Какие лишения вам придётся испытать? С какими трудностями столкнуться? Жизнь простолюдина, она сильно не похожа на вашу, уж поверьте мне, старику.

— Не совсем отдаю, Ваша Светлость, но мой поступок взвешенный и осмысленный. Род не должен страдать, — с некоторым пафосом заявил я, но здесь он к месту. — Единственное, хочу попросить…

— Смелее, — поощрил меня Меньшиков. — Последнее желание приговорённого — это святое.

Не самый позитивный посыл, как по мне, да и ладно. Спрос в нос не бьёт. Откажут — и хрен с ними. Я собрался с духом и выпалил:

— Оставьте возможность отыграть всё назад, если… — я запнулся и тут же поправился: — когда ко мне вернётся магия и способность вызывать Покровителя Рода.