Рыцари былого и грядущего. Том I (СИ) - Катканов Сергей Юрьевич. Страница 68

— Ты хочешь быть рядом с Господом Иисусом Христом? А можешь ли ты пить чашу, которую пил наш Господь?

— Я готов хоть сейчас, — запальчиво воскликнул Гуго. Но, подумав немного, решил на всякий случай уточнить, — А что это за чаша?

— Это, Гуго, чаша страдания, — отец Гвиберт улыбался всё более виновато.

Но Гуго, казалось, нисколько не был разочарован или удручён такой постановкой вопроса:

— Да, конечно, я готов к этому. Я могу, например, держать руку над горящей свечёй. Я вытерплю боль. Я не закричу. Этого достаточно?

— Не знаю, — сказал отец Гвиберт с пронзительной тихой грустью. — Но, боюсь, что недостаточно.

— Так скажите мне, святой отец, что я должен делать, и я немедленно приступлю.

— Не знаю, Гуго, не знаю. У каждого своя чаша.

— Может быть, я должен стать монахом и истязать свою плоть?

— Может быть. Но не обязательно. Ты можешь стать рыцарем и в этом благородном звании всё же испить свою чашу. Каждый христианин должен сам выбирать свой путь ко Христу.

— Каков же мой путь? Неужели вы ничего мне не посоветуете?

— У меня есть для тебя совет, который я могу дать любому из своих духовных чад. Надо подражать Христу, его божественным свойствам. Надо стремиться к тому, чтобы уподобиться Господу нашему. Тот путь для тебя хорош, на котором ты сможешь подражать Христу. Молись, Гуго, и Господь укажет тебе путь. А до тех пор старайся быть добрым мальчиком. Старайся всем помогать, всех поддерживать, кого сможешь — защищать. Это тоже подражание Христу.

— Но защищать людей — это слишком легко и не сложно. Тут нет никакого страдания.

— Как знать, Гуго, как знать., — отец Гвиберт, казалось, был готов расплакаться.

После этого разговора со священником радостные мечты о Царствии Небесном отошли на второй план, уступив место постоянным напряжённым размышлениям — как узнать, какой путь укажет ему Господь? Где его чаша? Может, стоит в каком-нибудь шкафу, пылится, а рядом кувшин со страшным и мучительным напитком. И шкаф этот — в далёком замке, в неведомых землях. Попробуй-ка отыскать в огромном мире одну-единственную чашу, попробуй найти путь, который к ней ведёт. Вот как не просто, оказывается, попасть в Царствие Небесное. Может, у него и не получится, и он никогда не увидит прекрасных небесных обителей. Эта мысль заставляла его душу сжиматься от боли. Гуго часто до сбитых коленей молился в маленьком храме замка о том, чтобы Господь и Его Пречистая Матерь указали ему путь. Так прошёл год. Наконец — свершилось.

Окрестности Труа наполнились небывалыми известиями. Все говорили только об одном: на соборе в Клермоне папа Урбан призвал всех христиан к крестовому походу. Никто толком не знал, что такое крестовый поход и как это вообще бывает. Никогда раньше не было крестовых походов. Люди более сведущие объясняли, что надлежит отправится в Святую Землю, чтобы защищать восточных христиан, которых истязают безбожные язычники. Всех этих язычников надо убить и освободить Гроб Господень.

«Вот оно, — подумал Гуго, — защищать христиан от жестоких язычников — это и есть мой путь». Правда убивать ему никого не хотелось, но он решил, что с этим потом разберётся. Может быть, ещё удастся уговорить язычников оставить свои жестокости. Душа Гуго тот час устремилась в Святую Землю, которую он представлял себе, как некое земное подобие Царствия Небесного. Никто, правда, не знал, где эта земля находится, может быть, путь туда исполнен величайших страданий. Подумав об этом, Гуго обрадовался так, как будто уже стоял на пороге исполнения своей мечты. Это было то, что надо: защищая христиан, он выпьет чашу страданий, и тогда Господь возьмёт его к себе, в Царство Небесное.

Ему лишь недавно исполнилось 11 лет, но он уже не мало потренировался в бое на мечах и в скачках на коне. Боевые науки ему недавно начал преподавать отцовский оруженосец Жак — сильный воин лет тридцати с вечно взъерошенными волосами и лицом, покрытым шрамами. Несмотря на свирепую внешность, Жак был очень добрым и набожным. Ещё он был очень простодушным и доверчивым, всегда готовым любую небылицу принять за чистую монету. Гуго относился к нему немного покровительственно, строго запретив Жаку верить в кухаркины байки про то, что на краю земли живут люди с пёсьими головами.

— Но про людей с пёсьими головами многие рассказывают, — недоумевал обескураженный Жак.

— Всё это враки. Наш Господь — Творец прекрасного и не мог создать такое уродство, — сурово отрезал маленький Гуго, регулярно наставляемый учёнейшим отцом Гвибертом. — На краю земли на самом деле живут восточные христиане, которых нам с тобой, Жак, надлежит защищать от злых язычников.

— А они, эти язычники, может и есть с пёсьими головами.

— Говорю же тебе — нет! Господь всех людей создал одинаковыми. Язычники, правда, лицом черны, но не по природе, а потому что злые. Злы же они, потому что в Христа не верят. Завтра я поговорю с отцом, чтобы он отпустил нас в крестовый поход. Так что готовься.

Жак только сокрушённо покачал головой.

Неполучившийся разговор с отцом стал для Гуго настоящей трагедией. Гуго знал, что отец его — очень добрый человек, а его мрачная немногословность — это только внешнее. Но на сей раз владетель Пейна превзошёл в немногословности и мрачности самого себя:

— Выбрось из головы эти бредни. Чтобы стать рыцарем, тебе надо ещё многому научится. Потом ты женишься и станешь моим достойным наследником. Если это отец Гвиберт забивает тебе голову ерундой про крестовый поход, тогда он больше не переступит порог Пейна.

— Отец Гвиберт здесь не при чём. Так хочет Бог. А ты, наверное, сам отправишься в крестовый поход?

— Как бы не так. Я отправлюсь неизвестно куда, а эти гиены — наши соседи — по клочку раздерут моё владение, которое я всю жизнь от них защищал. Я делал это для тебя, Гуго. Ты должен стать сильным сеньором. А Богу молиться ты можешь в нашем храме.

Гуго знал, что каждое слово отца — последнее. Спорить с ним не имело смысла. Он не возвращался больше к этому разговору, но твёрдо сказал сам себе, что, когда подрастёт и примет рыцарское посвящение — отправится в крестовый поход, не смотря ни на что, и никакие запреты его не остановят. Он готовился к походу, полностью отказавшись от праздных детских развлечений. Всю его жизнь наполнили два занятия: молитвы в храме до полного изнеможения и боевые упражнения с Жаком — так же до полной потери сил.

Гуго не стал ни мрачным, ни замкнутым, но в его улыбке появилась такая серьёзность, что отец начал тревожится. Лицо его сына слишком быстро и неожиданно стало лицом совершенно взрослого человека — волевого, решительного, упорного. Старый рыцарь не стал обсуждать с сыном эту перемену, потому что ему не в чем было упрекнуть наследника. Гуго оставался таким же послушным и почтительным с отцом, таким же вежливым и обходительным со всеми окружающими, а владению мечом обучался с таким упорством, что, кажется, его ждало будущее великого рыцаря. Равнодушие к детским забавам настораживало, но в этом было бы глупо его упрекать. Может быть Гуго, повзрослев, завоюет для себя целое графство? Хозяин Пейна успокоился.

А кругом, казалось, сам воздух пропитался приготовлениями к крестовому походу, за которыми Гуго наблюдал с замирающим сердцем, тоскуя, что всё это — не для него. И всё-таки он был соучастником великого чуда перемены в сердцах человеческих. Люди вокруг стали совершенно другими. Ни один священник не имел необходимости воодушевлять народ к походу, хотя ещё совсем недавно все, что связано с верой вызывало у этих людей весьма немного энтузиазма. Люди, которые ради богослужения не всегда были готовы пожертвовать хотя бы воскресным утром, охотно предавались подготовке к предприятию, ради которого надо было пожертвовать всем, может даже и самой жизнью. Они собирались в дорогу, чтобы ниспровергнуть врагов Христовых с такой радостью, какую не всегда обнаруживали, собираясь на гулянку с обильными возлияниями. Все умы занимал только Христос. Впервые можно было наблюдать, что народ стал единым, различия между богатыми и бедными, казалось, совершенно исчезли, их сердца пылали одним и тем же пламенем. Люди, по-видимому, не имеющие никаких средств, всё же находили деньги на приготовление к походу. Другие легко расставались с богатством, накопленным долгим временем и с радостью за бесценок продавали всё своё имущество.