Бандит - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 31

– Никогда, – вякнула трубка, – оставь его в покое, Нестеренко, понял?

Валерий повесил трубку. Звонить или не звонить дальше? И тут телефон сам разразился нахальным звонком.

– Да?

– Валерий?

Нестеренко узнал голос Юрия Сергеевича.

– Тебе еше нужны деньги?

Валерию показалось, что он ослышался или что трубка лепечет сама по себе.

– Юрий Сергеевич, вы знаете, что случилось сегодня утром у меня в конторе?

– Я все знаю, Валерий. Бери тачку и будь через полчаса у меня.

Через пятнадцать минут Валерий звонил в дверь Шакурова. Тот был подавлен и расстроен утренними событиями, а паче того – ночным объяснением с женой. Ира потребовала, чтобы он немедленно бросил все и ехал с ней, но Шакуров взбунтовался – у него шли косяком важные сделки, и вся неделя была в точности как крестьянский май, когда день год кормит.

– Боже мой, – сказал Шакуров, – какое несчастье! Ты можешь рассказать, что там случилось?

– Это не твои проблемы, Саша.

– Но это из-за меня?

– Не засоряй голову. Рано или поздно я бы все равно врюхался. Лучше уж из-за тебя, чем из-за какого-нибудь Павла Сергеевича. Одолжи мне тачку, и будем квиты.

Шакуров безмолвно протянул ключи. – Ты сейчас куда? – спросил Шакуров.

– К Иванцову. Он, видите ли, дает мне ссуду.

Шакуров в изумлении дернул себя за галстук.

– Тебе? Он так и сказал?

– Ну, как раз он так не сказал… – протянул Валерий. – Поехали вместе, – решительно сказал Шакуров.

– Да у тебя ж дела! «Хитачи» на таможне…

– Я знаю Иванцова, – решительно заявил Шакуров, – если он видит, что с человека три четверти шкуры содрали, то думает: «Ах, какой сволочной народ пошел, мне только четвертинку оставили!» Так что поехали вместе, а то он четверть шкуры сожрет и еще сложные проценты возьмет, скажет, «как же, я вам блох из шкуры вывел».

Шакуров отдал Валерию не только машину: он настоял, чтобы Валера снял с себя облезлую куртку и джинсы, грязные, как совесть секретаря горкома, и надел его, шакуровский, двубортный серый костюм.

Галстук он Валерию завязал собственноручно.

Через полчаса Валерий с Шакуровым явились в старое издательство. Фирма Иванцова жила своей обычной жизнью: в угловом кабинете стайка сотрудников пила кофе, где-то трудолюбиво скрипел принтер, и узкий коридор был совершенно загроможден вынесенной из кабинетов редакционной мебелью: Иванцов продолжал обновляться.

Глава фирмы встретил посетителей уже в новом кабинете. Старые редакционные столы исчезли, уступив место длинным пластиковым созданиям с круглыми боками, мягкому ковру цвета осеннего неба и заграничным шкафам. За их прозрачными стеклами стояли невиданной толщины папки.

Иванцов грустил в кабинете один. Увидев Шакурова, он вздрогнул, но потом овладел собой и пошел навстречу, протягивая друзьям руку.

– Вы серьезно хотите дать мне денег? – спросил Валерий.

Иванцов сел. Он был явно не в себе.

– Вот что, Валера. Времена у нас сейчас неважные. У конторы денег нет. А если бы были – я не один, компаньонов много. Что это – скажут мне, одну ссуду не возвратил, другую берет?

Юрий Сергеевич вздохнул и стал рисовать пальцем кружки на столе, пряча глаза от Валерия. Он, очевидно, нервничал.

– Так что ссуды касса дать не может.

– Ясно, – сказал Валерий, поднимаясь.

– Сядь! Ничего тебе не ясно!

Валерий приостановился. Юрий Сергеевич раскрыл портфель и вытащил из него толстую пачку денег.

– На.

Валера в недоумении смотрел на зеленые доллары.

– Это мои деньги, Валера. Бери.

– А расписка? – спросил с изумлением Нестеренко.

– Жив будешь – отдашь. Куда я с твоей распиской пойду? В Краснопресненский народный суд? Объяснять, откуда у меня тридцать тысяч?

– Юрий Сергеевич, – потрясенно сказал Шакуров, – спасибо вам…

– Иди с глаз моих, – нервно проговорил Иванцов и тут же добавил: – А ты, Саша, останься.

Валерий сунул деньги в «дипломат» и вышел в коридор. Не прошел он и трех метров, как навстречу ему со скамеечки поднялся скучающий человек в сером плаще: – Гражданин Нестеренко?

– Он самый.

– Следователь прокуратуры Миклошин. Вы задержаны по подозрению в вымогательстве.

Еще двое человек обступили Валерия с обоих боков. Валерий отчаянно оглянулся. На пороге директорской комнаты стоял Юрий Сергеевич, и глаза его были все так же виновато-блудливы. «Пушка, – промелькнуло в голове у Валерия, – Шутникова пушка! Нельзя мне с такой пушкой попадаться, за одну пушку срок впаяют».

– А ваши документы? – растерянно спросил Валерий.

Миклошин, усмехаясь, сунул ему под нос кожаную книжечку.

Перехватив своими клешнями руку с книжечкой, Валерий подсек следователя. Тот опрокинулся на спину. Оба опера рванули кобуры. Валера схватил старый редакционный стул, выставленный в коридор по случаю перемеблировки помещений, поднял его и с размаху надел на голову одного из оперов. Сиденье стула взлетело кверху и прицельным попаданием сбило лампочку в коридоре. Та жалобно дзинькнула и погасла. Круглая деревянная рама стула ударила опера по локтю, и тот мгновенно выронил пистолет. Валера поднатужился и швырнул окольцованного стулом опера в его же товарища. Товарищ, однако, оказался проворным: он увернулся и от стула, и от человека и стал взводить пушку. Нога Валерия хлестнула его чуть ниже локтя, опер заорал и пушку выронил.

Тем временем первый опер выдрался из деревянного обруча.

Валерий выхватил из кармана волыну.

– Всем лечь, – заорал он, – ну! Носом в пол, жопой к небу!

Ошарашенные сотрудники фирмы, вышедшие покурить в коридор, первыми исполнили требуемое.

– Шерстяные тоже!

Валерий оглянулся. Юрий Сергеевич все так же стоял на пороге своего кабинета, и глаза его были полны ужаса и тоски. Валерий схватил его за шиворот, ствол пистолета уткнулся в затылок бизнесмену: – Кто пошевелится – ему крышка!

Но никто не шелохнулся, кроме самого Юрия Сергеевича, который подогнул ноги и сделал попытку свалиться на пол.

– Стоять, – сказал Валерий.

Юрий Сергеевич застыл в чрезвычайно неудобном положении, слабо согласовывавшемся с законом Ньютона. Валерий оглянулся и впихнул его в случившийся рядом кабинет. Тот был почти пуст, если не считать одинокой полной женщины в синей кофточке, которая замерла у выхода в коридор, перепуганная поднявшимся шумом. На столе булькал и волновался покинутый электрический чайник, и там же красовалось несколько пирожных эклер, которыми сотрудники намеревались подкрепиться. По случаю летней жары окна в кабинете были распахнуты. Внизу, справа от входа, стояла черная «Волга» Юрия Сергеевича со скучающим водителем внутри. Из «Волги» доносилась громкая музыка.

Валерий бросил Иванцова на пол, как кусок баранины, вскочил на подоконник и спрыгнул на землю. Водитель в «Волге» впервые обратил внимание на происходящее и задрал голову кверху. Валерий подскочил к машине, рванул дверцу на себя и выволок водителя наружу.

– Ты чо, бля? – заорал водитель, влетая задом в кусты, украшавшие середину клумбы.

Валерий захлопнул дверцу. В следующую секунду «Волга» сорвалась с места, вылетела из подворотни на бульвар, подрезав при этом желтенькую «пятерку», и полетела вниз, к набережной.

– Черная «Волга» под номером 18-27 МНЮ, задержать! – орал в рацию опамятовавшийся Миклошин.

Валерий меж тем доехал до пустынного, однако снабженного светофором перекрестка. Впереди загорелся красный свет. Валерий примерился и без спешки, основательно, въехал в багажник затормозивших перед ним «Жигулей». Послышался треск и скрип, на мостовую полетели осколки разбитого подфарника. Владелец «Жигулей» выскочил из машины и с бранью кинулся к Валерию. Тот тоже выпрыгнул вон, отпихнул ни в чем не повинного хозяина в сторону, пересел за руль «Жигулей» и был таков. Растерянный владелец «Жигулей» сначала побродил вокруг черной «Волги», а потом, вздыхая, взгромоздился за руль и поехал по белу свету в поисках ближайшего гаишника. Ему не пришлось искать долго: через пять минут, мигая и свистя, белый милицейский «Мерседес» прижал его к обочине. Из «мерса» выскочили, трое людей, вооруженных автоматами. Один из них выворотил водительскую дверцу, а другой схватил невинного частника за шиворот и швырнул на асфальт.