Джаханнам, или До встречи в Аду - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 32

– У следствия есть основания полагать, что ООО «Лада» – это подставная структура, принадлежащая криминальным элементам.

– У нас есть такой арендатор. Он арендует одну из наших установок. Ничего больше я о нем не знаю.

– Четыре года назад ваш завод взял кредит на модернизацию этой установки в размере сорока миллионов долларов. А потом он сдал установку ООО «Лада» за сто рублей в месяц. Вы считаете это нормальным, Сергей Александрович?

– Я производственник. Меня наняли руководить заводом, я им и руковожу. Про «Ладу» я ничего не знаю и обыск в моем кабинете на основании этого постановления проводить не позволю.

Халид вынул руку из кармана и сделал шаг в сторону.

– Я могу идти? – спросил Халид.

Прокурор уставился на него маленькими подозрительными глазками. Халид смотрел устало и безразлично.

– Да, конечно, Саша, – ответил Карневич.

Спецназовцы расступились, и Халид вышел.

Солнце ослепительно сияло над выгоревшей травой, и тяжелый мазутный запах завода мешался с запахом моря. Возле автобуса, стоящего у заводоуправления, кучковались вооруженные люди с гордой надписью «Варяг» на прикрытых бронежилетами спинах.

Пока Халид забирал из директорской машины куртку, он невольно обратил внимание на их ботинки. Берцы всегда были проблемой в горах, и люди Халида обычно стаскивали их с убитых. Халид не помнил ни на одном из убитых таких новеньких и удобных ботинок. На плечах бойцов висели вороненые «кипарисы».

На Халида эти люди не обратили ни малейшего внимания. У их руководителей была более важная задача, чем ловить чеченских террористов, и они не знали, что по дулу автомата – даже если это пижонский «кипарис» с дальностью прицельного боя не больше пятидесяти метров – проходит дорога в смерть. Они думали, что это такая штучка для получения денег.

Ночная Москва остывала по-октябрьски быстро, когда шины суриковского «Мерседеса» прошуршали и остановились в тихом переулке перед рестораном с загадочным названием «Алоа».

Ресторан был непозволительно дорогой, переполненный предупредительными официантами в пестрых шелковых рубашках, крепкими лысоватыми людьми в простых черных майках, из которых выпирали бычьи шеи, федеральными чиновниками и восемнадцатилетними девушками, одежда которых напоминала оперение колибри.

Среди черных «Мерседесов», забивших парковку, Суриков заметил номера вице-президента Сахалинской нефтяной компании. Этот вице-президент отвечал за негласные поставки нефти на завод и был главной опорой Сурикова в столице.

Вице-президент и вправду ждал в отдельном кабинете, и был он не один: справа от него сидела очаровательная спутница в прозрачной таитянской юбочке и чем-то белым сверху. Слева – сухопарый человек с бдительными глазами.

– Игорь Федорович, – сказал вице-президент, представляя сухопарого, и Суриков почтительно замер.

Это был вице-премьер, курировавший природные ресурсы и, между прочим, возглавлявший совет директоров Сахалинской государственной нефтяной компании. До того, как стать смотрящим над всеми недрами страны, этот человек заведовал кадрами в Кремле, а еще до этого управлял тремя автозаправками в Гатчине. Поэтому считалось, что надзор за нефтянкой ему строго по профилю.

В такой большой компании серьезного разговора быть не могло; все пили и радовались жизни. После десерта вице-президент неожиданно подхватил спутницу под руку и отчалил. Игорь Федорович и владелец НПЗ остались одни.

– Я, собственно, давно хотел с вами поговорить, – сказал Игорь Федорович. – Я о вас много хорошего слышал. Вы в этом смысле правильно ориентированный бизнесмен. С правильными людьми работаете. Никто вас, надеюсь, не обижает?

– Да кто нас обидит, – вежливо улыбнулся Суриков.

– А какие вообще настроения в крае?

– Хорошие, – бодро сказал Суриков, – просто отличные. Знаете, сколько у нас проголосовало за «Единую Россию»? Семьдесят два процента.

– Знаю… ответил собеседник, – знаю… сколько проголосовало. Плохо у вас голосовали. Считали, правда, хорошо.

– Ну так…

– Голосовать, Артем Иванович, надо сердцем. Надо чтобы народ голосовал за тех, кого он любит. А если народ не голосует, если начальство вместо него по тюрьмам голоса лепит, так на что такое начальство? Чем оно занимается? Мы же знаем, чем оно занимается. Проталкивает своих людей на посты в правительстве – раз! Было такое?

Артем Иванович смущенно возразил:

– Ну, в общем-то я не могу сказать, что это был свой человек… Это был высокий профессионал.

– Это был любовник губернаторши, – возразил собеседник, – два. Этот человек предлагал взятку, и нам в последний момент удалось удержать ситуацию и вычеркнуть его из списка – три. А когда назначили вместо него другого, то что сделал губернатор? Правильно, вот что он сделал.

И собеседник выложил перед растерявшимся Суриковым копию постановления правительства.

– Что такое «Биоресурс»? – спросил собеседник. И сам же ответил: – «Биоресурс» – это жена губернатора. А что такое – ярусоловы? Это сто пятьдесят миллионов долларов. Сто пятьдесят миллионов долларов, которые вы хотите украсть у государства и взять себе.

– Почему же украсть… Помилуйте, стоят же суда, ржавеют…

– Они стоили советскому народу сто пятьдесят миллионов долларов. А губернатор хочет, чтобы эти деньги за его жену заплатило государство. Нужен России такой губернатор?

– Не нужен, – сказал Суриков.

– А если не нужен, так какого же черта вы, Артем Иванович, отсвечивали по кабинетам, деньги носили?

– Да я же не сам! Меня же… мне руки выкручивали… Это же мои деньги!

– Как – ваши? То есть они вашими деньгами хотели заплатить за свои ярусоловы?

Суриков кивнул.

– Ну тогда, как честный человек, вы обязаны написать об этом заявление.

– О чем?

– Обо всем. О том, как губернатор потребовал от вас участия в коррупционной сделке. Как он обязал вас заплатить взятку собственными деньгами. Как вы перевели ее на счет господину Корчевнику. Вы же это сделали?

– Да помилуйте… Господин Корчевник. Но он же это… он же не взятку брал. Меня заверили, что, что эти деньги… ну, как бы неофициальный взнос в пользу… ну, в общем, если президенту нужно…

– Мы от такого, как господин Корчевник и его покровители, и бутылки «Пепси» не возьмем, – ответил собеседник. – Надо еще заслужить, чтобы от тебя взяли. А ты, Артем Иванович, если хочешь со мной работать, вот тебе мое условие: завтра придешь в прокуратуру и напишешь, как все было. Мы таких, как ваш губернатор, будем каленой метлой гнать. Выбирай, с кем ты – с ними или с нами.

Артем Суриков вернулся в гостиницу в полном оцепенении.

Отношения его с семейством губернатора, правду сказать, переживали не лучшие времена. Длинная и бесславная возня в Госкомрыболовстве уже не раз давала повод горьким упрекам. Упреки эти, вместе с самой губернаторшей, ее накладными ногтями, пухлыми ручками и выставкой золота на перезрелой груди, сидели у Сурикова в печенке – но написать заявление?!

Это поссорило бы его не только с губернатором, но и с Кремлем, – то есть с тем человеком в Кремле, который посадил Корчевника на место главы Госкомрыболовства и с которым его сводил, казалось бы, партнер Игоря Владиславовича! Артему Ивановичу вовсе не улыбалось стать разменной пешкой в каких-то неэвклидовых интригах, тем более, что Корчевник получил на счет пять миллионов долларов, а Артем Иванович, желая подчеркнуть важность услуги, объявил Ольге Николаевне, что он заплатил десять.

В этом-то расположении духа и застал кесаревского олигарха звонок молодого директора. А через пять минут позвонила и сама губернаторша.

– Артем Иванович? – сказала она, – что у вас там за проблемы на заводе?

– На заводе нет никаких проблем, – ответил Суриков, – прокуратура ищет тех, кто произвел и поставил Охотскому флоту негодное ГСМ.

– Но ведь масло произвел ваш завод?