Джаханнам, или До встречи в Аду - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 30

– Ударь, – сказал Руслан, – только попробуй. Потеряю.

Начальник отделения остановился и, тяжело дыша, глядел на чеченца. Он знал Касаева в лицо и знал, что этот человек может в городе.

– Из-за чего драка-то? – спросил начальник отделения.

Мила раскрыла было рот, но Руслан предостерегающе поднял руку.

– Какая драка? – спросил Руслан, – что, драка была?

Менты и охранники Руслана глядели друг на друга, сжимая автоматы. Потом кто-то тихо вздохнул и опустил оружие. Его примеру последовал второй человек и третий. Один из ментов отступил на шаг, и охранник Руслана помог подняться Коле Федорову. Чеченец презрительно повернулся на каблуках и открыл дверцу машины.

– Я тебя ударил не за те слова, которые ты сказал о девушке, – сказал Руслан, – а за те, которые ты сказал о старухе. Вы ничейный народ. Кто вас будет уважать, если вы не уважаете своих старших?

Джипы уже сворачивали к набережной, когда Мила наконец вытерла слезы и несмело улыбнулась.

– А сколько вы ему дали? – спросила она.

Руслан вместо ответа сунул руку куда-то в карман пиджака.

– Посчитай.

Мила в недоумении стала перелистывать протянутую ей пачку денег. Ей потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что между двумя сотенными купюрами лежат купюры по доллару.

– Но это же «кукла»!

Джип затормозил на площадке перед огромным, обнесенным трехметровой кирпичной стеной домом. Внизу, у причала, покачивался белоснежный катер.

– Мила, – сказал чеченец, улыбаясь своей плотоядной улыбкой, – человек, который способен взять деньги за свою девушку, не стоит и ста долларов. Неужели ты думаешь, я заплачу ему больше?

Глава пятая,

в которой краевой прокурор примеряет пиджак комиссара Катаньи, а сотрудник военной контрразведки разоблачает группу торговцев оружием

Прошел месяц с того памятного дня, как зарвавшийся чеченский бандит унизил и растоптал прокурора Андриенко, и каждый час этого месяца прокурор Андриенко думал о мести.

Сильнее жажды мести был только страх: страх смерти, которой Руслан совершенно недвусмысленно пригрозил ему в случае, если прокурор напишет заявление, и страх скандала из-за снятого на пленку проигрыша ста двадцати тысяч долларов.

Злоба, возможно, и пересилила бы страх, но Андриенко хорошо понимал, что из заявления ничего не выйдет. О чем писать? О том, что к его виску приставили пистолет? А кто в это время был в комнате, кроме вас и чеченца? Ах, никто? А почему родственник обвиняемого утверждает, что он был в это время вместе с ним? И пистолета не видел, зато слышал, как вы вымогали у Касаева деньги? Ах он врет? Он был в соседней комнате? А почему вы решили поговорить с Касаевым без свидетелей?

Словом, о заявлении надо было забыть – но забывать о мести прокурор не собирался. И поэтому, когда в среду ему на сотовый телефон позвонил человек и представился Ромой Вишняковым, Андриенко сразу вспомнил, кто это.

Менеджер по связям с общественностью казино «Коралл». Человек, которого Руслан Касаев выкинул на улицу. Человек, который очень много может знать о чеченце.

Рома Вишняков сидел напротив прокурора, в большом и светлом кабинете, где в стеклянных гробницах шкафов тосковали большие книги с золотыми обрезами, и посередине между Ромой и прокурором лежала кассета. Маленькая, чуть больше магнитофонной. Формата mini-DV.

– Это мне? – спросил Андриенко.

– Вам.

Вишняков откинулся на спинку стула, и под белой тенниской рельефно вспухли мышцы.

– Как вы ее достали? Говорят, вам не разрешили даже кроссовки забрать.

Рома развел руками.

– Сначала не разрешили. Потом пустили. Я же все-таки не бабу Руслана трахнул. Если бы я трахнул его бабу, Руслан Александрович никуда бы не звонил и никому бы не жаловался.

Прокурор сглотнул, представляя, что такой человек, как Касаев, может сделать со своим незадачливым соперником.

– А копий у него нет?

– Нет. Зачем ему копия?

Рома Вишняков заговорщически улыбался. Белокурые волосы и загорелая кожа делали его похожим на негатив старинного фото. Чертовски красивый негатив, надо сказать.

– От имени законности и порядка, – сказал прокурор Андриенко, – я благодарю вас. Это совершенно недопустимо, чтобы преступные элементы имели возможность шантажировать слуг закона, какой-то совершенно липовой….

– С тебя десятка.

– Что?!

– С тебя десятка, – сказал Вишняков, лениво улыбаясь полным смеющимся ртом.

– За кассету?

– Кассета бесплатно. Вот за это.

В руках молодого человека материализовалась папка, – пластиковая, прозрачная, с вытравленным рекламным слоганом кока-колы наверху.

– Это приговор Руслану. И не только.

Пальцы прокурора застыли в ложбинках пластика:

– Что значит – приговор?

– А ты сам посмотри.

Андриенко открыл папку.

Внутри было несколько документов. Точнее – копий. Копии были пересняты аккуратно и со знанием дела, – на каждом из документов перед сканированием были закрыты подписи и печати, и давая превосходное представление о существе дела, такая бумага лишалась всей своей юридической силы, словно патрон, из которого вынули порох.

Документ первый представлял из себя договор между ОАО «Лада» и Кесаревским нефтеперерабатывающим заводом. Завод сдавал в аренду «Ладе» маслоблок. Сумма аренды составляла тысячу двести рублей в год. За ним лежал договор между ОАО «Алонсо» и ОАО «Лада». ОАО «Алонсо» закупало у «Лады» несколько десятков тонн МВП – масла вязкого приборного.

Адрес ОАО «Алонсо» совпадал с адресом Кесаревского НПЗ, а генеральным директором покупателя и продавца почему-то числился один и тот же В.А. Григорьев, подпись которого на копии документа была аккуратно замазана.

Документ третий был договор, заключенный Охотским флотом на поставки этого самого МВП, которое, судя по всему, использовалось в приборах ориентирования – в частности, в гироскопах. Поставщиком значилось ОАО «Алонсо», предложившее поставлять масло по цене девятьсот тысяч рублей тонна, что выглядело несколько странно, поскольку цены других конкурентов, на тендере проигравших, колебались, согласно представленной тут же справке, от двухсот пятидесяти до трехсот тысяч рублей за тонну.

А затем прокурор Андриенко взялся за следующую порцию документов и обомлел.

Это были протоколы комиссии, выяснявшей причины потрясшей всю Россию аварии: гибели дизельной субмарины «Ангарск», ушедшей прямо на учениях под воду вместе со всем экипажем. Выводы секретной комиссии гласили, что лодка погибла из-за неисправности гироскопа: идя в подводном положении, лодка по какой-то причине потеряла ориентацию и со всей дури наскочила на скалы, отклонившись от района учений на три сотни километров.

Доставая последнюю пачку документов, Андриенко уже знал, что там будет. И не ошибся.

Это была записка главного инженера Кесаревского НПЗ, адресованная командующему Охотским флотом вице-адмиралу Соколову. Записка чрезвычайно сухо излагала технологию изготовления МВП.

Согласно ей, МВП производили из особых сортов нефти, содержащих небольшое количество парафинов – так называемой троицко-анастасьевской нефти.

Мазут, полученный после разделения фракций, направлялся на установку вакуумной перегонки. Затем в вакуумный дистиллят добавляли серную кислоту, для экстракции асфальто-смолистых веществ. В получившийся продукт добавляли полипробутилен – вязкое вещество с молекулярным весом в 10–20 тысяч дальтон.

Согласно той же записке главного инженера, на маслоблоке, арендованном ОАО «Лада», имело место существенное нарушение технологического процесса. Во-первых, для изготовления приборного масла использовалась не троицко-анастасьевская нефть, а обычная тяжелая сернистая нефть. Это не представляло большой проблемы, поскольку вакуумный дистиллят в соответствии с разработанной на этот случай технологией подвергли депарафинизации.

Однако этого было мало: оборудование маслоблока было старым, агрессивная серная кислота сожрала корпус сульфуратора, и пока его меняли, прошло два-три месяца. Все это время сырье для производства МВП подвергалось только контактной очистке и не подвергалось обработке серной кислотой.