Джаханнам, или До встречи в Аду - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 86

– Постарайся.

Костя вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Московский банк «Старорижский» был открыт до восьми часов вечера. Банк не обслуживал частных вкладчиков, не выдавал кредитов и не заводил банковских карточек. Единственной сферой его деятельности являлась отмывка денег, и в этом смысле банк «Старорижский» ничем не отличался от большинства российских банков.

Акционерами банка «Старорижский» являлись шесть ООО с красивыми названиями, вероятно изобличавшими интерес его владельца к ювелирному промыслу. Конторы назывались «Сапфир», «Изумруд», «Алмаз», «Бериллий», «Янтарь» и «Яшма». Каждая из шести фирм имела уставной капитал в двенадцать тысяч рублей и была зарегистрирована на паспорт покойника.

Уставной капитал самого банка был довольно внушителен и укладывался на бумаге в нормативы ЦБ, однако на деле никаких денег в уставняке не было.

Просто при создании банка первые три акционера, а именно: уважаемые конторы «Сапфир», «Изумруд» и «Алмаз» – перечислили банку по десять миллионов рублей каждая. После этого банк выдал эти десять миллионов в качестве кредита другим трем уважаемым акционерам, в обмен на векселя последних.

Таким образом, составляя на бумаге тридцать миллионов рублей, на деле уставной капитал представлял из себя три векселя, выданные тремя конторами, зарегистрированными на паспорт покойника.

Тремя фирменными услугами банка были обналичка, отмывание денег и перевод их за границу. Для перевода денег за границу использовался латвийский банк-двойник. Клиент приносил в «Старорижский» чемодан с долларами, и доллары всплывали за стенкой.

Для получения денег из-за границы использовался другой прием. На счет физического или юридического лица, открытый в латвийской части банка, перечислялась искомая сумма – хоть миллион, хоть два. После этого российская половинка банка любезно оформляла кредит данному физическому, или юридическому, или любому другому лицу под залог денег, находящихся в латвийской половинке.

И наконец, банк предлагал классическую услугу по обналичке, банальную, как шубка из коричневой норки. Клиент регистрировал фирму, к примеру ООО «Яхонт», и открывал в банке ее счет. Сразу же подставная банковская контора заключала с ООО «Яхонт» консультационный договор, – к примеру, уважаемое ООО страшно интересовалось маркетинговыми перспективами выращивания папайи за Полярным кругом, – и тут же перечисляло по консультационному договору всю сумму поступивших на ее счет денег. После чего деньги снимались за счета и выдавались наличными, – за вычетом полутора процентов – реальному владельцу «Яхонта».

Наличность в банке «Старорижский» никогда не иссякала. Чемодан черного нала, принесенный для переправки на латвийские счета, тут же превращался в безнал и уходил по назначению, а самое деньги спустя несколько часов выдавались всем любителям папайи.

Вот и на этот раз семь миллионов наличных долларов, принесенных в банк крепкими немногословными ребятами, состоявшими в совладельцах одного из московских казино, не задержались в сейфах. Семьсот тысяч ушло еще утром – их забрал посыльный крупной компании, решившей по каким-то своим причинам воспользоваться не собственной лавкой, а общедоступной городской прачечной. Полторашку забрали после обеда, и тогда же, после обеда, пришли еще два посетителя.

Вице-президент банка, по имени Василий, лично принял их в своем кабинете. Посетители ему активно не нравились. Во-первых, оба они были чеченцы, а Василий не любил иметь дела с чеченцами. Во-вторых, у них явно были какие-то проблемы с бизнесом. Счет в банке они открыли еще три недели назад, и тогда же на него должны были прийти деньги. Первые несколько дней чеченцы звонили и обещали, что деньги вот-вот придут. Потом они стали звонить и спрашивать, где деньги. По интонации их было ясно, что они вот-вот наедут на «Старорижский» и обвинят его в том, что банк зажал деньги. «Черт меня дернул связаться с чехами!» – думал Василий. Но не связаться было нельзя – их привел старый клиент, тоже прибандиченный, а в этой среде обижаются малейшему отказу и все оборачивают против тебя. Вот и на этот раз чеченцы стали качать права.

– Прышлы дэнги? – спросил один из них, постарше и весь в бороде.

– Нет, – ответил Василий, – и я тут ни при чем. Вы разбирайтесь с теми, кто вам должен.

– Разбэремся, – ответил второй чеченец, – со всэми, кто нам должен, разбэремся.

– И все, с кем мы разбэремся, нам будет должен, – добавил первый.

Деньги пришли на чеченский счет уже под закрытие, в семь вечера, и Василий немедленно позвонил клиентам:

– Забирайте свое добро.

Чеченцы заехали в банк в половине восьмого и покинули его спустя полтора часа, унося с собой две больших дорожных сумки, доверху набитых купюрами. Процесс оформления бумаг занял пять минут, остальное время ушло на пересчет нала.

Если не считать опасений Василия по поводу клиентов, это была обычная операция обычного московского банка.

Василий был так счастлив, что опасные клиенты покинули банк, что даже не обратил внимание на поразительный факт: деньги на счет ООО «Траникс» были переведены из дальневосточного Кесарева. То есть в три часа ночи.

Среди заложников несколько человек оказались на особом положении: это были Руслан Касаев и пятеро его охранников.

Все пятеро были родственники Руслана, а стало быть, и Халида. Их разоружили, но обращались с ними не как с пленниками, а как с гостями. Всех их посадили в одной из переговорных, вместе с ранеными. В эту же переговорную принесли Барова.

Руслан сидел молча, на полу, в одной щегольской белой рубашке с галстуком-бабочкой. Мила, прижавшись к Руслану, куталась в черный смокинг, из-под которого высовывались тонкие пальчики, оплетенные сверкающими ремешками босоножек. Украдкой она вынула кольца из ушей и отдала их мужу.

Сначала чеченцев и русских было поровну. Хотя охранники ухаживали за ранеными, слов благодарности они не слышали. Было десять вечера, когда один из охранников Руслана, высокий рыжеволосый Саид-Амин, подошел к двери и постучался. Ему открыли: Саид-Амин что-то негромко проговорил по-чеченски. Дверь открылась еще шире, и Саид-Амин исчез. Обратно он не вернулся.

Другой охранник ушел около одиннадцати. Руслан по-прежнему смотрел телевизор, обнимая Милу за плечи.

Когда до полуночи осталось десять минут, в переговорной показался высокий, чуть полноватый человек лет тридцати пяти, с глазами цвета жженого меда и усталыми морщинами на лбу. Вошедший переступил через двух русских раненых и остановился перед Русланом.

– Халид хочет тебя видеть, – сказал боевик по-русски.

– Я останусь здесь.

– Ты свободен. Халид тебя отпускает.

– Пусть отпустит детей и раненых.

– Иди и возьми в руки оружие. Ты мужчина, Руслан, или ты русский?

– Как тебя зовут?

– Маирбек.

Руслан усмехнулся.

– Видишь ли, Маирбек, через пару дней и ты, и Халид – вы будете мертвы. И эти люди – они тоже, скорее всего, будут мертвы. И все-таки у них есть надежда, что сюда ворвется спецназ и некоторые выживут. А у меня надежды нет. Потому что когда сюда ворвется спецназ, меня убьют как вашего соучастника. Оставь меня в покое.

Маирбек развернулся и пошел прочь.

Спустя немного времени принесли еду – пару буханок хлеба, копченую рыбу и сыр. Еду передали чеченцам, и ее хватало только для них. Руслан приказал отдать еду раненым, и его нехотя послушались. Миле есть не хотелось. Руслан напоил ее горячим чаем с сахаром, и ее тут же стошнило.

Ее подташнивало от любой еды третий день подряд. Врачи сказали, что можно не волноваться и что недели через две токсикоз пройдет сам собой.

Третий охранник Руслана ушел в час ночи.

Руслан сидел на полу, откинувшись головой на спинку дивана, когда телевизор переключился на импровизированную пресс-конференцию начальника контртеррористического штаба. Генерал Рыдник в камуфляжной куртке с меховым воротником стоял на фоне заводоуправления, и за его спиной небо пылало полярным сиянием осветительных ракет.