Инсайдер - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 11

— Примите от меня этот пустяк и взгляните на меня оком милости.

Уэлси выскочил вон.

Из кабачка Киссур потащил Бемиша к себе домой. Усадьба Киссура показалась Бемишу не особенно приверженной старине: над воротами таращила глазок телекамера и меж мраморных колонн, обрамлявших, по обычаю, дорогу к главному дому, были повешены мощные неоновые светильники. Впрочем, в саду Бемиш углядел алтарь, а на алтаре — распоротого ягненка.

Как выяснилось, Киссур привел Бемиша в дом обедать, а времяпровождение в кабачке считалось за возбудившую аппетит закуску. Бемишу икнулось. Киссур предупредил Бемиша, чтобы тот не ходил на женскую половину, и пошел громогласно распоряжаться насчет фазанов.

Землянин остался в одном из гостиных залов, с окнами, выходящими в сад, и стенами, затянутыми старинными шелками. Поверх ткани была развешана целая коллекция оружия: секира, выложенная перламутром и золотом; простой боевой топор; мечи; у одной стрелы был кончик в крови. Когда Киссур вернулся, Бемиш справился, по какому принципу составлена странная коллекция.

— Это оружие, из которого меня не убили, — ответил Киссур.

Он подошел и снял со стены тяжелое, с синей шишкой на конце, копье.

— В двух дневных переходах от вашего Ассалаха начинаются горы, и меня отрезали в этих горных лесах разве что с тысячью людей, а у Харана — так звали того негодяя — было тысяч пятнадцать. Но пока Харан переминался на равнине, я велел подрубить все деревья вдоль дороги, так, что они еле держались. И когда они углубились в лес, все деревья посыпались им на макушку, а мы зарезали тех, кто остался в живых. Впрочем, это было не такое уж легкое дело, и меня чуть не убило вот этим копьем.

Киссур помолчал.

— Теперь им глупо кого-то убивать, правда? Лазер-веерник куда надежней.

Киссур размахнулся и бросил копье. Оно пролетело в раскрытое окно и воткнулось в расписной столб беседки, стоявшей метрах в двадцати. Бемиш вышел посмотреть: копье пробило столб насквозь. Толщина столба была сантиметров тридцать.

Бемиш выдернул копье и вернулся в комнату.

Наевшись, Киссур потащил нового друга через реку, туда, где в лучах полуденного солнца сверкал и плавился Нижний Город, тысячелетнее обиталище ремесленников, лавочников и воров, застроенное кривыми непроезжими улочками и перегороженное воротами, за которыми жители кварталов совместно оборонялись от бандитов, а иногда и от чиновников.

У реки оглушительно гомонил рынок: пахло жареной рыбой и свежей кровью, бабка с лицом, похожим на кусок высохшего имбиря, быстро и ловко общипывала петуха, и, проходя мимо разгружающегося воза с капустой, Бемиш нечаянно заметил под капустой небольшой ракетомет.

Чуть подальше народ теснился вокруг передвижного помоста, на котором разворачивалось представление.

— Пойдем, — вдруг затеребил Киссур землянина, — это тебе обязательно надо увидеть.

Бемиш и Киссур пропихнулись поближе.

Почтенный старик в красном развевающемся платье с необыкновенным проворством изготовил две человеческие фигурки, — одну из глины, а другую из белого песчаного камня, положил их на помост и накрыл видавшей виды тряпкой. Провел руками, снял тряпку, — на месте глиняных фигурок вскочило двое юношей. Юноши стали отплясывать перед народом, и вскоре между ними и стариком завязался оживленный разговор. Бемиш полюбопытствовал, о чем — пьеса.

— Это представление на тему старой легенды, — сказал Киссур. — Видишь ли, когда бог делал мир, он сделал двух людей, одного из глины, а другого из камня. Каждый из них знал столько же, сколько боги, но глиняный человек был простудушный и прямой, а железный — завистливый и хитрый. Однажды боги спохватились и подумали: «Люди ходят среди нас и, наверное, знают все, что мы знаем! Как бы это не навлекло на нас беду!» Они позвали к себе железного человека и спросили: «Много ли ты знаешь?» И так как железный человек был хитер и скрытен, он на всякий случай ответил, что умен не более карася, который у него в корзинке. Боги прогнали его и позвали к себе глиняного человека и спросили, много ли он знает. «Все», — ответил простодушный глиняный человек. Боги подумали и вынули из него половину знания.

Теперь, когда Киссур разъяснил ему суть происходящего, Бемиш начал соображать, что происходит на сцене. Очень скоро ему стало ясно, что из человека, который наврал богам и знал столько же, сколько они, ничего хорошего не вышло. Человек этот строил всяческие каверзы, воровал звезды с неба, пристроил железного коня пахать за себя землю и попался на том, что, приняв образ бога, совокупился с его женой.

После этого бог в красных одеждах погнался за железным человеком с пучком розог, железный завизжал и кувыркнулся в раскрытый люк. Публика хохотала. Представление кончилось, и бог в красных одеждах стал обходить народ с тарелочкой.

Бемишу это народное творчество понравилось куда больше, чем утреннее представление на сюжет телесериала.

— Я правильно понял, что железный человек умер? — уточнил Бемиш.

— Нет. Он провалился под землю, и там родил детей и внуков. С той поры железные люди живут под землей и несут ответственность за всякие надземные несчастья. Это они подбивают духов гор на землетрясения и военачальников — на мятежи. Согласно легенде, в конце времен железные люди вылезут на землю во плоти, то есть в железе, отберут у людей землю, а у богов — жертвы, и вообще будут вытворять всякие безобразия.

— А второй акт будет? — спросил Бемиш. Ему хотелось посмотреть, как железные люди подбивают военачальников на мятежи.

— Всенепременно, — усмехнулся Киссур.

В этот момент бог с подносиком, на котором бренчали медяки, остановился перед ними, и Киссур, широко улыбаясь, положил на поднос две большие розовые бумажки с изображением журавля. «Хвастун», — подумал раздраженно Бемиш. Ему не хотелось отставать от Киссура, и он полез в бумажник. Крупных вейских денег там не оказалось, но в паспорте Бемиша лежало, на случай неприятностей, с сотню денаров, — землянина предупреждали, что банкоматы в здешних местах водятся нечасто. Бемиш вынул два билета и положил на поднос.