Инсайдер - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 14

Навстречу ему два швейцара уже почтительно вели под руки Бемиша. Бемиш упирался и уверял, что он совершенно трезв. Он порывался петь и приглашал обоих швейцаров на рыбалку в Голубые Горы. Швейцары молча и сосредоточенно тащили его по лестнице в номер. Возможно, они плохо понимали человека со звезд. Возможно, они привыкли к таким сценам.

Уэлси почувствовал, что краснеет. Бемиш, на его глазах, ронял в грязь высокое звание землянина и светоча цивилизации. Уэлси шагнул навстречу, схватил Бемиша за галстук и поволок его, с помощью швейцаров, в номер. Бемиш пучил глаза и разевал рот, как певица, у которой отключили фонограмму.

Когда Уэлси швырнул Бемиша на диван, тот пьяно помотал пальцем и сказал:

— Сюрприз.

И заснул. Свинья. Пьяная свинья.

Уэлси содрал с него штаны и пиджак, повесил на стул и пошел вон. Пиджак был слишком тяжел: стул опрокинулся, и пиджак грохнулся на пол. Уэлси вернулся и поднял пиджак, чтобы повесить его обратно. Внутренний карман пиджака был набит скомканными бумагами. Уэлси вытащил бумаги и развернул их. Это были те самые прошения и доверенности, которые три часа назад отобрала у него полиция в желтых куртках. Уэлси перелистал их, и убедился, что на всех бумагах стоят подписи нужных чиновников. Более того: там стояли даже личные печати, что было уже совсем невероятно.

Уэлси спустился вниз. Он осмотрел машину Бемиша и нашел в багажнике отобранный у него давеча желтый чемоданчик. Кроме чемоданчика, в багажнике почему-то лежал жареный баран. Во рту баран держал толстое золотое кольцо. Под бараном имелось серебряное блюдо.

Уэлси поднялся наверх и положил обретенные бумаги в обретенный же чемоданчик. Он позвонил в космопорт и отменил заказ на билет. Он позвал мальчишку-швейцара, и они втащили наверх барана, кольцо и блюдо.

Остаток ночи Уэлси провел у окна в своем номере, глядя на розовый восьмиколонный храм, задумчиво жуя кусок жареной бараньей ноги и запивая баранину отвратительно теплой газированной водой.

Самое замечательное во всем происшедшем было то, что Бемиш тоже не мог вспомнить, как, собственно, случились эти подписи. Он отлично помнил храм в двухстах километрах от столицы, куда они поехали с Киссуром в первый день, и поместье одного из друзей Киссура, по имени Ханадар Сушеный Финик, недалеко от храма. В поместье развлекались: сначала оружием, потом едой, а потом девочками. Ханадар и Киссур на спор сшибали друг у друга персик на голове сначала из лука, а потом из пистолета. Фокус состоял в том, чтобы попасть в косточку. Стрелять из лука Бемиш решительно отказался, и, чтобы подтвердить свое мужское достоинство, ему пришлось выдержать страшную драку с жилистым и сильным, как паровой пресс, Ханадаром.

Ханадар Сушеный Финик был человек в своем роде замечательный — это был один из самых храбрых командиров Киссура и один из самых лучших поэтов империи.

Во время гражданской войны награбил он огромные деньги, которые, впрочем, не менее быстро прокутил, после чего стал искать, откуда бы взять новых. Решено было заняться пиратством, и Ханадар отбил у контрабандистов космическую шлюпку. Шлюпка была приспособлена скорее для бегства, чем для атак, но Ханадар рассудил, что трусливые собаки со звезд не будут особенно разбирать, если от них потребуют очистить карманы. К несчастью, с фотонным реактором Ханадар управлялся хуже, чем с харранским мечом, и дело кончилось тем, что после второго рейда новоявленная пиратская посудина прорыла в земле канаву глубиной три метра и к дальнейшим полетам оказалась непригодной.

А помогать Вее было тогда страшно модно, и Ханадару за исполненные дикой прелести песни чуть не дали Нобелевскую премию по литературе. И вот информационные агентства распространяют в один день два сообщения: одно о том, что кандидатура вейского поэта Ханадара обсуждается на Нобелевку, а другое о том, что некто по имени Ханадар разыскивается за ограбление трансгалактического лайнера «Меконг». Так Ханадару не дали премии первый раз.

После этого Ханадар стал наместником Аракки и щедро раздавал народу деньги, а предпринимателям — налоговые льготы. Деньги были казенные и скоро кончились, а так как льгот было много, то деньги не возобновились. Хаданар попросил денег у местного полиметаллического комбината, хозяином которого был землянин. Землянин дал ему раз, и другой, а потом обиделся, после чего любящий наместника народ громил цеха комбината.

А в это время опять подошел срок Нобелевки, и вот информационные агентства распространяют в один день два сообщения: одно — что вейский поэт Ханадар рассматривается как кандидат на Нобелевскую премию по литературе, и другое — что наместник Ханадар, возбудив толпу, учинил компании МеталЦоре убыток на три миллиарда денаров. И вот Ханадару не дали премии во второй раз.

После этого государь удалил Ханадара из наместников за самоуправство, и тот мирно зажил в подаренном ему поместье близ реки Шечен, что в Иниссе. И надо же было случиться такому, чтобы глава торгового представительства планеты Гера купил себе виллу в этом же районе.

И вот проходит еще один год — и торгпред Геры подает на Ханадара в суд за то, что тот буянил на его земле и сжег принадлежащую ему свиноферму. И Ханадар приходит в суд и просит судью подать ему ножичек для резки бумаги. Судья подает ему этот ножичек, и Ханадар в присутствии заседателей бросается с ножичком на торгпреда. И торгпред убегает со двора, где происходит суд, и больше на возвращается. И так как речь идет о частном обвинении, то за отсутствием обвинителя судья прекращает дело, а Ханадар, таким образом, экономит на взятке.

А в это время опять подходит срок Нобелевки, и информационные агентства распространяют сразу две новости: одна — что знаменитый вейский поэт Ханадар рассматривается в качестве кандидатуры на Нобелевку, и другая — что Ханадар мало что не зарезал в суде предъявившего ему иск представителя цивилизованной нации.

Так-то Ханадар и остался без своей Нобелевки, но это старая история, а мы возвращаемся к Теренсу Бемишу.

На следующий день Ханадар, Киссур, Бемиш и еще двое слуг погрузились в вертолет и улетели в Голубые Горы. Били острогой больших белых рыб и дрались друг с другом на кулачках. Было много солнца и веселья. Возле малинового шатра с серебряными колышками крутил крылышки вертолет, к вечеру рабы привели из долины трех лошадей. Так продолжалось четыре дня.