Игра в смерть (СИ) - Алмонд Дэвид. Страница 5

— Прямо экскурсия по семейству Эскью вышла у нас с тобою, Кит, — хохотнул дед, двигаясь напрямик к дому. — Эти люди в точности как и мы, Уотсоны. Исконные жители Стонигейта. Долгая вереница Эскью теряется в глубинах темных времен. Да уж, странная семейка, и спокон веков такою была, да только друзей надежнее не сыщешь. И они всегда где-то поблизости…

Уже вечером дед постучал в дверь моей комнаты.

— Так и знал, что не мог выбросить эту поделку, — улыбнулся дед, протягивая мне фигурку пони, мастерски выточенную из цельного куска каменного угля. — Ты погляди, Кит, каков красавчик?

Я покачал фигурку в ладонях, всматриваясь. Черным-черна и отполирована как стекло. Время ее не щадило, но я был поражен, каким безупречно верным реальности, до мельчайших штрихов, было миниатюрное изображение.

— Этого пони вырезал дед того парнишки, — пояснил дед. — Много лет тому назад.

— Эскью и сам художник, — заметил я и показал ему свой портрет.

— Так оно и бывает, — согласился дед. — Кое-что не исчезает, передается из поколения в поколение.

Шесть

По-настоящему заманить меня в их кружок удалось только Элли Кинан. Как-то после уроков, выйдя из школьных ворот, я увидал очередной сбор группы Эскью. Среди прочих там был и Бобби Карр, а чуть в сторонке молчаливо стояла Элли. Поймала на себе мой взгляд и сразу заулыбалась. Учились мы в одном классе, да и жила она недалеко от нас, в доме на краю поросшего травой пустыря в самой середке Стонигейта. Однажды утром, когда я шел в школу, она побежала за мною, догнала и пристроилась рядом.

— Я Элли Кинан, — без лишних вступлений напомнила она. — Мы дружили с твоей бабкой. Когда я была совсем маленькая, ее часто просили приглядеть за мной. Намучилась она со мной, но ей это вроде как нравилось…

Тут Элли задорно хохотнула:

— Твоя бабка частенько рассказывала мне о любимом малыше Ките. Вот кто идеально воспитан, повторяла она. Настоящий паинька, не то что всякие юные проказницы.

Дальше мы пошли вместе, плечо к плечу.

— «Паинька», — повторила Элли. — По-прежнему так и есть? Или ты никогда и не был никаким паинькой?

Покосилась на меня с кривой улыбочкой.

— Даже не знаю, — ответил я.

— Значит, в классе прибавилось тихонь-джентльменов, — решила Элли. — Или все ребята поначалу скромничают?

Она так и косилась на меня, посмеиваясь.

— Не знаю, — честно сказал я. — Не знаю, что и ответить.

— Ха. Тише воды, ниже травы, да?

Какое-то время мы шли молча.

— И все-таки славная была у тебя бабка, — снова заговорила Элли. — Наверное, большой удар был? Мы все так расстроились, когда ее не стало…

Невысокая и худенькая, Элли то и дело получала в школе нагоняй из-за помады и теней для век. Носила красные кроссовки и ярко-желтые джинсы. На уроках потешалась над учителями и, спрятавшись за раскрытым учебником, вдохновенно строчила истерично смешные рассказы, полные драконов, чудовищ и принцесс, угодивших в какую-нибудь передрягу. На нелюбимых уроках — вроде географии — Элли таращилась в окно, грызла ногти и мечтала о телевизионной карьере актрисы в бесконечном, нудном сериале.

— Итак? — вопросил как-то мистер Доббс, учитель географии. — Что вы узнали за последние полчаса о строении ледниковых морен, мисс Элисон Кинан?

Элли моргнула, отвернулась от окна и, немного подумав, ответила:

— Прошу прощения, мистер Доббс, но я не понимаю, как упомянутый предмет может оказаться полезен человеку моих устремлений и амбиций.

За эту выходку Элли оставили в классе после уроков, а родителям направили письменное уведомление.

На следующее утро после того, как я увидел ее стоящей у ворот, мы снова встретились по дороге в школу.

— Ты из компании Джона Эскью? — спросил я.

Элли повернулась ко мне и, сжав губы, неопределенно хмыкнула.

— Просто я видел тебя с остальными, у школьных вооот.

Еще разок хмыкнув, она ускорила шаг.

— Понятно. Значит, вы не дружите? — сказал я ей вслед. Дал себя обогнать, но Элли не торопилась уйти. Встала, развернулась и выжидающе уставилась мне в лицо:

— К чему эти расспросы?

— Ни к чему, — ответил я. — Просто есть нечто такое…

— «Нечто», скажешь тоже! Эскью обычный отморозок. Мужлан-троглодит.

— Мы говорили с ним.

— Готова спорить, он только мычал тебе в ответ. — Элли разглядывала меня, подбоченясь.

Я кусал губы. Меня так и подмывало рассказать, что я все равно чувствую притяжение Эскью, даже зная о его жестокости. Рассказать, что я начинаю верить россказням Джона о нашем единстве: он совсем как я, я совсем как он. Мне вспомнились дедовы слова о шахте — о том, как его влекло туда, невзирая на страх. Но по одной только позе Элли, по ее поднятым бровям и наклону головы, я догадывался, что сразу же буду поднят на смех.

— Послушай, — сказала наконец Элли. — Я тебя только понаслышке и знаю, но что-то сомневаюсь, чтобы ты отлично вписался в нашу компанию.

Я повернулся, отведя взгляд в сторону.

— Мистер Новенький-в-классе, — фыркнула она. — Мистер Паинька…

Элли стояла передо мною, притоптывая ногой и размышляя.

— Эскью вылитый троглодит, — повторила она. — Ты сам это знаешь, правда? Если не уметь с ним обращаться, он способен доставить целую кучу неприятностей. Лучше будь прилежен, мистер Новенький-в-классе. Делай свою домашку, сочиняй рассказики.

Я пожал плечами.

— Да он тебя с потрохами слопает, — прошептала Элли и задумчиво покачала головой. — Ты только посмотри на себя. Кое-кто нуждается в защите, так ведь?

И, развернувшись, вприпрыжку побежала дальше.

Семь

Вздрогнув, я проснулся среди ночи.

«Вон он, впереди! За ним, ребята? Туда?»

Этот призыв шел из-за стены. И опять тишина. Видно, деду приснилось что-нибудь из шахтерского прошлого, решил я и с улыбкой повернулся на другой бок, чтобы снова раствориться во сне.

«Да, да! Вот опять! Следуйте за ним, парни!»

Рядом со мною дрогнула стена. Слышно было, как дед ворочается в своей постели.

Быстренько натянув футболку и шорты, я на цыпочках пробрался к нему и присел на краешек кровати. Дед взбрыкивал руками-ногами и отчаянно пыхтел, ловя ртом воздух.

— Деда, — прошептал я. — Деда?

Накрыл ему лоб растопыренными пальцами:

— Деда…

Глаза распахнулись, невидяще вытаращились, отражая свет луны за окном.

— Да, это он! — выдохнул дед. — За ним? За ним!

Я взял его за плечо и легонько тряхнул:

— Деда, проснись.

Он моргнул, помотал головой:

— А? Чего такое?

— Деда, это я. Кит.

Я дотянулся до ночника, щелкнул выключателем. Дед вгляделся в мое лицо, уже вполне очнувшись. Испустил долгий вздох:

— Кит! Это ты, Кит… — Опять тряхнул головой и прикрыл глаза снова. — Эх… В этот раз мы почти догнали его.

Дед хохотнул и расслабился, опустив голову на подушку. С усмешкой покосился на часы:

— Старым да малым давно положено спать, не так ли? — Он приложил палец к губам. — Только потише, иначе нам обоим несдобровать, Кит.

— За кем вы гнались? — шепнул я.

— За малышом Светлячком.

— Что за Светлячок?

— Так его прозвали из-за отблесков на коже, куда падал свет наших фонарей. Он вспыхивал вдруг, пробегая по узким туннелям прямо впереди, отсвечивая как шелковая лента. Какой-то миг, и его уж нет.

— Призрак?

— Маленький такой мальчонка в шортах и рабочих башмаках, которого многие из нас встречали глубоко под землей. Иногда Светлячок просто наблюдал за нами из самых темных уголков шахты, а иногда проскальзывал за спинами, стоило нагнуться за углем.

Дед усмехнулся:

— Если вдруг угасал чей-то фонарь или когда шахтер разворачивал надкушенный бутерброд, мы списывали это на проделки Светлячка. Тот еще проказник, наш малыш Светлячок. Мелькнет вдали — и опять темно.