Игры судьбы - Матвеева Любовь. Страница 39
Бывал Янус и в дорогом для меня Мценске, где меня ждала мама. Это меня с ним очень сближало, и я не жалел для него, заядлого курильщика, своей махорки, сам я был некурящий.
Как сейчас помню его невозмутимое лицо старого латыша, его трубку. Сейчас, когда мне почти девяносто, этот старик показался бы мне молодым человеком. Самые сильные впечатления у Януса остались от встреч с Лениным, ведь «красные латыши» несли охрану Кремля, и молодой унтер-офицер не раз стоял у поста № 1 – кабинета вождя революции, который
охотно и запросто общался с охраной. На строительство баньки ушла неделя.
Получилась баня на славу! «Пустили дым» по обычаю – первый раз торжественно затопили печь, потом натаскали воды, и началось…
Когда баня нагрелась – через полчаса – первыми пошли сами строители: заслужили. Вот с мылом было туговато, да и еловый веник – не то, что берёзовый. Зато горячей воды и пара – сколько хочешь! Шайки тоже нашлись. Трещали раскалённые камни, от крутого пара заходились непривычные солдатские сердца!
– А ну ещё поддай пару, Янус! – то и дело кричал кто-нибудь, и Янус поддавал. На следующий день мылись женщины: врачи, медсёстры,
прачки, поварихи. И для них это был настоящий праздник, который совпал с календарным – 8 Марта. На двух «Виллисах» приехали генерал-майор Манчжурин, начальник штаба 7-й Гвардейской бригады 3-го Сталинградского механизированного корпуса подполковник Чевокин со своими ординарцами
и штабными офицерами. Прибыли они, чтобы вручить награды героям и поздравить женщин с праздником. Конечно, они тоже не отказались от редкого на фронте удовольствия – бани!
Славящийся своим искусством парикмахера Гоша Хейфиц, до войны работавший, по его словам, в самом лучшем ателье Харькова, после бани побрил и постриг гостей. С завистью смотрела молодёжь, которых стригли под нулёвку, на причёски офицеров. Не раз, зная Гошину слабость, пытались к нему подольститься, обращаясь по всей форме:
– Товарищ гвардии старшина медицинской службы, прошу при стрижке оставить маленький чубчик! – за такое обращение бывший мэтр парикмахерского искусства, которого в обычное время бойцы костерили во все лопатки, на многое мог пойти! Но – не на нарушение воинского устава, а он гласил – под нулёвку, в целях усложнить жизнь второму врагу бойца – вше! Однако в этот необыкновенный день, после бани, видя доброе расположение начальства, один из раненых, Дмитрий Тюрин, обратился к Манчжурину:
– Товарищ генерал! Война скоро кончится, разрешите нам постричься, как вы!
– Насчёт конца войны правильно мыслите, товарищ сержант! – одобрил генерал, и… разрешил. То-то было радости молодым бойцам! А потом начались танцы. Гармонист Володя на трофейном аккордеоне демонстрировал чудеса, выдавая «хит» того времени:
– Ты ждёшь, Лизавета,
От друга привета,
Ты не спишь до рассвета,
Всё грустишь обо мне…
Мы надеялись скоро оказаться дома, не знали ещё, что судьба нашего корпуса была уже решена – нам предстояло «прогуляться» по сопкам Маньчжурии. Так что уместнее была бы другая мелодия…
Нет, в тот день, 8 марта 1945 года, который так живо сохранила моя память, мы знали: война заканчивается. Если до сих пор у каждого из нас было только две перспективы – или в «земотдел», или в «здравотдел», то реальной стала третья – вернуться домой. Мы были молоды и живы, впереди была целая жизнь! В тот день мы были счастливы!
ПАЛЕЦ – ЗА ЖИЗНЬ!
«Придёт судьбина – не отгонит и дубина» (укр. пог.).
Закончилась Великая Отечественная война, фронтовики в товарных вагонах возвращаются домой – пассажирских на всех не хватает. Вокзалы переполнены, люди сутками не могут уехать. А фронтовики рады – войне капут, они живы, скоро увидятся с родными! Выцветшие гимнастёрки многих украшают правительственные награды за подвиги, все радуются как дети. На одной из станций на Украине пожалели они какого-то старичка, затащили чуть ли не на ходу в свой вагон, а старичок оказался непростой! Желая
отблагодарить благодетелей, он начал прорицать – кого что ждёт!
Прошедшие огонь, воду и медные трубы фронтовики смеялись: они не верили ни в Бога, ни в чёрта! А нашему земляку Петру Сивкову старик сказал загадочную фразу: «Не пожалеешь палец – будешь жить!» Короткая эта фраза запомнилась Петру на всю жизнь, не раз вспоминал он о ней, недоумевая, знали об этом и все родные. А тогда вернулся солдат на родину, в своё село Сивково, женился на своей односельчанке и однофамилице Прасковье Сивковой. Полдеревни, почитай, носили эту фамилию. Жить поехали из Казахстана на Урал, в Миасс, надеялись, что там легче будет перенести послевоенную разруху, ведь там работы – завались…
Работал Пётр на большом металлургическом заводе наладчиком, жили скромно, как все тогда. Соседки завидовали молодой женщине – муж работящий, непьющий, мастер на все руки. Далось ему и плотничье ремесло. Сначала построили домик изо всяких отходов, кой-какой, но со временем стали мечтать о лучшем жилище, ведь родился сын Валька, не всю же жизнь провести в этой халупе! Время тяжёлое, миф о том, что на Урале живётся лучше, не подтвердился. Но жить приходилось там – миграция не позволялась, паспортов на руки не давали: живи, где прописан, работай, где стране надо!
С большим, неимоверным трудом, отказывая себе во многом, ценой значительных лишений, дом всё-таки построили, да не дом – загляденье!
Самым красивым он был на улице Первореченской! Новоселье отпраздновали, когда «белые мухи» полетели – начиналась зима. Ну и радости было! После старого новый дом казался особенно просторным: с высокими потолками, приятно пахнущий свежей древесиной. И печь сложили удачную, на славу – так и пышет жаром! Зимы-то на Урале посуровее
наших бывают! Надёжные половицы должны были стать опорой для крепнущих ножек сына Вальки. А какой вид открывался из больших окон! Уральские горы, поросшие хвойным лесом, окружали Миасс со всех сторон – далеко было видно их из окошек нового дома!
Световой день между тем заметно убавился, и показалось вдруг Петру, что света в доме маловато. Но разве это проблема для опытного плотника? Взял он топор в руки – и враз вырубил ещё одно окно на кухне!
Так и ахнула пожилая соседка на другой день после новоселья, забежавшая по какому-то делу:
– Зачем вы это сделали? После вселения нельзя новые окна в хате прорубать, примета такая! Ворота вы себе прорубили, а не окно! Теперь не жить вам в этом доме! – сказала как отрезала. Какие ворота? Хоть и давно мысли летели на родину, в Петропавловск, но куда поедешь без документов? Соседке не поверили, стали обживаться в новой хате, шёл 1953 год. Сталин умер, в голос люди рыдали, оплакивая любимого вождя! И вдруг через два месяца после этого печального события выходит закон: паспорта выдать на руки, людей насильно не держать! Уже через месяц вернулись Сивковы на родину.
– Примета-то сбылась, – горевала жена, – и одну зиму в новом доме не пожили!
– Не плачь, другой построим! – утешал жену Пётр Зиновьевич. В нашем городе купили они на слом старенький домишко по улице Волочаевской, 36, и уже через год на этом месте стоял новый, добротный дом под железной крышей! Да-а, умел работать Пётр Сивков! Время идёт медленно, а проходит быстро. Незаметно супруги Сивковы прожили тридцать шесть лет (в доме под номером 36!) Сын Валентин так и остался единственным ребёнком, он вырос, закончил институт, создал свою семью. Живи, кажется, да радуйся, Пётр, бывший фронтовик!
Но с некоторых пор стала беспокоить Петра шипица на пальце. Бородавка сначала побаливала, потом кожа стала трескаться, истекать
жидкостью. Жена всё пыталась отправить мужа к врачу, но тот отмахивался – некогда! Наконец, пошёл. Врач заподозрил, что дело серьёзное, предложил удалить палец.
– Что вы такое говорите? Как же я работать буду? – рассердился Пётр