Национальность – одессит (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 106

— Вот об этом мы и хотели с тобой поговорить, — встрепенулся Бабкин. — Сколько они принесли тебе за год?

— При цене в двадцать три тысячи дали без малого четыре с половиной, то есть девятнадцать с половиной процентов. И это при том, что я не сразу нашел грузоотправителей в ту сторону. Большая часть грузов у меня не выше Могилева, до которого река глубже, поэтому хочу построить буксир в два раза мощнее и баржу в два раза больше, чтобы перевозили за раз тысяч сорок пудов. Чертежи уже готовы, с «РОПиТ» договорился. Стоить будут около тридцать пяти тысяч, но приносить намного больше прибыли. Если все пойдет хорошо, закажу третью пару, — рассказал я.

— У тебя и так забот много: учеба, наша лаборатория и ты парень молодой, хочется погулять. Давай мы выкупим твой корабль и закажем новый по твоим чертежам, за которые тоже заплатим, а потом сделаем еще несколько? Цену дадим хорошую, с учетом прибыли, — предложил он. — Грузами на Одессу обеспечу я, и откроем контору в порту, посадим управляющего, который быстро найдет, что везти на Днестр. По реке перевозки намного дешевле, чем по железной дороге. Уж я-то знаю! А не будет хватать, можно на Днепр и Буг отправить. В ту сторону грузов еще больше.

Видимо, в этой эпохе заниматься бизнесом мне не положено.

— Ладно, покупайте, — согласился я.

Мы сошлись на тридцати тысячах с учетом чертежей на новые суда, обмыли сделку шампанским.

— Видел тебя с другой девушкой, тоже красавицей, — как бы между прочим произнес Матвей Яковлевич.

Поняв, что вопрос задан не просто так, сообщил подробно, чтобы от меня отстали с девицами на выданье:

— Младшая сестра предыдущей. В прошлом году окончила Институт благородных девиц, теперь учится на Высших педагогических курсах. Если ничего не случится, женюсь на ней, когда получит диплом.

Купец первой гильдии одобрительно гмыкнул и предложил:

— Приезжай с ней ко мне на дачу в следующее воскресенье.

— Будет ли удобно? — на всякий случай задал я вопрос.

— Если вы помолвлены, то по нынешним временам вполне прилично, — ответил он. — Это в годы моей молодости нравы были строже.

Так понимаю, Агафья Никаноровна лопается от любопытства, поэтому приличия можно немного нагнуть. Чай, не дворяне.

121

Вероник отнеслась к приглашению настолько серьезно, что мне стало не по себе. За пять дней было пошито новое платье, куплены шляпка, туфли и даже нижнее белье — кружевные панталончики с разрезом между ног.

— Кому ты там собираешься их показывать? — шутливо поинтересовался я.

Она обиделась. За три дня мы поругались дважды. Угомонилась немного только после того, как я пригрозил, что больше никуда не возьму ее с собой.

— Мне абсолютно безразлично, что они о тебе подумают. Это не мои родители, а всего лишь компаньоны, причем доли у нас равные, и я для них важнее, чем они для меня, — сообщил я, приврав, конечно, потому что мотором в нашей троице был Матфей Яковлевич Бабкин.

Мне кажется, купец первой гильдии, даже попав в Сахару без копейки денег, тут же организовал бы продажу песка аборигенам.

Выехали минут на двадцать раньше, чем следовало бы, потому что мне надоело смотреть, как суетится Вероник. Она через каждые две-три минуты подходила к зеркалу и оглядывала себя со всех сторон. На ней темно-бордовая шляпка среднего размера, напоминающая скомканную вверх чалму с опушкой, серо-фиолетовой платье с рукавом до локтя, перехваченное в талии матерчатым ремешком, с вертикальными широкими полосами вишневого цвета от ключицы до талии и на рукавах, разделенными по горизонтали парами кружочков, и на подоле еще двумя рядами таких же, коротких и под ними средних, которые пары кружочков разделяли по вертикали, из-за чего казалось, что это буквы i, но с двумя точками. Платье сидит идеально и красиво. У Вероник врожденное чувство стиля.

— Барыня нарядная! — похвалил Павлин, что можно считать крутейшим комплиментом, потому что Стефани называл пренебрежительно барышней.

Собравшиеся на даче Бабкиных тоже оценили красоту моей спутницы и ее наряд. Агафья Никаноровна даже напялила на мясистый нос изящное пенсне с золотой оправой, которое обычно покоилось без дела на мощной груди, пристегнутое тонкой золотой цепочкой к перламутровой пуговице.

— Что тут скажешь⁈ При такой яркой внешности и умении одеваться не обязательно иметь хорошее приданое, — сделала она вывод, как мне потом передал ее муж.

Значит, моя спутница не зря старалась. У баб свои бои без правил: кто лучше оделся, тот и победил. Теперь ей открыт вход в этот дом. Когда я передал Вероник слова купчихи первой гильдии, мне была прощена нервотрепка, устроенная не мною в предыдущие дни.

Судя по кислым физиономиям сестер Илларионовых, они не ожидали от меня такой подляны. Теперь на них уж точно не будут смотреть два ученика последнего курса коммерческого училища Иоган Куртц и Валерий Очеретный, оба прыщавые и бесцеремонные, как цыгане на конской ярмарке. Так оно и случилось. «Коммерсанты», позабыв о богатых невестах, вертелись возле Вероник, будто собирались увести ночью с пастбища.

Оказалось, что моя девушка шапочно знакома с Ангелиной Лавриковой и Валентиной Зубчевской, учится с ними на одном факультете, но разных отделениях: первая на математическом, вторая на ботаническом. Супругов Картузовых не было. Клара в интересном положении. Как сказала Агафья Никаноровна, бог одобрил их брак, которому она поспособствовала.

Андрей Марков и Василий Куравакали старались делать вид, что не влюбились в Вероник с первого взгляда. Впрочем, у юнкера это был уже второй, если не считать в бинокль из окна.

— Ты почему не в офицерской форме? — полюбопытствовал я.

— Еще летний лагерный сбор обязан пройти, только тогда получу звание, — ответил он.

— Подпоручика? — задал я уточняющий вопрос.

— Так точно. Закончил по первому разряду. Зачислен в Симферопольский сто тридцать четвертый полк и получил триста рублей подъемных на пошив формы, экипировку, — доложил он.

— А по второму разряду какой чин присваивают? — спросил я.

— Тот же, но не ранее, чем в следующем году и при наличии вакансии, а тем, кто получил лишь свидетельство об окончании за дурное поведение или плохую успеваемость — черед год после того, как произведут всех из второго разряда его выпуска и освободится место, — рассказал юнкер.

— В военном училище всё так же? — продолжил я расспрашивать, пока Вероник налаживала отношения с другими обитательницами этого террариума невест.

— Есть отличия. У нас среднее образование, а там дают высшее и учатся по большей части дворяне, которым делают много поблажек. Первому разряду, как и у нас, присваивают звание подпоручика, но лучших берут на годичный испытательный срок в гвардию и, если выдержат, зачисляют. Второму разряду дают прапорщика. Третьему — портупей-юнкера на полгода и потом без экзаменов и сверх вакансий производят в офицеры. Выпускник юнкерского может служить только в пехоте или кавалерии, а они везде. Нам надо сдавать экзамен в военную академию, если захотим расти дальше, им нет, а без нее выше подполковника не поднимешься и потомственное дворянство не получишь. При переходе на гражданскую службу некоторые должности для нас закрыты, — поведал он.

— Почему ты не поступил в военное училище⁈ — удивился я.

— Родители были против. Ее уговорил, чтобы отдали в юнкерское. Надоели мне эти древние языки в гимназии! К тому же, я своекоштный, жил дома, было легче учиться, чем остальным. Не понравится служба, уволюсь в любой момент, а личное дворянство останется, — подробно ответил он.

— В университете на физико-математическом факультете отменили латынь, — подсказал я.

— Знаю. Уже думал об этом, — признался Андрей Марков.

Тут слуга пригласил всех к столу. Восемь перемен за три часа. Подаваемые гостям черная икра и наливки измерялись, наверное, ведрами, все остальное — тазиками. После обеда мы с Вероник откланялись. Я не умею танцевать, поэтому и она тоже. У каждого из нас свои достоинства, но общие недостатки.