Национальность – одессит (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 7

По пути в нескольких местах нам попались группы китайцев, которые под командованием русского офицера или унтера сооружали редуты и рыли окопы. У некоторых аборигенов, даже у молодых, были длинные косы, но большинство стриглось коротко. Значит, власть маньчжуров стала чисто номинальной, по крайней мере, на территориях, отжатых европейцами. Как мне поведал Никита, Порт-Артур первыми захватили японцы, а потом наши отобрали. Так что можно сказать, что осада города — это попытка вернуть своё, которая окажется успешной. Бог на правду выведет.

Рикша высадил меня возле начала тропинки, уходящей вверх по склону, и остался ждать, чтобы еще раз отвезти в гостиницу. Место, где ночевал, нашел не сразу. В ярком дневном свете все выглядело иначе. В очередной раз зарекся закапывать клады. Появилась даже мысль, что, как и при предыдущий попытке что-то спрятать надолго, кто-то уже подшустрил, сделав меня беднее. Наткнулся на свою лежку случайно, уже собравшись плюнуть и вернуться в гостиницу налегке. Затем поднялся на гребень, посмотрел, где шхуна налетела на камни, где высадился на берег. Само собой, никаких обломков не увидел и берег не узнал. Ночью страх темноты дописывает пейзажи.

По возвращению в гостиницу «Таврида» я узнал от хозяина ее, что вчера высадился на берег не один. То же самое проделали японские войска, но севернее, в бухте Кинчан. Точнее, они все еще высаживались, и никто им не мешал. Название бухты не говорило мне ни о чем.

Утром, основательно выспавшись, я спросил у него:

— Железная дорога далеко от того места?

— Не думаю, — дал господин Милиоти уклончивый ответ.

Ехать в Дальний было влом, поэтому я прогулялся на железнодорожный вокзал Порт-Артура. Там было пусто. Кассирша, пухленькая голубоглазая девица, с удовольствием уделила мне минут пятнадцать, выслушав рассказ о чудесном спасении после подрыва на мине и ответив на все вопросы, потому что не появились желающие купить билеты и помешать нашему общению. От нее я узнал, что пассажирский поезд вчера без проблем преодолел участок, который, как предполагали в Порт-Артуре, захвачен японцами. Об этом сообщила бригада товарного поезда с боеприпасами, который разминулся с ним. Товарняк сейчас разгружают на запасном пути. Из Порт-Артура в Дальний ходило три поезда: почтово-пассажирский, который отправлялся в одиннадцать ноль шесть утра и прибывал в половине второго дня, и два товарно-пассажирских, в восемь вечера и в ноль-ноль пятьдесят ночи, которые добирались почти на полчаса быстрее, потому что на станциях не грузились почтой. Время в расписании санкт-петербургское. Не знаю, какой здесь часовой пояс, не интересовался этим вопросом, потому что своих часов у меня не было, отвык от них, но в одиннадцать утра здесь уже будет вечер, а в полночь — утро. Билеты можно купить на любой поезд в любой класс, но место получишь, так сказать, в порядке живой очереди. Кто нахален и смел, тот и сел. Единственное исключение — первый класс скорого поезда номер один, в котором свободные места есть всегда.

— Он отходит по вторникам и субботам в одиннадцать часов вечера по петербургскому времени. Можете у меня купить билет до Москвы и по нему проехать в почтово-пассажирском поезде в своем классе до Дальнего и там пересесть на скорый, подождав девять с половиной часов в зале для пассажиров первого класса. Цена билета одинаковая, что отсюдова, что оттудова, — объяснила кассирша и посмотрела на меня влюбленными голубыми глазами, словно я пообещал выкрасть ее и увезти в купе первого класса в будущую столицу России.

У ветреных провинциальных девиц только мечты не меняют направление.

— Если до вторника улажу все свои дела, так и сделаю, — пообещал я.

Выйдя из здания вокзала, сел к чистильщику обуви, китайчонку лет пятнадцати. Наверное, чтобы потешить свое самолюбие. Ничто не надувает спесью так легко и быстро, как человек, обслуживающий нас, стоя на коленях. Пока он двумя щетками полировал до блеска мои черные полуботинки, используя ваксу, я думал, чем заняться. Решил пройтись в торговый порт и разузнать, нельзя ли без документов, рекомендательных писем устроиться штурманом на какое-нибудь судно, пусть даже парусное. Надо вырваться из Порт-Артура, а там уже как-нибудь доберусь до Владивостока или поплыву прямо в Одессу.

В торговом порту было почти так же пусто и тихо, как на железнодорожном вокзале. Ни возле каменного пирса, ни возле деревянных причалов на сваях не было судов под грузовыми работами. Только в одном месте, где к воде спускался ступенчатый мол, стояло много «шампунек», гребцы которых, увидев меня, дружно заорали на китайском варианте русского языка, предлагая свои услуги. Услышав от меня на китайском, что не собираюсь никуда плыть, замолкли ненадолго, после чего начали тихо обсуждать залетевшего к ним, редкостного попугая, заучившего пару фраз на языке избранного народа.

Я прошелся по порту, убедился, что нигде не спрятался от моих глаз пароходик или хотя бы купеческая джонка. Последние имелись, причем несколько десятков разной величины, купеческих и рыболовных, но были вытащены на берег, где в них наделали пробоины ниже ватерлинии, явно вырубленные топорами, причем недавно, судя по светлому цвету древесины в поврежденных местах.

— Кто и зачем это сделал? — спросил я ближнего хозяина сампана, хотя уже знал ответ.

— Русский начальник приказал, чтобы мы не помогали гуйцзы, — ответил он.

Гуйцзы (привидение, нечисть) называют всех иностранцев. Через несколько десятков лет, а может, уже есть, но я пока не слышал, для японцев придумают отдельное оскорбление — гоугоужень (обитатель собачьего острова). Чем провинились собаки, не смог объяснить мне ни один китаец.

В это время в Западной гавани на большом корабле, наверное, броненосце, зазвенел сигнал, как предполагаю, боевой тревоги. Его тут же прорепетовали на других. Видно было, как на кораблях началась суета. От них к берегу и в обратную сторону рванули самые разные мелкие плавсредства. Наверное, доставляют на корабли офицеров, которых в большом количестве встречал на улицах. Вроде бы форма не сильно отличалась от советской и построссийской, но с каким чувством достоинства ее носили. Сейчас офицеры — элита страны, а у морских еще и бонус романтический.

Был прилив, значит, эскадра собирается выйти в море. Пожелал бы им удачи, но знал, что из Порт-Артура сумеют вырваться только несколько малых кораблей, которые будут интернированы в китайских портах.

Потихоньку врубаюсь в специфику жизни в Порт-Артуре. Как я и подозревал, бумажные деньги обесцениваются. Начали еще до войны, когда российские интенданты, покупая у аборигенов, особенно у кочевых монголов, лошадей и продовольствие, расплачивались всякими разрисованными бумажками, включая этикеты с бутылок из-под вина. На счет этикеток — это, скорее, утрирование, но дым явно не без огня. Металлические монеты ценятся сейчас раза в полтора дороже бумажных того же номинала. Серебро в слитках можно обменять у китайских торговцев и по более высокому курсу, который подрастает каждый день, так что у меня в планах проделать это перед отъездом.

Рассказал мне это портной Трахтенберг во время первой примерки в воскресенье. Глаза у него были красные, воспаленные после бессонной ночи. В субботу днем он не работал, потому что после захода солнца в пятницу и до захода солнца в субботу у «православного христианина» был шаббат. Пришлось нагонять ночью, чтобы успеть сшить костюм до утра вторника.

— Сын помогал. Он у меня очень способный мальчик: и учится хорошо, и руки золотые! — похвастался портной.

Наши дети всегда гении. Это даже не подлежит обсуждению. Узнать правду о ашкенази можно, стравив его мать и жену. Что вас рассмешит из услышанного, то и правда, а если ничего, то окажешься еще ближе к истине.

В понедельник шишка на лбу сошла и болячка отодралась, осталось еле заметное, более светлое пятнышко. Уверен, что будет неразличимо на фотографии или сойдет за типичный брак при проявке и печатании. Воспользовался услугой ближайшего ателье, над входом в который была вывеска «Фотографiя Рокеро Хига». «Нерусские» буквы и твердые знаки в конце меня уже не раздражают. Мастером был японец с непроницаемым худым лицом, довольно сносно говоривший на русском языке. Ведет бизнес, то есть шпионит, в Порт-Артуре уже четвертый год. Я сразу понял, что это синоби. Подвела его походка. Если тебя с детства приучили передвигаться бесшумно, то от этого навыка уже не избавишься. Сдавать его властям не счел нужным. Доказательств у меня никаких и печальную судьбу города не изменит разоблачение одного шпиона. Мне интереснее было узнать, как он передает информацию своим. Никита рассказывал, что китайцы сигналили японцам фонарями во время обстрела Порт-Артура. Он плохо знает, как аборигены относятся к гуйцзы.