Трудно быть замполитом (СИ) - "Бебель". Страница 22

На утро Пегги была в отличном расположении духа. Солнце едва освещало горные вершины, а она уже колошматила палкой о дерево, пользуясь им вместо манекена. Подбадривая страдающую от похмелья аптекаря, и сияя белозубой улыбкой в лучах восхода, она подскочила ко мне:

— Я решила, я все решила!

— И тебе доброе утро… И чего ты там нарешала?

— Я не остановлюсь! Все оправдания той «молочной» шлюхи не стоят выеденного яйца! Плевать на титулы, плевать на вызовы. Ты совершенно прав, подлость можно победить только другой подлостью.

— Не припомню за собой таких откровений…

— То с какой решимостью ты мстил за свою убитую люб… Спутницу. То как смело и ловко вел себя в Хребтах, как победил чужую низость собственным коварством… Теперь я точно знаю — мое желание отомстить не оправдано, но и осуществимо! И больше никакие титулы и дурацкие правила меня не остановят. Ты ведь мне поможешь, верно? Ты вчера сказал, что никогда не бросишь, что всем сердцем презираешь лордов и их игры, что мы на одной стороне.

Слушая белиберду и хлопая сонными глазами, я с ужасом понял — она не шутит. Она реально собралась идти гасить половину Холма. И все из-за ссанины, что я с жалости залил ей в уши.

Да ктож за язык тянет⁈ Тянет и тянет… Погладил, блин, по головке…

Глава 9

Петушиные яйца

Широкий серпантин змеей тянулся над пропастью в тени горных шапок. Несмотря на труднодоступность и отдаленность от любых поселений, тропа оказалась вполне хоженая. Спасибо вечному льду на вершинах и ледорубам, которые его добывают, скатывают огромными кусками вниз, и тащат на продажу всяким богатым «буратинам». Кому вино со льдом пить, кому в ледник, мясо хранить.

— Никак в толк не возьму… — Серина скулила позади колонны. — Вы всерьез восприняли мои речи про «дураков» и «кривой путь»? Мы же на север собирались, подальше от Хребта и «рыбы».

Груженая сумками Пеги кивнула на меня:

— На северной дороге его наверняка поджидает управитель с виселицей наготове.

— А на востоке тот лысый, с рыбой на гербе! Мы прямиком в его земли метим, недоумки!

Пришлось разжевывать самому:

— Сейчас это самый безопасный маршрут. Дюфор еще пару дней у Хребта проторчит. Пока снимется, пока домой вернется, от нас и запаха не останется. У меня другой вопрос, ты-то нахрена идешь? Ты же вечно орала, что «не с нами», не?

— Как это по-мужски, напоминать даме о брошенном в сердцах…

— Рыцаря, что ли, боишься? Того Хьюго, если он еще жив? Он про тебя и вспомнит.

Как и Дюфор, в принципе. Это он так, в сердцах бастарда послал. Со злости. А потом прикинул хрен к носу и наверняка решил, месть каким-то бомжам — слишком низко для его титула. Кто я для него? Низкорожденный бродяга с изуродованным лицом? Пф, много чести возится…

Хотя, как говорят девчонки, серые плащи вдоль и поперек запасной лагерь облазили, у каждой шлюхи о моих приметах осведомились…

— И все же я предпочту повременить с прощанием. У меня аллергия на рыцарские мечи, я из-за них пополам разрубаюсь. И к слову, отчего наша леди-воительница стремится на севера, я поняла, но ты?

— Я тоже понял.

— Не кривляйся!

Я промолчал. Говорить, что все дело в брюнетке не хотелось.

Не то чтобы я порывался сдержать слово, которого даже не помню, но эта ее идея о мести… Это даже не безумие, это за гранью. Идти в одиночку против Холма это ссать не против ветра, а сразу в штаны.

Но доводы разума на нее не действуют. Напротив, она будто расцвела! Тренируется каждое утро, палкой машет, отжимается, жрет за троих и лыбится, как сумасшедшая. Радостно, что ей полегчало, да только если она не бросит свою идею о мести, то очень скоро окажется в могиле. А все из-за моей привычки ссать в уши всем подряд…

Ладно, успокоится и одумается. Нужно только проследить, чтобы она не вызывала на бой каждого встречного рыцаря, с красной полосой на гербе.

К исходу очередного дня горные подножья окончились широким плато и видом залива. Искрясь в лучах солнца, о скалы бились лазурные волны, гонимые морскими ветрами.

Изумительная картина Янтарного залива обострила паранойю Серины:

— Вот! Снова лошадь фыркала! Слышали, ведь слышали, верно?

Мы с брюнеткой пожали плечами в десятый раз за день. Сколько бы ей не мерещилось, я ничего не слышал.

— Да фыркала, говорю ведь! Нас преследуют, определенно преследуют!

Пегги не удержалась от шпильки:

— Жаба снова чего-то боится? Никогда не было и вот опять… Не трепещи, коли здесь сыщутся призраки, из-за бледности тебя за свою примут.

— Привидений не существует! Я не деревенская дурочка, что верит в байки про Янтарный залив!

Вопреки словам, Серина как бы невзначай встала поближе ко мне, стараясь не глядеть вниз. Начинаясь от горизонта, залив простирался до портовых районов громадного города. Паутина улиц и площадей искрилась не хуже лазурных волн, сходясь к теням сказочного замка. Мраморные стены, золоченые купола башен — замок будто с заставки «Диснея». Декорация. Новодел, призванный показать богатство и достаток, а не служить настоящим военным укреплением. Но все же красивый, со вкусом построили, тут не отнять.

Пряничные башенки и купола соседствовали с чем-то куда менее сказочным. Кривая, неприглядная конструкция, похожая на скелет морского чудища возвышалась над замком, бросая тень на белые стены.

— Так это все правда? — аптекарь нервно сжала мой локоть. — Я думала, выдумывают…

С такого расстояния не разобрать, но если слухи верны, эта громадная хрень у замка выстроена из черепов и костей. Языческий алтарь, служащий одновременно монументом и братской могилой для жителей давно разоренного города.

— Мне один пиявщик сказывал… — голос Серины дрожал. — Самих Эмберов насадили прямиком на шпили этой башни. Сочиняют, будто беременную леди разорвали надвое, а младенца повесили на материнской пупови…

— Ты можешь просто заткнуться⁈

К собственному стыду, мой голос звучал резче, чем надо.

Я человек современный, рациональный, образованный. Но даже мне чудится что-то зловещее, исходящее от этого места. Наверное, что-то похожее ощущали красноармейцы, когда находили еще теплые печи в освобожденных концлагерях. Первобытное зло, настоящее, реальное, а не сказочное.

Судя по количеству домов, в городе проживало порядка сотни тысяч человек — считай средневековый мегаполис. И теперь все они служат материалом для чужеземного памятника. Как тут не пробежать холодку по спине?

Пегги держалась бодрячком, выпячивая безразличие:

— Тристан сказывал, «Визжащий шторм» начался отсюда. Янтарный залив пал первым.

— Брехня. — я отмахнулся, стараясь не уступать. — Вторжение началось с запада.

Коллет говорила, что двадцать лет назад Клеберы владели куда большими землями, чем теперь. Пока в один из дней на горизонте Закатного моря не появились паруса огромных кораблей, по описанию, похожих на каравеллы.

Местные умеют строить только простенькие суда, в основном, галеры. Для них «мореходство» это ходить вдоль берегов от бухты к бухте, не решаясь углубиться в бескрайний горизонт. Как выяснилось, правильно делают, ибо за морями-океанами притаилось нечто гораздо худшее, чем шторм или гигантский кальмар.

Диковинные корабли принесли на себе неких птицеобразных уродцев, схожих на куриц. Крупных, сильных, злых и абсолютно не приспособленных к нормальной речи. Любителей пожрать человечинки и построить из останков какой-нибудь языческий алтарь.

Местная цивилизация отличается странным агностицизмом, кладя на религии большой и толстый, а потому жертвоприношений не одобрили. Мюраты объединились с другими «великими домами» и пафосным маршем прошлись по охреневшим захватчикам, навсегда выбив их с континента. Это официальная версия, которую преподносят десятки театральных постановок и сотни песен.

В реальности пафос тонул в крови и воплях. Западное побережье превратилось в россыпь могильников, где целым оставался только неприступный Живанплац. Города, замки, деревни — никого не щадили, всех резали.