Сын Петра. Том 5. Ветер перемен. Страница 15

Арина устало вздохнула. И беседа пошла по кругу.

После отъезда Натальи Алексеевны царице потребовалась дежурная подруга, с которой можно было безопасно посудачить. И пусть не сразу, но таковой Миледи и стала.

Поначалу-то Евдокия Федоровна чуралась бывшей кормилицы своего сына. Но по мере набора ею политического веса стала сходиться ближе. В конце концов, та выглядела такой же одинокой и в общем-то испытывала аналогичный дефицит простого человеческого общения.

Что же до царевича, то определенный резон в словах царицы имелся. Арина и сама опасалась подобного сценария. Прикипит к какой-нибудь случайной девице. Привезет ее. И сделает супругой. С него станется. Или того хуже – заразу какую подцепит. Чай, дело нехитрое. Как его лечить? Так что она хоть и пыталась успокоить Евдокию Федоровну, но не сильно. Сама тоже переживала.

И сокрушалась.

Надо было настоять и отправить с ним Агнессу. Хоть какой-то присмотр…

Глава 6

1708 год, июнь, 3. Тула – дельта Вольты – Париж

– Давно мы не встречались.

– Да, давненько, – охотно согласился Никита Демидов, он же известный на всю Россию и не только оружейный промышленник.

– Не слышал? Говорят, кодекс трудовой царь ввел.

– Так и есть. Ввел.

– А я говорил – веры ему нет!

– При чем тут это?

– Как при чем? Обещал нам свою поддержку, а вон оно что вытворяет!

– Ты сам-то его читал, кодекс этот?

– А то как же? Нос свой сует в наши дела! Куда это годится?

– Разве там что дурное написано?

– Это наши дела! И это мы нанимаем людей! Как хотим, так и нанимаем!

– И то верно, – кивнул Демидов. – Но вон Лопухины доигрались в самостийность. Хорошо получилось?

– Ты про взрыв на пороховой мануфактуре?

– Только то, что они родичи жены, уберегло Лопухиных от гнева царского. Да и так – привилегию сняли. Теперь не только им, но и еще трем другим родам позволили пороховые заводы держать. По самому последнему слову техники оснащенные. Так что Лопухины рвут и мечут. Хотят построить несколько, чтобы сохранить свое преимущество.

– Блажит царь… ой блажит…

– А ты бы на его месте не блажил?

– Ну взорвалось. И что такого? Все равно войны нет, а запасы добрые. Мануфактура-то та очень много пороха доброго выпускала. Спокойно все восстановили бы. Чего этот ирод так терзает Лопухиных?

– За то, что подвели его. Не справились.

– Ой… да брось! В чем не справились-то?

– А вот не брошу. Как ставить мануфактуру пороховую, им царевич подсказал и лично участвовал в ее создании. Отчего она на голову али даже на две превосходила все, что было ранее. Выдавая добрый порох самой высокой пробы. Что наши знатоки, что иноземцы его нахваливали. И с селитрой он им помог. Вон как все поставил! Словно из воздуха ее берут в великом количестве! И еще много чего. Это все вообще его дело, которое он им доверил. А они подвели Алексея Петровича своей безалаберностью и безответственностью… – произнес Демидов и раздраженно махнул рукой.

– Ладно. Пусть так. Хотя, как по мне, царю бы помочь Лопухиным, а не поедом их есть. Ну да ладно. Его дело. Однако же все равно – не понимаю я этот кодекс. Зачем ввели? Ради чего?

– А затем! Людей нет. Поломки одни. Простои. И прочие неприятности.

– И кодекс это исправляет?

– Конечно! Пусть и не полностью, но исправляет. И да – его ведь не Алексей Петрович писал. Он собрал самых именитых заводчиков и с нами посоветовался. Так что, ругая кодекс, поноси и меня. Ибо и я руку к нему приложил.

– ТЫ?!

– Я. Постарался закрепить в нем сложившуюся у меня практику. Мы ее с Алексеем Петровичем уже несколько лет прорабатываем. Он ведь у меня много всего внедряет. Станки, машины паровые и прочие. Ломкое это добро. А чтобы жило, подход особый нужен. Вот и вышло, что на мне проверяли сей кодекс. Не только на мне, конечно. Но все же…

– Диво… диво… – покачал головой собеседник. – Почто же ты на иных заводчиков так взъелся?

– Я? На них? С чего ты взял? Вот дурь из головы – да, надобно им выветрить. В остальном какой мне резон с ними собачиться? Сей кодекс – великое дело. Простые рабочие, перед которыми его зачитали, оказались просто в восторге. Хотя ничего особенного там не было. Почти все и так применялось. Но одно дело – по моей воле, а другое – по государевой. С гарантией. Это им душу очень греет! Для нас же, заводчиков, этот кодекс в четверть, а то и треть повышает выработку за счет уменьшения простоя, брака и поломок. А также новые приемы позволяет внедрять.

– Ой как сладко стелешь…

– Не веришь?

– То просто слова. Пока я вижу, что царь обложил заводчиков дополнительными поборами. А ты ему в том помогаешь. Только резона твоего не понимаю. Ускользает он от меня.

– Ускользает? Так я покажу…

И они пошли в цеха.

Демидов решил на словах продемонстрировать то, что ему удалось внедрить у себя. В том числе благодаря этому кодексу. Наладившему нормальный, упорядоченный и дисциплинированный труд без штурмовщины.

Первый цех был прокатный, в котором делали заготовки для мушкетных стволов. Три пресса, четыре прокатных стана с приводом от паровых машин да с десяток горнов для нагревания. Здесь кованую болванку пробивали и раскатывали в бесшовную трубку.

Потом они перешли во второй цех, где проводили дорнирование этих заготовок. Специальным станком с паровым приводом. Для калибровки и выравнивания канала ствола. Потом заготовку обрезали по размеру и делали нарезку под казенный винт. Его тут же вытачивали. В этом же цеху просверливали затравочное отверстие и производили цементирование внутренней поверхности с последующей закалкой. В результате чего мягкий и вязкий снаружи ствол имел внутри гладкую, твердую поверхность.

Общая производительность этих пары цехов выходила не менее пятисот стволов в сутки. ПЯТИСОТ! Старым методом поковки и за неделю столько не делали. Всем предприятием. В год же с учетом праздников, отпусков, простоев и брака выпускали никак не меньше ста тысяч мушкетных стволов. Что находилось за пределами добра и зла в понимании местных жителей. Тем более что совокупно эти два цеха обслуживали порядка двухсот человек. Плюс ремонтная бригада. Ну и ребята на доставке заготовок, угля и прочего. Совокупно – около трехсот пятидесяти человек. А ведь для выпуска даже двадцати тысяч стволов в год ранее приходилось на этом направлении держать несколько тысяч квалифицированных сотрудников. И они высвободились. Сжигая при этом в разы больше угля, если не на порядок.

Часть этих людей Никита планировал направить на еще две такие линии – для карабинов и пистолетов. Кого-то задействовать на других, не менее важных направлениях. Так или иначе, но выхлоп от этой механизации и наведения порядка вкупе с хорошей мотивацией персонала оказался невероятный! Просто сказочный!

– Сто тысяч стволов… – тихо произнес собеседник, придирчиво осматривая готовое изделие.

– А ты думал? – усмехнулся Демидов. – Обязательный выходной уже снизил брак. Отпуск тоже уменьшил. Мы вообще с Алексеем думали о двух выходных – в среду и воскресенье. Чтобы люди на свежую голову трудились.

– И ты их все используешь? – спросил визави, указывая на ствол, словно бы и не слыша слов Демидова.

– Нет, увы, нет. Продаю с небольшой наценкой другим производителям оружия. Им это выгодно. Качество у них славное. Да и свой выпуск не нужен.

– Убедил, – произнес бывший раскольник, отложив мушкетный ствол. – С рабочими понятно. Славно и ладно. Не думал даже. А с крестьянами ведь все не так?

– А чего с ними не так? Алексей Петрович никогда не скрывал, что стремился отменить крепость. Ибо вред в ней видел великий. Вот и ввел Юрьев день [8], только шире, поделив крестьян на государственных и поместных. Последних, к слову, почти что и не осталось. С церковных земель всех в государственные переписали. А помещиков постоянно за всякие провинности земли и людей лишают. Али просто так переводят на службу по прибору либо за жалование. Там каждый десятый крестьянин хорошо если остался в крепости. И их количество уменьшается.