Караваль - Гарбер Стефани. Страница 6

Скарлетт сунула билеты Хулиану:

– Возьми все три. Используй их сам или продай, только уезжай отсюда – поскорее и, главное, без моей сестры.

– Ах, так это взятка!

Слово «взятка» покоробило Скарлетт, поскольку прочно ассоциировалось у нее с отцом. Но когда речь шла о Телле, она была готова на все. Даже на то, чтобы расстаться с единственной мечтой, которая до сих пор ее манила.

– Донателла слишком безрассудна. Она хочет уехать с тобой, но даже не представляет себе, насколько это опасно. Если отец поймает беглянку, он обойдется с ней куда хуже, чем сегодня.

– А если твоя сестра останется здесь, она будет цела и невредима? – спросил Хулиан тихо и чуть насмешливо.

– Скоро я выйду замуж и увезу ее с собой.

– А ты уверена, что она сама этого хочет?

– В один прекрасный день она меня за это поблагодарит.

Хулиан по-волчьи улыбнулся, сверкнув в лунном свете белыми зубами:

– Ты не поверишь, но твоя сестра недавно сказала мне про тебя то же самое, слово в слово.

Скарлетт почувствовала опасность слишком поздно. Заслышав еще чьи-то шаги, она обернулась: позади стояла Донателла; ее маленькая хрупкая фигурка, закутанная в темный плащ, словно слилась с ночью.

– Мне жаль, что приходится так поступать, Скар, но ты ведь сама внушила мне: забота о сестре превыше всего.

В этот момент Хулиан набросил на голову Скарлетт мешок. Отчаянно пытаясь высвободиться, девушка стала поднимать ногами клубы черного песка. Однако мешковина явно была чем-то окурена, и дурман подействовал быстро. Все вокруг завертелось, и Скарлетт уже не могла понять, открыты ее глаза или закрыты. Она лишь падала, проваливаясь куда-то.

Все глубже,

и глубже,

и глубже…

Прежде чем Скарлетт совершенно лишилась чувств, ласковая рука погладила ее по щеке.

– Так будет лучше, сестрица. Мы живем не только затем, чтобы оставаться целыми…

Слыша эти слова, Скарлетт вошла в хрупкий мир, существовавший лишь в ее лучезарных снах. Перед ней возникла комната с множеством окон, раздался голос бабушки. Щербатая луна, мигая за стеклом, пролила голубой зернистый свет на фигурки двух девочек – самой Скарлетт и Теллы. Они, совсем еще крошки, лежат, свернувшись калачиком, в одной постели, а бабушка заботливо подтыкает им одеяло. Пожилая дама стала уделять внучкам больше времени с тех пор, как исчезла их мать, и все же Скарлетт не могла припомнить другого случая, когда бы nana [3] сама укладывала их спать. Как правило, это вменялось в обязанность служанкам.

– Расскажите нам про Караваль, – просит старшая из девочек.

Младшая тут же подхватывает ее просьбу:

– Да-да! Про магистра Легендо! Про то, как он получил свое имя!

Бабушка восседает в мягком кресле, как на троне. Нити, унизанные жемчугом, обвивают ее тонкую шею и, словно роскошные перчатки, покрывают ей руки от запястья до локтя. На туго накрахмаленном платье цвета лаванды нет ни единой складки, отчего морщины, избороздившие некогда прекрасное лицо, еще сильнее бросаются в глаза.

– Легендо родился в семье артистов по фамилии Сантос, – начала бабушка свой рассказ. – Они сами сочиняли пьесы и играли в них, причем делали это совершенно бездарно. Публика любила их по одной-единственной причине: все они были красивы, словно ангелы. Особенно один из сыновей – тот, который ныне известен как Легендо.

– А как его звали на самом деле? – заинтересовалась Скарлетт.

– Его настоящего имени я тебе назвать не могу, – ответила бабушка. – Могу только сказать, что, как все великие и ужасные истории, эта история началась с любви. Легендо полюбил девушку по имени Аннелиз, чьи волосы были словно бы из золота, а слова – из сахара. Она околдовала его похвалами, поцелуями и обещаниями. Удивительно, что молодой человек, сам точно таким же образом обманувший множество девушек, поверил ей. В ту пору Легендо не имел состояния. Все его богатство заключалось в умении разбивать сердца. Аннелиз уверяла, будто деньги нисколечко ее не волнуют, но вот ее отец, богатый торговец, никогда не позволит дочери выйти замуж за нищего.

– Значит, они не поженились? – спросила Телла.

– Будешь слушать – узнаешь. – Облако, проплывавшее в окне, закрыло луну, оставив лишь две точки, которые светились над бабушкиной посеребренной головой, напоминая рожки. – У Легендо родился замысел, – продолжила бабушка. – В то время Элантина готовилась надеть корону Меридианной империи. Выступив на торжестве, молодой артист мог бы заработать славу и деньги, необходимые для женитьбы на Аннелиз. Но устроители праздника отказали юноше, сочтя его бесталанным.

– А я бы пустила Легендо во дворец! – воскликнула Телла.

– И я тоже, – согласилась Скарлетт.

– Если не прекратите меня перебивать, не стану дальше рассказывать! – пригрозила бабушка, и сестры тут же поджали губки, превратив их в два розовых сердечка.

Бабушка продолжила:

– Тогда Легендо еще не был чародеем. Но он верил своему отцу, который утверждал, что каждому человеку якобы может быть даровано исполнение одного-единственного неосуществимого желания. Если есть нечто такое, чего ты хочешь больше всех благ в мире, магия поможет тебе это получить. Ну так вот, Легендо отыскал женщину, которая умела колдовать.

– Это была ведьма, да? – прошептала Скарлетт.

Бабушка замолчала и нахмурилась, а глаза девочек стали огромными, точно блюдца: бабушкин рассказ ожил перед ними, как в театре. Их комната превратилась в треугольную клетушку с деревянными стенами. Свечи в люстре, свисавшей с потолка, были перевернуты. От их пламени сверху вниз шел густой беловатый дым. Перед женщиной с огненно-рыжими волосами сидел худощавый юноша, чье лицо затеняли поля черного цилиндра. По этой шляпе Скарлетт тотчас узнала магистра Легендо, хотя черты его лица девочка рассмотреть не смогла.

– Колдунья спросила, чего он хочет больше всего на свете, – снова заговорила бабушка. – Легендо ответил, что желает возглавить величайшую из всех театральных трупп, какие только видел мир, чтобы завоевать свою любовь – Аннелиз. Но женщина возразила: «Это уже не одно желание, а целых два. Ты должен выбрать». Легендо был не только красив, но и горд. Молодой человек рассудил, что, если к нему придет слава, он и без всякого волшебства женится на своей возлюбленной. «Хочу, – сказал он, – чтобы о моих магических представлениях повсюду слагали легенды».

Тут ветер, внезапно ворвавшийся в комнату, задул все свечи, кроме той, что освещала юношу. Его лица Скарлетт по-прежнему не видела, но готова была поклясться: оно изменилось. Тени, лежавшие на нем, как будто стали резче.

– Превращение началось сразу же, – объяснила бабушка. – Истинные желания Легендо, которые были очень сильны, разожгли магический огонь. Колдунья пообещала юноше, что его представления станут настоящим волшебством, какого свет еще не видывал: правда переплетется в них с причудливым вымыслом. «Но всякое желание имеет свою цену, – предупредила она. – Чем дальше, тем больше ты будешь вживаться в роли, которые играешь. Однажды, представляя негодяя, ты действительно им станешь».

– Легендо и впрямь стал негодяем? – спросила Телла.

– А как же Аннелиз? – Скарлетт зевнула.

– Колдунья не солгала, – вздохнула бабушка. – Ему не суждено было получить и славу, и любовь одновременно. Назвавшись Легендо, он перестал быть тем юношей, которого полюбила Аннелиз. Девушка разбила ему сердце, выйдя замуж за другого. Приобретя известность, о которой мечтал, Легендо счел себя жертвой предательства и поклялся впредь никогда больше никого не любить. Одни называют его за это негодяем, а другие говорят, что благодаря своей магической силе магистр Легендо стал подобен Богу.

Девочки уже задремали. Их веки почти сомкнулись, но на губах все еще не погасли полумесяцы улыбок. Телла поежилась, сквозь сон различив слово «негодяй», а личико Скарлетт просияло, когда ее слух уловил слова «магическая сила».