Ни единого шанса (ЛП) - Джейн К. Р.. Страница 9

Как уже сказал… Кеннеди открыла во мне безумие…

— От старых привычек трудно избавиться, — наконец протянул я, после того как понял, что думал о смерти мужчины слишком долго и забыл ответить.

Джек искоса посмотрел на меня, как будто мог читать мысли.

И, возможно, мог. Мы были друзьями так долго, что иногда казалось, что они знают обо мне все.

Конечно, когда-то я тоже испытывал такие чувства к Грейсону… и посмотрите, что случилось.

Я глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки, пока не попал в дорожно-транспортное происшествие.

— Не думаю, что смогу остаться в стороне, — сказал Джек страдальческим голосом, хотя, казалось, из нас троих он делал все возможное.

— Какого хрена? — рявкнул Картер, ударив кулаком по сиденью рядом с собой. — Ты будешь держаться подальше. Мы потратили годы, чтобы обеспечить ее безопасность. И не собираемся упускать это сейчас.

За исключением того, что она все равно нашла бы нас… не так ли?

Разве это не значило что-то?

Мы больше ничего не сказали до конца поездки, Джек и Картер выпрыгнули из грузовика, словно тот загорелся, как только я заехал на подземную парковку.

Придурки.

Я остался в машине, пытаясь напомнить себе обо всех причинах, по которым мы остались в стороне — о годах тоски, ненависти к самим себе, которые пережили.

Но было не так просто, как раньше.

Ни в малейшей степени.

Я стоял под душем, обжигающая вода полосовала кожу ударами боли, пока пытался смыть это… чувство. Словно кожа была слишком натянута, как будто я могу сойти с ума, не прикоснувшись к ней.

Когда рука потянулась к члену, на меня тут же накатила слабость.

Она стояла передо мной на коленях, темные волосы покрывали грудь, сквозь них выглядывали розовые соски, кожа была скользкой от воды.

Словно все фантазии воплощались в жизнь.

Что, возможно, легко, потому что все фантазии, которые у меня появлялись с тех пор, как встретил ее, были о ней.

Она мило улыбнулась, прежде чем руки обхватили член, прикосновение было неуверенным и застенчивым. Что бы она подумала о пирсинге? Ее розовый язычок облизал нижнюю губу, прежде чем высунуться и лизнуть набухшую головку.

Кеннеди застонала, как будто я только что угостил ее мороженым, а яйца напряглись от этого звука.

Еще одно скольжение языка, ласкающего щелку, как кошка, ее руки скользят по моему члену, яйцам…

Блять.

Мои руки запутались в ее волосах.

— Моя хорошая девочка, — выдохнул я, когда она пососала чувствительную головку, всхлипывая от слов, сводивших ее с ума.

Кеннеди нравилось быть моей — нашей — хорошей девочкой.

Всегда нравилось.

Руки скользнули вниз, обхватывая ее подбородок, когда Кеннеди втянула меня глубже. Еще несколько минут, и я бы трахнул ее напротив…

Я зарычал, кончая, выкрикивая ее имя, горячая сперма брызнула на кафель… Оргазм был таким сильным, что в глазах потемнело.

Блять. Блять. Блять.

Как я должен так жить? Держаться подальше. Жить без гребаного сердца.

Я не мог кончить, не думая о ней.

Не мог дышать, не находясь рядом.

Начинало казаться, что я не смогу… жить без нее.

После всего, что случилось… что, черт возьми, я должен был делать?

С ней или без нее…

Я находился в полной заднице.

Глава 5

Я не преследовала хоккейную команду.

Может быть, только троих из них… немного.

С тех пор, как Картер смотрел на меня во время тренировки по фигурному катанию, стало любопытно. А потом еще Себастьян бросился защищать, потому что я была «частью команды». Они казались неразлучными с Джеком, поэтому было любопытно узнать о золотом мальчике команды.

И могла бы поклясться, что все трое наблюдали за мной, пока я наблюдала за ними. Время от времени, когда я видела их на арене, они смотрели на меня так, как будто знали. Затем отводили взгляд. Я хотела спросить, знают ли они, кто я такая, но, когда думала о том, чтобы сделать это, идея казалась безумной, отчего желудок сразу же сжимался.

Я не хотела упускать эту работу. Это был шанс быть здесь, на арене, где чувствовала себя как дома… или возможность мельком увидеть этих людей, которые, казалось, что-то пробудили во мне.

Сегодня вечером я немного сходила с ума, зная, что они вышли на лед, слыша рев толпы и отдаленные звуки дикторов и зуммеров, в то время как все еще торчала на работе.

Но в конце концов наступило затишье.

— Сделай перерыв, Кеннеди, — сказал менеджер Тодд. — Ты это заслужила.

Это была напряженная ночь.

— Спасибо, — сказала я.

Сначала направилась в маленькое кафе, чтобы что-нибудь выпить, но потом услышала звуковой сигнал.

Я обнаружила, что меня оттащили в сторону, направив на лед.

Меня не должно было быть здесь, но в конце игры у одного из входов не было никого, кто проверял бы билеты. Я проскользнула через него и шагнула через двойные двери на арену.

Тут было намного громче, чем казалось снаружи. Ошеломляюще, и все же… Я не хотела уходить. Я замешкалась на забрызганных жвачкой бетонных ступенях, а затем опустилась на пустое пластиковое сиденье. Под задницей было холодно, это чувствовалось даже сквозь джинсы.

Арена казалась живой от гула предвкушения, свежий запах льда, смешивающийся с шумом толпы. Обычно я терпеть не могла толпы, но эта вызвала прилив общего возбуждения, заставив сердце биться быстрее.

Еще до того, как увидела номер 27.

Джек.

Я поискала информацию о них в Интернете, добавив больше деталей к лицам, которые смотрели на меня с плакатов в вестибюле и флагов у катка. Я не могла оторваться.

Его номер засел в голове, когда я изучала фотографии как в форме, так и в наряде, в котором команда была во время путешествия. Пепельно-русые волосы были сексуально растрепаны, даже когда он был одет в костюм, и на фотографиях улыбался одновременно лихо и по-мальчишески. Джек был сердцеедом.

Сейчас я не могла видеть этого красивого лица, но наблюдать за тем, как он вел себя на льду, было еще сексуальнее.

Джек с легкой грацией управлялся с клюшкой, а затем внезапно бросился вперед, двигаясь быстро, и нанес жесткий, брутальный удар. Другая команда отчаянно рванула навстречу, чтобы заблокировать удар, и вратарь был в движении, но, наблюдая, я уже знала, что это не будет иметь значения.

Яростный удар пришелся в цель.

Шайба попала в угол сетки, пролетев мимо вытянутой руки вратаря соперника.

Я ухмыльнулась. Смотреть на это было поэтично.

Внизу, на льду, один из парней обнял 27-го за плечи.

Себастьян.

Шлемы опустились так близко, что, вероятно, звякнули друг о друга. О чем они разговаривали? Я вытянула шею вперед, словно могла как-то расслышать на таком расстоянии.

Джек хлопнул Себастьяна по плечу, прежде чем они оторвались друг от друга. Мужчины откатились назад, чтобы подготовиться к следующему раунду.

Я наблюдала за Себастьяном, который ухмылялся так, словно сам забил гол.

Но, конечно, ему не часто выпадал шанс забить. Он был в защите команды, и я не знала, когда, черт возьми, начала думать о них как о нашей команде. Только потому, что здесь работала? Почему поймала себя на том, что наклоняюсь вперед, следя за каждым движением, как будто это имело значение, выиграем ли мы?

Возможно, я получила бы лучшие чаевые, если бы мы выиграли.

Когда Джек катился вперед, шайба казалась продолжением собственной воли. Я наклонилась, шепча про себя: «Брось обратно, Джек». Как будто он мог услышать меня на расстоянии, сквозь стеклянный барьер и какофонию.

А затем, словно связанный невидимой нитью, он выстрелил в ответ, быстро и без усилий отправив шайбу обратно Себастьяну. Джек вообще не подавал никаких сигналов, пока не нанес удар. У него была невероятная скорость и умение принимать решения. Я поймала себя на том, что улыбаюсь, как будто горжусь собой.