Нечистая сила и народные праздники - Афанасьев Александр Николаевич. Страница 48

У славян сохранилось множество пословиц и поговорок, намекающих на стародавнее верование в судьбу, идея которой (как мы видели) неразрывно связывается с рождением, браком и смертию человека: «Родись ни хорош, ни пригож, родись счастлив» (белор. «Не родзися красный, а родзися щасный»; малор. «Не родись богатий та вродливий, а родись при доли та щасливий»; «Не родись гарний, а родись щасливий»); «Не накормить коня сухопарова, не наделить дитя бессчастное»; «Счастливый – к обеду, а роковой – под обух»; «Счастливый скачет, а бессчастный плачет»; «Кому щастя, тому й певень несецця, а коли (счастья) не ведецця, то й курка не несецця»; «Счастливый – что калач в меду (к нему все пристает, все на прибыль)»; «Кому счастье служит, тот ни о чем не тужит»; «Таланный и в море сыщет»; «Без счастья и по грибы в лес не ходи»; «Коли нету талану, так не пришить к сарафану»; «Всем бы молодец, да нет талану на роду»; «Мой талан пошел по горам (или по рукам, т. е. нет счастья)»; «Мое счастье разбежалось по сучкам, по веточкам»; «Такова наша доля – на то, знать, мы и родились»; «Таков наш рок (от “реку”, как fatum от fari, т. е. приговор судьбы) [252], что вилами в бок!»; «На кого рок (или Бог – замена весьма знаменательная), на того и добрые люди»; «Никто от своего року не уйдет»; «Чему быть, того не миновать»; «Так рок судил»; «Знать, так уж суждено!»; «Видно, такая судьба!»; «От судьбы не уйдешь»; «Бойся – не бойся, а от части своей не уйдешь»; «Злая напасть – и то часть»; «Судьбу на паршивом поросенке не объедешь»; «Беду (или суженого) и на кривых оглоблях не объедешь» (малор. «Що написано на роду, то й конем не объjидеш»); «Судьба придет – ноги сведет, руки назад свяжет», ср. нем.: «Das ist mir bescheert», «Was bescheert ist – entlauft nicht». Слово «судьба» (серб. усуд, сућењ – «Тако ти je усуд усудио!») одного корня с глаголом «судить» и, следовательно, означает то, что присуждено = предопределено человеку высшим Божественным судом. По народному русскому выражению: «Бог – судья!» Он «виноватого сыщет» и «Кого Бог судить, чоловик не розгудить», серб. «Да Бог не усуди!», «Ako bilo od Boga sudjeno». Кто избегает опасности или наказания, тому говорят: «Счастлив твой Бог!» В Вологодской губ. уцелело сложное речение «судибоги», употребляемое в смысле жалобы или клятвы. Чешское предание о княжне Любуше и двух вещих девах (по свидетельству летописцев – ее сестрах), которые заведовали судом, мечом-карателем неправды и святочудною водою, обличающею людскую кривду, в основе своей есть предание о трех девах судьбы (судицах) [253]. В старинных памятниках слово «суд» прямо употребляется в значении судьбы; например, в «Слове о полку…» сказано: «Ни хытру, ни горазду, ни птице горазду суда Божия (= судьбы или смерти) не минути»; «Бориса же Вячеславича слава на суд (на смерть) приведе». В послании Мономаха к Олегу Святославичу встречаем подобное же выражение: «Суд от Бога ему пришел». Здесь смерть рассматривается как определение Судьбы, которая в руках своих содержит все благое и гибельное и приговоров которой невозможно отклонить ни умом, ни хитростью. Выше было указано, что конец жизни человеческой определялся судицами. Об умерших насильственною или случайною смертию говорят: «Так ему на роду написано» или «Рок головы ищет». В следующей поговорке слову «рок» придается значение смерти: «Бойся – не бойся, а року не миновать!» По глубокому убеждению народа, запечатленному в его пословицах: «Без року смерти не бывает»; «Кому быть повешену, тот не утонет»; «Кому за тыном окоченеть, того до поры обухом не пришибешь»; «Кому суждено опиться, тот обуха не боится»; «Кому быть на виселице, того и грозой не убьет»; «Кому скоромным куском подавиться – хоть век постись, комаром подавится!», «Ловит волк роковую овечку; обреченная скотинка уж не животинка» (непременно околеет или достанется хищному зверю); у сербов: «Нема смрти без сућена дана», «Када мени сућен данак доће!». Дочь Соловья-разбойника, желая убить Илью Муромца, ринула на него тяжелую подворотню, да «Илье то не к суду пришло» – и он остался невредим. В древнерусской повести о борьбе Живота с Смертию эта последняя говорит человеку: «В чем тя застану, в том и сужду». Брак, по народному выражению, – Божий суд. В свадебных песнях и причитаниях фраза «Идти ко суду Божию» употребляется в смысле «идти под венец»; согласно с этим жених и невеста называются у нас сужеными, у сербов – сућеник и сућеница [254]. Обращаясь к брату невесты, песня возглашает от имени жениха:

В малороссийской песне читаем:

Пословицы утверждают: «Смерть да жена Богом суждена»; «Судьба придет и руки [255] свяжет», т. е. наложит на избранную чету супружеские узы, видимым, символическим знамением которых доныне служит полотенце, связующее, по требованию обряда, руки новобрачных. Супружеский союз, со всеми его удачными и неудачными последствиями, не зависит от произвола и расчетов человека, а уже наперед определяется божественною волею: «Кому на ком жениться, тот в того и родится», «Всякая невеста для своего жениха родится». Приговоры судьбы в этом отношении так же неотвратимы, как и самая смерть, предназначенная человеку: «Суженого конем не объедешь» [256], «Сужено-ряжено не объедешь в кузове». Соплетение, связыванье брачных уз народный эпос приписывает существам мифическим, божественным. Приводим малорусскую сказку, записанную около Збруча и Смотрича: «Посилав пан козака з’ лыстом и ему выпала дорога через лис, и вин як jиxaв тым лисом, то надыбав святого Мыколая, що вин вязав лыка – jедно добре, а друге кепське. Але святый Мыколай показався ему в постати старого дида. Де той козак, прьjихавши близько св. Мыколая, и дывытьця на тое и повидае: “Що то вы, дидуню, отто робыте?” А св. Мыколай видзывае ся до него: “А щожь? ты бачыш добре, що я роблю? лыка вяжу”. – “Та я, дидуню, бачу, що вы лыка вяжете; ино не знаю: на що?” – “Ото-так, козаче! тии лыка, котории я вяжу до купы, то вони свидчать людьськую долю!” – “А чого вы вяжете jедно лыко добре, а другие кепське?” – “Бо так треба; бо и люды таки на свити: есть добрии и недобрии, то треба их так винчаты, щоб были злы з’добрыми, а добры зо злыми”. – “А то для чого?” – “Для того, бо як бы сьезвинчалы сами злы, то воны бы не моглы в свити житы, а як бы сье повинчалы добры, обое робучии, то воны б з’велыкого добра забулы Бога”». То же предание ветречаем в рассказе о свадьбе богатыря Святогора. Повстречав Микулу Селяниновича, Святогор спросил его: «Ты скажи-поведай, как мне узнать судьбину Божию?» – «А вот поезжай к горам; у тех гор под великим деревом стоит кузница, и ты войди туда и спроси кузнеца про свою судьбину». Ехал Святогор целые три дня, доехал до кузницы и видит – кует кузнец два тонких волоса. «Что ты куешь?» – спрашивает богатырь. «Кую судьбину: кому на ком жениться». Спросил Святогор о своей невесте и услышал в ответ, что невеста его в поморском царстве – тридцать лет лежит во гноище, тело у ней словно кора еловая. Не захотелось богатырю жениться на такой хворой и некрасивой жене, поехал в поморское царство, поднял свой острый меч, ударил девицу в грудь – и поскакал своею дорогою. От того удара спала с девицы кора, и очнулась она красавицей невиданной и неслыханной. В урочный час посватался за нее Святогор-богатырь и женился. Как легли они опочив держать, увидал Святогор у своей новобрачной рубец на груди, расспросил и на самом деле спознал, что от судьбы не уйдешь. Вещий кузнец, кующий судьбы человеческие, есть бог-громовник; мастерская его устроена в горах, т. е. грозовых тучах. Обрядовая свадебная песня призывает его скрепить союз молодой четы: «Подь на свадьбу, боженька! Скуй нам свадьбу крепко, твердо, долговечно, вековечно». В малорусской сказке бог-громовник заменен уже Николаем-угодником, и на этого святого возлагается обязанность связывать до купы жизненные нити (веревки, лыки) тем, которые в свое время должны соединиться супружескою связью. Народная фантазия заставляет мифического кузнеца сковывать воедино два тонких волоса; эти волосы – не что иное, как две нити, выпряденные парками для жениха и невесты [257]. Оба понятия, «нить» и «волос», отождествляются как в языке, так и в поверьях; поэтому и в сказаниях о судьбе им придано одинаковое значение. По свидетельству сербской приповедки, дева, светлая как самое солнце, сидя над озером, вышивала солнечными лучами по основе, сделанной из юнацких волос (т. е. по облачной ткани); сама же она имела в голове червленый как кровь волос, напоминающий красно-огненные кудри громовника. Когда взяли и разделили этот волос надвое, то нашли, что в нем было записано много славных деяний, совершившихся от начала света. Итак, устраниться от своей суженой – невозможно; наоборот, сколько бы ни старался добрый молодец взять за себя девицу, не назначенную ему судьбою, хлопоты его будут напрасны. В малорусской песне сестра, убеждая брата не жениться, говорит ему: