Сын Петра. Том 7. Поступь Империи. Страница 7
– Вы же понимаете, что это невозможно?
– Почему же? Ни от нас, ни от вас такого поступка не ожидают. А значит, можно быть уверенным в неготовности по-настоящему серьезно дать отпор. Вряд ли там серьезная охрана или иная защита. Кто на эти архивы покушался и когда последний раз?
– Ну… – Новый генерал ордена завис, собираясь с мыслями.
Алексей его не торопил.
– Мы не знаем, где находится этот архив. Никто из нас, – наконец произнес генерал. – Даже если мы совершим нападение, то просто не знаем, куда идти. А швейцарцы будут стоять насмерть. Сразу, как станет понятно, что происходит. И не только они. В Риме хватает частных отрядов, которые могут подключить.
– А кто знает, где находится этот архив? Да, вы не были вхожи на самый верх, но, кто за что отвечает, должны знать.
Генерал промолчал.
– Убивать его не нужно. Напротив. Расколоть, чтобы все рассказал. После чего отпустить, когда вы уже уйдете. Чтобы Святой Престол твердо знал, кто и куда увез эти архивы. Вы ведь сможете допросить этого человека так, чтобы он не преставился? Или он будет молчать?
– Эти люди… Хм… Эти люди не отличаются особым мужеством. Не удивлюсь, что его даже пытать не потребуется.
– Быть может, его сложно будет похитить?
– Не думаю. – Генерал покачал головой. – У него почти нет охраны.
– Хорошо. Если вы согласны, я готов оказать вам всю возможную поддержку. Выдам самое современное оружие. Включая экспериментальное, которое существует в единичных экземплярах.
– Не нужно экспериментальное. В таком деле нужна надежность.
– Не спешите с выводами, – улыбнулся царевич. – Так вы согласны?
– Такое решение я не могу принимать самостоятельно.
– Разумеется.
– Что мы получим в случае перехода?
– Полное прощение со стороны России. Подданство. Продолжение ваших миссий в Новом Свете, только уже на деньги и при поддержке православной церкви. Мы считаем это дело благостным и охотно поможем с распространением христианства. Православия, разумеется. Хотя систематических противоречий, как с протестантизмом, между католичеством и православием в вероучении нет. Так что, по сути, придется чуть-чуть подкорректировать форму.
– Учитывая степень образованности населения Нового Света, они даже изменение формы не заметят в основном, – усмехнулся генерал. – Тем более что благодаря вам в православие вернулись орга́ны и строятся базилики.
– Так получилось, – развел руками царевич нарочито игриво.
– Ничего дурного в этом нет. Это разделение во многом надумано. Папа упивался властью, вот и… – Махнул рукой генерал.
– Папа сначала поддался влиянию ереси арианства. Вся суть отличий католичества от православия в том, что православие сохранило верность Никейскому символу веры, а католичество уступило давлению варварской среды германцев, среди которых влияние пережитков арианства было велико. Откуда и вся структура церкви, и пресловутое филиокве.
– Может быть, может быть, – покивал генерал, а потом спросил: – Мы хотели бы обрести дом. Это возможно?
– Свой монастырь?
– Да.
– Вполне возможно. Но все его финансирование – только через казну.
– А штурмовики? Какова будет их судьба?
– Вы не понаслышке знаете, что Святая церковь порой испытывает притеснения. Было бы разумно сохранить ваш отряд и использовать в качестве мобильного отряда специального назначения для поддержки церкви на местах.
Генерал кивнул. Его явно устроил ответ, как и остальных присутствующих.
Поговорили еще, обсуждая детали.
– Алексей Петрович, ты позволишь вопрос? – спросил генерал, когда разговор исчерпал себя.
– Да, пожалуйста.
– Рядом с Москвой строят здоровую такую пирамиду. Зачем?
– А ты разве слухами не наполнился по пути сюда?
– Если бы. Нас же от самой границы везли в закрытой карете и не давали ни с кем разговаривать. Это не по твоему приказу?
– Нет. Перестраховывались, видимо. Что же до пирамиды, то я планирую в ней сделать усыпальницу.
– Фамильную?
– Нет. Точнее, не только. Общую для лучших людей страны. Главное кладбище, на которое можно попасть, только если ты действительно молодец и сделал что-то выдающееся. Полководец, ученый, инженер или еще кто-то. Каждого покойного по задумке мы будем хоронить в красивом каменном саркофаге за счет казны. И ставить возле максимально реалистичные статуи в полный рост и плиту с деяниями.
– А зачем?
– Чтобы эти люди оставались в памяти потомков. Чтобы им было кем гордиться. Просто идти мимо саркофагов неинтересно. А вот статуи, они, как слепок прошлого, станут оживлять былые дни. В процессе мы еще планируем разукрасить стены барельефами, по мере заполнения. Чтобы отразить главные события той или иной эпохи. И превратить это кладбище в место памяти и славы. На мой взгляд, чем лучше потомки помнят величие былых лет, тем лучше.
– Это так… необычно.
– Мне понравилось.
– Да, – охотно кивнул генерал, – это очень интересно. Но… почему пирамида? Нет ли в этом языческого подтекста?
– Пирамида великолепна в своей лаконичности.
– Но…
– Древние люди, еще не познавшие Христа, хоронили своих людей на кладбищах. Значит ли это, что кладбище нельзя применять христианам?
– Нет. Но разве тут не другое?
– Христа похоронили в пещере, как хоронили царей в Древнем Египте. Не знали? Знайте. Далеко не все из них лежат в пирамидах. И кстати, далеко не все пирамиды на виду и не все в Гизе. Например, пирамида Тутанхамона засыпана песками на юге Египта. И не только она.
– Но откуда вы знаете?
Алексей улыбнулся, но, не отвечая, продолжил свой спич:
– Древних царей Египта, язычников без сомнения, хоронили в пещерах, значит ли это, что Христа похоронили по языческому обряду?
– Нет.
– Я тоже так думаю.
– А почему пирамида? Ведь можно было построить все что угодно.
– У меня много денег. В основном я их вкладываю в людей, в дороги и прочий транспорт, а также в производство. Однако грешно забывать о представительских расходах. Люди, которые приезжают в нашу страну, должны видеть красивые и величественные сооружения. Желательно общественные. Пусть и не на каждом шагу. Это было бы глупо. Но хотя бы вокруг столицы недурно создать архитектурный ансамбль из ярких, хорошо узнаваемых сооружений.
– Именно поэтому пирамида?
– Да. Что может быть величественнее и необычнее, чем здоровенная пирамида в снегах и окруженная елками? – улыбнулся царевич. – Я еще хочу вокруг нее парк разбить каменный и усадить там сфинкса. Только переиначить его на местный лад – вроде здоровенного такого медведя.
Гости заулыбались.
– А вы хотите сделать только пирамиду?
– Вон, – указал Алексей вдаль, сквозь остекление этажа, идущее от пола, – видите храм?
– Да, – закивали гости.
– Он сейчас самый высокий в мире. И кстати, по вместительности вполне сопоставим с собором Святого Петра в Риме, если не считать площадь.
– Ого! – ахнули иезуиты. – Так это не слухи?
– Нет. Вокруг него строят здоровый парк для прогулок, а перед ним – крытый двор. Собор Святого Петра, конечно, вмещает людей больше на площади, но тут двор крытый. И там можно находиться в ненастье. Более того – зимой двор еще и отапливаемый. Так что перед вами не только самый высокий храм в мире, но и самый вместительный.
– А этот дворец?
– Да, обновленный Воробьевский дворец тоже часть общего плана. Посмотрите вон туда. Подойдите ближе, а то не видно. Туда. Да. У реки, недалеко от причала Воробьевского дворца. Видите, идет стройка? Отсюда и вон туда – на добрую версту. Там возводят наше ви́дение висячих садов Семирамиды. Это будет большой дворец, идущий каскадами вдоль склона к воде. Уступами. Хрустальный дворец с паровым отоплением. Ну ладно, не хрустальный – стеклянный. Весь его внешний каркас сооружают из отлитых чугунных деталей: столбов и балок. Внешние стены и крыша с весьма острыми скатами – стекло. Толстые стеклянные плиты в два слоя. Мутные, конечно, немного, но свет вполне пропускают.