Новый Вавилон - Бюсси Мишель. Страница 57

Оссиан вернулся к реке. Он шел по красной почве русла Сырдарьи, чьи глинистые берега еще не просохли после вчерашнего ливня. Его трость оставляла след в виде прямой тонкой линии. Влажная земля поглощала этот след за несколько минут.

«Да, Немрод победил, — думал Оссиан. Сознавать это было невыносимо. — Земляне, принявшие на ура Конституцию 2058 года, согласились стать пешками тоталитарного общества. Сегодня человечество превратилось в нелепый муравейник, и десять миллиардов насекомых расползлись по планете. Очень скоро им станет тесно, и человечество колонизирует Галактику. Нужно вернуться назад. Как минимум на столетие. И пойти новым путем… с выжившими».

Оссиан открыл бронированную дверь пусковой установки «Протон», которую привел в порядок за последние десять лет. Межконтинентальная баллистическая ракета на жидком топливе могла облететь весь земной шар. Она была не слишком мощной, но все же разнесет остров площадью в десять квадратных километров. Что, если по величайшему из всех совпадений практически все мужчины, женщины и дети планеты окажутся в одно и то же время в этом месте?

Оссиан прислонил трость к двери, сел в кресло перед древними контрольными экранами и нажал на несколько кнопок. Зажглись красные и зеленые лампочки. Все прекрасно работало.

Никто не знает, где он. Никто понятия не имеет о плане. Никто его не остановит.

Он окрестил свой проект Новым Содомом. Немрод оценил бы иронию…

Оссиан начал методично, одну за другой, активировать пусковые установки, шепча сквозь зубы в тишине заброшенного космодрома:

— С днем рождения, Галилео.

54

Дворец Ласточкино гнездо, полуостров Крым

Ми-Ча по-прежнему лежала в кровати под балдахином. Она с удовольствием провела бы на шелковых простынях весь день, как изнеженная принцесса, но мешали свежая рана, капельницы, с которыми ей пришлось телепортироваться, и строжайшее предписание Валерии Аверьяновой «не двигаться, даже не шевелиться». Она могла только смотреть в окно и любоваться башнями замка Ласточкино гнездо, который, как объяснил ей Галилео Немрод, был построен на мысе Ай-Тодор рядом с Ялтой, в Крыму, где в былые времена отдыхали сильные мира сего. Элегантный готический замок стоял на отвесной 40-метровой Аврориной скале над Черным морем. Казалось, любой порыв ветра мог столкнуть в воду это белоснежное строение с висящими в пустоте балконами, кукольными башенками и опереточными бойницами, но не стоило обманываться его игрушечной внешностью. Замок, выбранный Галилео Немродом, был одним из самых безопасных мест в мире, и никто не мог сюда телепортироваться без личного распоряжения президента. Убежище, вот чем был этот замок! Скорее орлиное, чем ласточкино гнездо.

Галилео Немрод смотрел через витражное окно на бескрайнее синее море, словно бы нареченное Черным лишь для того, чтобы подчеркнуть контраст с алебастровой скалой и белоснежными стенами замка. Президент то и дело поворачивал голову, чтобы взглянуть на большие напольные часы. Циферблат в форме астролябии покоился на ноге из дуба и стекла, под ним мерно двигался медный маятник.

Ми-Ча постаралась выпрямиться и сесть в подушках, хотя малейшее движение причиняло невыносимую боль, а хирургическая нить, которой Аверьянова зашила рану у сердца, казалось, лопнет. Через иглу капельницы в вену на правой руке поступал в кровь коктейль — морфин, фентанил и нальбуфин, — призванный смягчить боль, сковать тело, а может, и притупить мозг.

С последним у врачей не вышло. Никогда еще молодая кореянка не мыслила так ясно. Она встретилась взглядом с президентом и спросила:

— Я ведь здесь не для того, чтобы поправиться, так? Это тюрьма. Вы никогда меня не отпустите. Я… слишком много знаю.

Немрод отвернулся и долго смотрел на медный маятник.

10:55

— Через час все будет кончено, капитан Ким. Нет, вам не известно слишком много, то, что вы знаете, знают и другие. Но вы хитрее, вы догадались о главном, а остальное в конце концов непременно поймете. Проще будет все вам объяснить.

— А что потом?

— Вы прекрасный полицейский. Возможно, лучший. Вам решать, продолжите вы служить Конституции 2058 года или нет.

Ми-Ча казалось, что капельница в руке настроена на ритм маятника и ведет обратный отсчет. Она постаралась скрыть страх.

— Если откажусь, стану политзаключенной? Присоединюсь к изгоям?

Немрод молча взял кочергу и поворошил угли в огромном беломраморном камине.

— В некотором смысле, капитан Ким, хотя вы совсем не так опасны. Я знаю, что шансов убедить майора Акиниса у меня нет. Никаких. Не получилось бы и с лейтенантом Диопом, о котором мы с вами оба скорбим. Но я надеюсь, что вы… Вы привязаны к миру, в котором родились. Этот мир свободы имеет свою цену. У всего есть цена.

— Слушаю вас. — Ми-Ча попыталась улыбнуться. — Похоже, счет будет немаленький.

Немрод тоже улыбнулся, глядя на разгоревшийся огонь.

— Не преувеличивайте.

Он посмотрел на отблеск пламени в витражах и медленно подошел к окну.

— Новый Вавилон, капитан, огромное здание, построенное на острове Тристан-да-Кунья, в самой изолированной точке мира, никогда не должен был стать приютом для десяти миллиардов жителей планеты. У него другое назначение. В действительности Новый Вавилон… — Он замолчал, набираясь смелости для признания. — В действительности это тюрьма. Самая большая, надежная и изолированная. Вряд ли вы знаете, капитан, что ближайшая суша к Тристан-да-Кунье — остров Святой Елены, на который когда-то сослали Наполеона, чтобы не «вредил покою мира». Это выражение того времени я охотно беру на вооружение. Скажу прямо и ясно, капитан Ким. Изгои, то есть политзаключенные, призывающие вернуться к тем временам, когда существовали государства и границы, вернуться к признанию националистических движений, старым языкам и религиозным практикам, являются угрозой свободному миру. Не стану утомлять вас своим монологом, вы достаточно умны, чтобы понять: их идеи подобны углям, из которых в любой момент может разгореться новый мировой пожар. Самым разумным решением было бы посадить в тюрьму всех врагов свободы. Увы, Всемирный конгресс никогда меня в этом не поддерживал. Их отправили в изгнание, в секретную ссылку, обрекли на полуплен-полусвободу на достаточно большой территории. Место их проживания стало самой обширной из всех запретных зон. Решение было половинчатым. Рано или поздно об их существовании узнали бы. Это следовало пресечь. Энергично и эффективно. То есть запереть всех, кто сопротивляется, угрожает порядку и нарушает Конституцию 2058 года. В этом нет ничего от диктатуры, капитан, любое общество, любая демократия всегда защищалась от своих врагов — беспощадно, но справедливо, ничего не скрывая от граждан. Для этого нужно было выполнить два условия. Во-первых, доказать, что изгои реально опасны, иначе Конгресс никогда не поддержал бы меня. Во-вторых, найти способ осуществления. И тут в помощь телепортация. Мечта любого лидера с незапамятных времен иметь возможность избавиться от своих противников, особенно внутренних врагов, депортируя их. Нажал на кнопку, и — хоп! — те, кто представляет угрозу для общества, сосланы на несколько дней, месяцев, лет, чтобы как следует поразмыслить над своим поведением.

Немрод наклонился к окну напротив камина. Отражаясь в витражном стекле, огонь как будто пожирал его, не сжигая, не причиняя боли, как являющийся из сполохов демон.

— Питчипой, — прошептала Ми-Ча.

Президент обернулся:

— Именно так, капитан Ким. Питчипой. Средство, безусловно, радикальное, пускать его в ход можно только для защиты от террористов и ни в коем случае — против рядовых граждан. Увы, ни депутаты Конгресса, ни общественное мнение не были готовы применить его. Депортация любого человека против его воли, будь он даже закоренелый преступник, противоречит четвертой статье Конституции 2058 года. Чтобы нарушить ее, требовались исключительные обстоятельства. Чрезвычайное положение. И маленькая техническая деталь: наши потенциальные враги, изгои, должны были надеть ненавистные телепортеры. То есть требовалась небольшая инсценировка, капитан Ким.