Неписанная любовь (ЛП) - Ашер Лорен. Страница 47

— У тебя в бороде немного грязи, — он смеется, поглаживая мой подбородок.

— Может, мне стоит ее сбрить? — хотя моя борода всегда аккуратно подстрижена, песок и грязь, как сегодня, все равно попадают в нее, вызывая зуд.

— Правда? — его глаза расширились.

— Да, — я почесал щеку.

Он расплывается в улыбке.

— Ура!

— Тебе не нравится моя борода?

Его лицо краснеет.

— Я этого не говорил.

Он и не должен был.

— Хорошо. Тогда она тебе нравится?

Он прикусывает нижнюю губу.

— Думаю, да, — я обнимаю его и трусь лицом о его лицо, получая громкий смех и сильный толчок в плечо.

— Прекрати! — визжит он, когда я размазываю грязь по его щекам.

— Что ты сказал?

— Я сказал «прекрати»! — на этот раз он говорит громче.

Я отпускаю его.

— Ты должен был раньше сказать мне, что тебе она не нравится.

На его лице появляется мрачное выражение, после чего он опускает взгляд на свои ноги.

Мышцы моего живота сжимаются.

— Что случилось?

Он молчит.

— Я просто пошутил, — говорю я, чтобы успокоить его.

— Я знаю, — шепчет он.

— Я сказал что-то, что тебя расстроило?

Он качает головой.

— Ты можешь поговорить со мной. Я не собираюсь злиться или что-то в этом роде.

Он делает глубокий вдох.

— Я подслушал, как Далия и Лили говорили о тебе.

Мои легкие словно сдавливает какой-то невидимый груз.

— Что они сказали?

— Что ты красивый, но скрываешь это, потому что грустишь.

Mierda (Дерьмо).

Услышать правду из уст моего сына — тяжелый удар. Я спрятал свое отчаяние и стал кем-то другим, пока не перестал узнавать собственное отражение.

Легко было не замечать, каким неудачником я был, если заставить его совсем исчезнуть.

Слова Нико разжигают в моей груди новый огонек надежды.

Я опускаюсь перед ним на колени.

— Лили и Далия были правы.

Он поднимает голову.

— Они были правы?

— Да. Я перестал заботиться о себе, потому что мне было грустно.

Его нижняя губа дрожит.

— Но я не согласен с одним моментом, — добавляю я.

— С чем?

— Что меня называют красивым.

Он смеется.

— Теперь ты просто ведешь себя глупо.

— Нет. Я счастлив.

Его настороженность никуда не делась.

— Правда?

— Да, и я собираюсь тебе это доказать.

Через час я паркую джип у отеля. Нико с трудом тащит сумки с вещами, которые мы — ну, в основном я — выбрали для Элли, но он отказывается от моей помощи, пока тащит их обратно в наш номер.

Он выходит из моей комнаты, чтобы заглянуть в ее, но возвращается с хмурым видом.

— Она заснула.

— Может, ей все еще плохо?

— Это потому, что завтра мы снова летим на самолете?

Черт. Я даже не подумал об этом, но это могло бы объяснить ее состояние.

— Дай мне минутку.

Я звоню консьержу и прошу поговорить с туристическим агентом отеля. Нико роется в пакетах с купленными нами вещами, терпеливо ожидая, пока я закончу.

Пока я разговариваю по телефону, он случайно распыляет голубую пену для бритья на мой плед.

— Ой! Прости! — он бросается в ванную и возвращается с полотенцем. — Я сам все уберу! — он хочет как лучше, но беспорядок становится только хуже, так как он только размазывает ее повсюду. Я не знаю, как он вообще умудрился испачкать ею волосы, но несколько его прядей слиплись.

К счастью, через несколько минут я кладу трубку и наконец-то могу уделить ему все свое внимание.

— Давай приведем тебя в порядок, — я веду его в большую ванную комнату и кладу пакет со всем необходимым на столешницу. Нико достает свой детский набор для бритья и передает его мне.

— Ты можешь открыть его?

Я бросаю на него взгляд.

— Пожалуйста.

Я помогаю ему открыть упаковку настолько, чтобы он смог достать пластиковую бритву и пену для бритья.

— Это весело, — он хихикает, намазывая нижнюю половину лица. — Хо. Хо. Хо.

Я проглатываю смех, когда мою новую бритву обдает горячей водой после того, как я побрызгал пеной на лицо.

— Будет больно? — он проверяет лезвия.

— Нет, если только я не порежусь.

— А такое бывает?

— Иногда. Потому что у меня мало практики.

— Тогда, может, тебе не стоит бриться.

Моя грудь сжимается от намека на страх в его голосе.

— Со мной все будет в порядке, — я целую его в макушку, прежде чем последовать его примеру и покрыть бороду пеной для бритья. Нико быстро перестает волноваться обо мне, вместо этого предпочитая делать волнистые линии на своем лице пластиковой бритвой.

— Это круто! — смеется он.

Я поджимаю губы, чтобы не улыбнуться. Уверенной рукой я провожу бритвой от середины шеи вверх. Быстрым движением я обнажаю кожу, которая была скрыта в течение двух лет.

Два долгих, мучительных года.

Я не думал, что такое простое занятие, как бритье, может оказать на меня такое сильное воздействие, но мои следующие вдохи доказывают обратное.

Пришло время перемен. Я повторяю то же движение, обнажая еще один чистый участок кожи.

Ты делаешь это для себя. Меня. Не для Нико, хотя я рад, что он больше не будет ассоциировать мою неухоженность с моей печалью, и уж точно не для моей семьи, которая будет счастлива снова увидеть мое целое лицо.

Каждый взмах лезвия приближает меня к тому, чтобы отпустить старого себя. Сломанного себя. Того, что провел последние два года в тумане, почти не живя.

Я не могу быть счастливее от этих перемен. Я хочу выглядеть лучше, потому что мне не все равно. Потому что я хочу посмотреть на человека, которым был и принято того, кем могу стать.

Поправка: человеком, которым я хочу стать.

Глава 32

Элли

Я собиралась присоединиться к Рафаэлю и Нико на улице, но тяжесть, давящая на плечи и грудь, заставила меня остаться в спальне, где я могу полностью отдаться своим эмоциям через музыку.

Я бросаю гитару на кровать и достаю блокнот. Страница покрыта смесью незаконченных и неотредактированных текстов и идей песен.

Я всегда писала песни с женской точки зрения, вплетая свои личные истории в целенаправленные строки и легко узнаваемые тексты. Хотя писать с точки зрения Коула не должно быть сложной задачей, мне тяжело. Очень.

Со вздохом я падаю обратно на матрас и засыпаю на пару часов, пока меня не будит сильный стук в дверь.

— Элли? — спрашивает Рафаэль.

— Да? — я потираю уставшие глаза.

— Можно войти?

Мое сердце начинает учащенно биться.

— Конечно?

Дверная ручка поворачивается, прежде чем дверь открывается.

Я ахаю.

— О боже! — моя рука мгновенно тянется к чисто выбритому лицу Рафаэля, но я тут же отдергиваю ее.

Его слегка бледные щеки, которые я ни разу не видела за все время работы на него, становятся розовыми, когда его взгляд встречается с моим.

— Тебе не нравится?

Определенно не должно, но я одинокая женщина с разыгравшимися гормонами, поэтому, конечно, мне нравится чисто выбритое лицо Рафаэля. На самом деле, оно нравится мне гораздо больше, чем следовало бы.

— Это… мило, — удается мне сказать ровным голосом.

Он потирает щеку.

— Просто мило?

— Ты опять выискиваешь комплименты?

— Только потому, что ты начинаешь меня раздражать.

— Ты бы предпочел, чтобы я сказала, что ты сексуальный?

— Видишь? Неужели так трудно было это признать?

Я закатываю глаза с улыбкой.

— Любой в городе может сказать тебе это.

Его глаза фиксируются на моих.

— Меня не волнует чужое мнение.

Мой желудок ныряет на опасную, вызывающую бабочек территорию.

— Теперь у меня из-за тебя комплексы.

Мне приходится отвести глаза, потому что я не могу выдержать тяжести его взгляда. Понимаете, Рафаэль всегда был горяч, даже с его грубой эстетикой, но сейчас что-то изменилось.