Тени Шаттенбурга - Луженский Денис. Страница 57

Мысли эти настолько поглотили Кристиана, что он не сразу осознал: кто-то дергает за полу его сутаны.

– А? Ты чего?

Рядом стоял невысокий светловолосый паренек в залатанных штанишках. Где он его видел? Ну конечно, в «гнезде» – тот пришел позже всех и привел с собой Перегрина. Как же его звать… Петер? Нет, как-то иначе…

– Я Пауль, виделись давеча, – шмыгнул носом мальчишка. – Тебя там наши кличут. Ну прийти просят. Бруна и Ян рассказать чего-то хотят.

– Рассказать? – вскинул брови Кристиан. – О чем?

– Ну а я почем знаю? Сказали позвать, вот и зову.

– И что, прямо сейчас? До утра не ждет?

На улице уже смеркалось. Еще совсем немного – и на город падет ночная мгла – нелучшее время для прогулок.

– Да мне-то что за дело? – пожал плечами Пауль. – По мне, хоть вообще не ходи.

«Подождать до утра? А вдруг там что-то срочное, важное? Из-за пустяка вряд ли стали бы звать…»

– Но Ян и Бруна, конечно, просили, чтобы ты сегодня зашел, – словно для очистки совести сказал мальчик и добавил: – Самим-то идти боязно.

Это придало Кристиану решимости. В самом деле, детям-то, наверное, там совсем жутко, в своем подвале. Отцу Иоахиму вряд ли сегодня еще понадобится помощь писаря, можно и отлучиться ненадолго.

– Хорошо, схожу. Может, принести чего-нибудь просили?

– Э-э… – Взгляд паренька скользнул куда-то в сторону. – Нет вроде… Точно нет. Только прийти – больше ничего.

– Понятно, – юноша спустился с крыльца и направился к воротам. Может, получится обернуться до темноты.

Проводив его взглядом, Пауль вприпрыжку добежал до сенного амбара, где, почти невидимый в тени нависающей крыши, стоял Девенпорт.

– Сделал, – сказал мальчишка. – Теперь монету давай. Обещал!

– Кто ж спорит? – ухмыльнулся наемник, и меж пальцев у него, как по волшебству, возник тонкий серебряный кружок. – Заработал.

Мальчишка сцапал монету, но уходить не спешил.

– А зачем надо, чтобы он туда пошел, а?

– Ну считай, я его разыграть хочу. Веришь?

– Не очень, – помотал головой паренек. – А…

– Не суй свой нос куда не следует, – резко ответил Оливье, и в следующее мгновение пальцы его клещами сжали нос Пауля, сделав обидную «сливу». – Не ровен час, потеряешь. Понял?

– Ояэ-э-э! – зажмурившись от боли, проныл мальчишка.

– Ну вот и славно, – Девенпорт отпустил детский нос. – А теперь – брысь отсюда.

Дважды повторять не пришлось: Пауль бросился прочь так, что пятки засверкали. Француз проводил его взглядом, потом негромко свистнул, и тут же из-за амбара показались двое мужчин в коротких черных куртках, черных штанах и мягких сапогах – лучше не придумаешь, чтобы ночью остаться незамеченными. У каждого из-за плеча торчало ложе арбалета, через грудь наискось тянулись перевязи с метательными ножами. Повинуясь короткому жесту капитана, они двинулись за послушником. Следом бесшумной тенью скользнул к воротам и сам Оливье.

7

Пауль подошел к стойке, за которой гремела посудой Магда Хорн, и встал, положив подбородок на толстенные дубовые доски, – роста у него как раз хватало, чтобы из-за них торчала только голова. Теперь надо постоять с жалобным видом, подождать, пока женщина заметит, и – готово, получит какую-нибудь вкусность. Старуха-хозяйка подкармливала малого, баловала то яблоком, а то и сладким пряником. Пряник, правда, доставался редко: Хорны потому и жили справно, что каждому медяку цену знали. Но хоть краюшку ржаного со шкварочкой даст, и то хорошо, особенно когда увидит его здоровенный распухший носище.

«Эх, надо было, чтоб дядька покрепче сдавил! – запоздало посетовал Пауль. – Глядишь, тогда бы и на пряник расщедрилась!»

И впрямь, увидев распухший нос, Магда запричитала, погладила Пауля по вихрам и сунула ему посыпанную крупной солью горбушку с парой шкварок, поставила кружку молока.

– Это кто ж тебя так отделал, носатый? – улыбнулся сидевший рядом темноволосый мужчина.

«Охранитель инквизитора!» – вспомнил Пауль и, прежде чем отвечать, шагнул в сторону.

– Никто, – пробурчал паренек. – И вообще, не ваше дело.

Получилось грубо, но темноволосый не обиделся.

– Верно, не мое. Только не потому ли у тебя нос опух, что ты еду клянчишь?

– И вовсе я не клянчу, – Пауль фыркнул. – А кабы и клянчил – подумаешь, большое дело. Коли нужно, так я и купить могу, вот!

Не сдержавшись, он продемонстрировал темноволосому серебряную монету.

– Богато живешь, – неподдельно удивился тот. – А родители-то знают, что ты тут серебром отсвечиваешь?

– Пауль!

«Вот черт! Принесло ее!»

Мальчишка мгновенно спрятал монету в кулаке, но появившаяся откуда ни возьмись Хелена схватила его за руку. После недолгой борьбы она разжала детские пальцы и удивленно взглянула на серебряк.

– Откуда это у тебя? Стянул?!

– Нет! – замотал головой мальчишка. – Ты что!

– Откуда тогда?

– Я ее… нашел.

– Не ври, братик, а то, видит Бог, выдеру! Ты знаешь, я свое слово держу!

Пауль завел левую руку с растопыренной пятерней за спину, словно прикрывая седалище, – он и впрямь всего несколько дней назад крепко получил от сестры на орехи.

– Так откуда?

– Дядька дал, – и мальчик рассказал, как Девенпорт предложил ему целый серебряный даллер за то, что он подойдет к Кристиану и скажет, будто того зовут дети из «гнезда» отца Теодора. Вздохнув, добавил, что и «сливу» ему тоже сделал «дядька».

– Что?! – ахнула Хелена. – Кристиан?! Но зачем…

– Погоди, – темноволосый, внимательно слушавший сбивчивый рассказ, подобрался. – Когда это было?

– Да вот только что, – глядя в пол, ответил Пауль. – Я сюда, а он – на улицу.

– Понятно, – чуть слышно сказал мужчина. – Сидите здесь, не выходите никуда.

Он рванулся к лестнице, и паренек обомлел: никогда ему не доводилось видеть, чтобы взрослый человек двигался столь стремительно. Казалось бы, только что сидел на табурете, но уже хлопает дверь наверху, гремят шаги по ступеням – и вот темноволосый в тяжелой куртке воловьей кожи стоит у выхода из трактира. А в руке – перевязь с мечом.

– Я тоже пойду! – Хелена бросилась следом.

– Еще не хватало. Сиди здесь!

– Все равно пойду – хоть следом, хоть как!

Человек инквизитора всмотрелся в лицо девушки, и той стало жарко от внимательного, испытующего взгляда.

– А ведь и впрямь пойдешь. Ох, дуреха, до тебя ли сейчас… Хорошо, только не отставай, быстро пойдем.

Преследуя Девенпорта, Микаэль вовсе не желал, чтобы наемник его заметил. Во всяком случае, до поры. А сделать это было непросто: чутьем француз обладал воистину волчьим. Еще и девчонка сложностей добавила, в одиночку управился бы легче. Хорошо хоть собак в Шаттенбурге мало: не хватало еще, чтобы из каждой подворотни вслед брехал цепной кобель, выдавая преследователей с потрохами.

Микаэль выбирал путь так, чтобы двигаться в тени. Впрочем, темнота сейчас – нелучший союзник, много скверного уже случилось в городе под покровом тьмы.

– А зачем он это затеял? – негромко спросила девушка, подразумевая, конечно же, Девенпорта.

– Это я и хочу узнать. Ты поменьше болтай. Чем тише, тем лучше.

– Хорошо.

Но воин сам нарушил свое же требование:

– Малец этот с серебряком – брат твой?

– Пауль? Да. Родители умерли пять лет тому как. Я ему и за отца, и за маму. Хорошо Хорны в работницы взяли…

Да, для совсем юной девчонки и ее маленького брата это и впрямь было спасением: крыша над головой, верный кусок хлеба – не каждому из сирот так везет. Ох, о том ли ты думаешь сейчас, Микаэль?!

– Тихо! – прошипел он, и девушка тут же умолкла. – Держись за мной и чтоб ни звука!

В полусотне шагов впереди, у поворота, он заметил пригнувшегося человека. А вот и Девенпорт! Двигаясь плавно и беззвучно, наемник скользнул за угол дома. И так же беззвучно метнулся вдоль улицы Микаэль. Меч он пока из ножен не достал, но левая рука сжимала боевой нож. Подбежал, осторожно выглянул из-за угла – и увиденное отпечаталось в его глазах, будто все застыло на миг при вспышке молнии…