Когда она жаждет (ЛП) - Сэндс Габриэль. Страница 18

Луг исчез, и я лежу в своей постели. Я моргаю, разглядывая окружающую меня темноту, и хотя я не вижу дыма, я чувствую его запах.

Вот дерьмо.

Адреналин бурлит в моих венах.

Я вскакиваю с кровати, дезориентированный и с поплывшей головой.

Черт! Я спотыкаюсь о тапочки и падаю на пол, ударяясь коленями о ковровое покрытие.

Что, черт возьми, происходит?

И тут я вижу это. Из-под двери в прихожую сочится белесый дым.

Сердце замирает в горле, и я заставляю себя встать.

Я потушила огонь в камине, прежде чем лечь спать. Уверена, что так и было.

Или нет? Я так устала. Я готовила весь день. Когда я проходила мимо камина, он выглядел погасшим, но я не стала его тщательно проверять.

Раздается стук, и кто-то ругается низким, грубым тоном.

Какого черта? Холодный пот выступил у меня на спине. Здесь кто-то есть?

Что мне делать? О Боже, я не могу думать, а из-под двери все больше и больше валит дым.

Злоумышленник или нет, я должна его потушить. На кухне есть огнетушитель. Его-то я и должна достать. А потом нужно позвонить в 911.

Сформировав план, я натягиваю пару треников, сую ноги в, хватаю телефон и выбегаю за дверь.

Зрелище, которое встречает меня в гостиной, — предмет кошмаров. Пламя тянется от камина, когтями взбирается по стене рядом с ним и жадно лижет большую книжную полку. Даже с такого расстояния я чувствую сильный, гнетущий жар. Громкий треск разносится по комнате: горящее кресло справа от камина рушится, вздымая в воздух сноп искр.

— Блейк!

Я поворачиваю голову в сторону знакомого голоса. — Роуэн?

Каким-то образом он здесь, стоит между диваном и входной дверью. Не знаю, как я не заметила его, как только выбежала из спальни. Я ущипнула себя, чтобы убедиться, что это не очередной сон.

Нет, не сон.

Он бросается ко мне и хватает меня за руку. В его глазах мелькает нотка паники, и от этого мой собственный страх раздувается внутри меня. — Я видел пожар из своего дома. Нам нужно убираться отсюда.

— Убираться? Ни за что. Я не уйду, пока не потушу его.

Книги, мои прекрасные книги, уже загораются, их корешки скручиваются и чернеют.

— Он распространяется слишком быстро. Мы…

— Я знаю, что он распространяется быстро, поэтому мне и нужно его потушить!

Я пытаюсь двинуться в сторону кухни, но он не выпускает мою руку из своей железной хватки.

Разочарование пронзает меня. — Отпусти меня, Роуэн.

— Ты не можешь его потушить. Что у тебя есть, один-единственный огнетушитель?

— У меня нет времени на болтовню! Я должна принести его с кухни. Отпусти меня!

Еще один громкий треск.

— Мы уходим, — заявляет он, как будто это его решение.

Я сопротивляюсь, извиваясь в его хватке. — Просто дай мне разобраться с этим.

Меня одолевает кашель. Сквозь слезящиеся глаза я вижу, как пламя тянется к моему любимому специальному изданию «Гордости и предубеждения» — тому, которое я читала вслух маме.

Я должна спасти его.

Энергия прорывается сквозь меня, и я бьюсь так сильно, что застаю Роуэна врасплох. Его хватка ослабевает. Я успеваю пройти половину пути до кухни, прежде чем сильные руки притягивают меня обратно за талию.

— Ты убьешь себя, — рычит он мне в ухо, и тут же мои ноги перестают касаться земли.

— Какого черта! — кричу я.

Он перекидывает меня через плечо, словно мешок с картошкой, и выносит через парадную дверь.

Кровь бросается мне в уши. Он не может этого сделать.

Я в ярости бьюсь о его спину. — Опусти меня! Роуэн, клянусь, я убью тебя. Опусти. Меня. Вниз!

Он так и делает — на мертвой лужайке перед своим домом, а потом садится на меня. Его вес давит на мои бедра. Он весит чертову тонну, а я не могу сдвинуться ни на дюйм.

— Что ты делаешь?! — кричу я, царапая его грудь.

Он обхватывает одной большой ладонью оба моих запястья и прижимает их к животу. — Поддерживаю твою жизнь, пока я звоню 9-1-1.

Мое сердце бешено колотится в груди. Кажется, я еще никогда так не злилась на другого человека. — Ты не имеешь права.

Он отталкивает меня. Отталкивает меня.

— Я звоню, чтобы сообщить о пожаре в доме номер три на Лэндхорн-Лейн, — говорит он в трубку. — Пожалуйста, поторопитесь, огонь быстро распространяется.

Я резко выдохнул через нос.

— Нет, мы больше не внутри. Да, на безопасном расстоянии от дома. — Он отворачивает микрофон от себя. — Никаких домашних животных, верно?

— Никаких домашних животных, — выплевываю я.

Он повторяет мой ответ в трубку. — Хорошо. Мы подождем здесь.

Он заканчивает разговор, бросает телефон на землю и снова смотрит на меня.

— Я тебя ненавижу.

Мышцы на его челюсти подрагивают. — Я знаю, что ты злишься, но оставаться внутри было бы глупо.

Я опускаю голову на холодную землю и смотрю на свой горящий дом. Густой дым просачивается через небольшое отверстие, которое я оставила в окне гостиной. Я смотрю прямо на него, когда стекло в окне лопается.

Я вскрикиваю. Роуэн наклоняется надо мной, закрывая меня своим телом.

Гнев вытекает из меня, сменяясь отчаянием. Я не из тех, кто часто плачет, но сейчас мне хочется только выть. Слезы начинают наворачиваться на глаза.

— Роуэн, все станет так плохо, прежде чем они придут.

Мой голос дрожит.

Он садится и прижимает теплую ладонь к моей щеке. — Я знаю, Солнышко. Мне очень жаль.

На секунду все замирает. Я смотрю на него. Он смотрит на меня. Мои органы чувств переключают внимание на все места, где мы соприкасаемся, на странную близость момента, на то, как он только что вынес меня из горящего здания.

Мои легкие расширяются от дрожащего дыхания. — Ты можешь слезть с меня? Я не чувствую ног.

— Только если ты пообещаешь, что не станешь убегать.

— Обещаю.

Он слезает с меня и помогает мне сесть.

Через разбитое окно я вижу то, что можно описать только как ад внутри моей гостиной. В моем доме деревянная мебель. Деревянный каркас. И все мои книги.

Как такое могло случиться?

Есть только одно объяснение. Я заснула, когда огонь еще горел.

Идиотка.

Ты такая гребаная идиотка.

В воздухе раздается звук далекой сирены.

— Они почти здесь, — говорит Роуэн. Что-то теплое обхватывает мои плечи. Я опускаю взгляд. Это еще одна темная толстовка.

— Другая толстовка, которую ты мне дал, все еще внутри, — бормочу я, как будто это имеет значение.

— Не волнуйся об этом.

Он садится рядом со мной.

— Что, если огонь перекинется на твой дом?

— Я слежу за ним, но наши дома находятся достаточно далеко, чтобы это было маловероятно.

Это хорошо, я полагаю. Это почти единственное, что есть хорошего в этой ситуации.

Подтянув ноги, я прижимаюсь лбом к коленям. — Скажи мне, что это кошмар. Скажи, что это нереально.

Рука ложится мне на спину и совершает круговые движения. Я не возражаю. Мне нужен комфорт, как воздух, даже если я не из тех, кто просит об этом.

Но Роуэн каким-то образом знает.

Мои руки зарываются в его толстовку. — Этого не может быть. Дом… Я только что получила предложение.

— Я знаю. Мне жаль.

Я кусаю губы, чтобы заглушить рыдания, которые хотят вырваться наружу. Я не хочу плакать. Я боюсь, что случится, если я начну. Что если я не смогу остановиться, как в прошлый раз? Когда я поймала Бретта на измене. Слезы текли и текли, как река, прорвавшая плотину. По идее, после слез должно становиться легче, но я не чувствовала. Я просто чувствовала себя истощенной.

Пожарные приехали под какофонию сирен.

Я поднимаю лоб с колен и оглядываюсь на свой дом. Огонь бушует в гостиной. В моих жилах бурлит ужас. Останется ли что-нибудь после того, как огонь потушат?

Один из пожарных выпрыгивает из машины, оценивает обстановку и отдает несколько приказов остальным. Увидев нас с Роуэном, он бежит к нам. — Кто-нибудь есть в доме?