Наследник чародея. Вот и кончилось лето. Книга вторая (СИ) - Рюмин Сергей. Страница 30

- Спасибо! – поблагодарил я. – А можешь послушать, о чём они там говорят?

- Да запросто! Самому интересно!

Домовой кивнул мне и снова исчез. Его не было с час. Потом он появился, бросил:

- Идут к тебе!

И снова пропал. А в дверь, не постучав и не спрашивая разрешения, ввалился поп. У него за спиной переминалась с ноги на ногу баба Нюша. Без приглашения батюшка уселся передо в кресло.

- Веруешь ли ты в бога, отрок? – спросил он у меня густым басом и перекрестил.

- А вы с какой целью интересуетесь? – злобно улыбнулся я, раздраженный его бесцеремонностью.

- Да вот никак не разберусь, диавол в тебе или свет божий? – вздохнул батюшка, сложив руки на выпирающем животе поверх массивного креста. – Ты почто непотребства творишь?

- Чего? - не понял я. – Какие непотребства? Да и вам какое дело?

Поп вздохнул:

- Не груби, отрок, старшему по годам!

- Вам вообще что от меня надо? – разозлился я. – Вы ворвались в чужой дом, про бога начали что-то втирать. У нас церковь отделена от государства! А я, между прочим, комсомолец!

- Руку дай! – потребовал поп.

- Перебъешся! – отрезал я, раздраженный его бесцеремонностью. – И я бы попросил вас уйти.

На улице загудел сигналом «Уазик».

- Выходите! – потребовал я.

Священник смотрел на меня грустными галазами и выходить явно не собирался. Применять к нему иные методы убеждения не хотелось.

Снова «подал голос» «Уазик».

- Ладно, - решил я. – Сидите. Сколько влезет!

Я подхватил свою сумочку, где держал кинжал в ножнах и три коробки амулетов-карандашей, больше ничего такого в терраске не было. Разве что Анатомический атлас. Выскочил на крыльцо, отодвинув в сторону бабку.

- Ты что гудишь? – закричала баба Нюша. У калитки запарковался «Уазик» лесника. Я замахал ему рукой:

- Заходи, Василь Макарыч! Заходи, я тебя заждался!

Баба Нюша сразу замолчала, нахмурилась, поджала губы, неодобрительно посмотрела на меня. Я тоже хмуро посмотрел на неё и буркнул:

- Уеду я от вас! Вот так.

Лесник вышел из машины, открыл калитку и пошел ко мне навстречу. Я вышел к нему. Мы поздоровались. Я даже приобнял его. Он не отстранился, только вопросительно-удивленно посмотрел на меня. Я ему подмигнул. Он кивнул.

- Пошли! – я потащил его за руку в дом, к себе. Баба Нюша отступила, освобождая нам дорогу. Я открыл дверь к себе. Поп всё так же продолжал сидеть в кресле.

- Проходи, Василь Макарыч! – я пригласил лесника, указывая рукой в открытую дверь. – А это местный поп. Приехал без приглашения и уже уходит.

Я улыбнулся милой улыбкой людоеда:

- Правда, ведь? Кто вас сюда звал.

- Андрей Львович! – лесник от неожиданности даже хлопнул в ладоши. – Батюшка Алексей! Вот так встреча!

- Батюшка Алексий, если уж на то пошло! – буркнул, поправляя лесника, поп. Он вскочил, как ошпаренный и поспешно рванулся на выход, оттолкнув меня в сторону.

Василий Макарович хмыкнул, глядя ему вслед, сел на его кресло:

- Что он у тебя забыл?

Я пожал плечами, прикрыл за собой дверь:

- Приехал к бабке, потом припёрся ко мне сюда. Я его выгоняю, он не уходит…

Дверь открылась. В терраску заглянула баба Нюша, сердитая, как сто чертей.

- Что тебе здесь надо? – обратилась она к леснику.

- Я его позвал, - сообщил я. – Он ко мне пришел!

- Ему здесь не рады! – заявила бабка. Василий Макарович встал, кивнул мне:

- Я, пожалуй, пойду.

- Меня подожди! – я пошел за ним, захватив сумку. Мы сели к нему в машину. Бабка встала на крыльце, наблюдая за нами, зачем-то взяв в руки вилы.

- Да я к тебе по делу, - сообщил лесник. – Хорошие у тебя карандаши…

Он усмехнулся, достал из кармана обломки «конструктора».

- Реально помогли! Простуду как рукой сняло!

- Простуду? – удивился я.

- Ну, надо же было попробовать, - засмеялся Василий Макарович. – Вдруг там… не работает?

- Я понял, - согласился я. – Доверяй, но проверяй.

- Вот-вот, - лесник перестал улыбаться и спросил у меня. – У тебя еще есть такие «карандашики»? Я бы купил.

Он посмотрел мне в глаза, задумчиво почесал подбородок.

- Понимаешь, такое дело… Я готовлю, конечно всякие настойки лечебные, зелья, - он вздохнул. – Только они не универсальные, как этот твой «карандаш». У меня ведь как? От простуды одно, от ревматизма другое, от сердца третье. Да и пока их приготовишь, время пройдет.

- Так тебе на продажу надо что ли? – не понял я.

- В значительной степени для себя, конечно, - ответил лесник. – Но бывают моменты, когда требуется срочно помочь. Сам понимаешь. В общем, - он смутился, - продай мне амулеты, сколько сможешь. Рублей по пять за каждый, а?

Я достал из сумки три коробки карандашей по 10 штук в каждой. Протянул ему одну:

- Здесь пять «лечебных» и пять «регенерация».

Лесник полез в карман за деньгами. Я схватил его за руку:

- Оставь! Презент.

Василий Макарович усмехнулся:

- Так нельзя. Примета плохая.

- Ну, тогда по пять копеек за карандаш, - сказал я. – Итого полтинник. 50 копеек!

Лесник вытащил из кармана монету.

- Держи.

Он убрал пачку карандашей к себе во внутренний карман.

- Не забудь, - добавил я. – С одной зарубкой лечебные. С двумя «регенерация», против всяких ран, переломов и повреждений.

- Спасибо! – поблагодарил меня лесник еще раз и вдруг предложил. – Тебе барабашка не нужен?

- Кто? – переспросил я.

- Барабашка! – засмеялся лесник. – Шишок поймал. Он послушный, только его надо приручить. Я не стал. Хочешь, забери. Как его приручить, я научу!

- А давай! – загорелся я. – Только научи!

- Поехали! – лесник завел машину. – Он у меня дома…

Баба Нюша с неодобрением посмотрела, как я уезжаю на машине лесника-колдуна.

- Погоди здесь! – Василий Макарович вышел из машины. – Я сейчас!

Он зашел сначала в сарай, вынес в руках деревянную коробочку-шкатулку с затейливой резьбой, зашел в дом. Я остался сидеть в машине. Через минуту он вынес шкатулку из дома заново, опять сел в машину рядом со мной.

- Смотри!

Он открыл шкатулку. Внутри, на подстилке лежал маленький, сантиметра в два, серый меховой комочек, словно мышонок, свернувшийся клубком. Василий Макарович осторожно коснулся его пальцем. Из комочка вытянулись две еле заметные ручонки и две ножки. Прямо посреди него открылись два черных глазика-бусинки.

Лесник вытащил из-за пояса нож.

- Дай руку!

Я протянул. Он уколол меня острием в палец, убрал нож.

- Теперь выдави на него капельку крови и скажи «Я твой хозяин навеки веков»! - сказал он.

Я так и сделал.

- Всё! – кивнул головой Василий Макарович. – Прикажи ему спать. Просто скажи «спи» и всё.

- Спи! – сказал я наклонившись над шкатулкой. Ножки-ручки сразу втянулись в комочек, глазки-бусинки закрылись. Лесник закрыл шкатулку и протянул мне.

- Держи!

Я взял.

- Теперь слушай и запоминай, - начал инструктаж лесник. – Этот дух-домовой может спать сколько угодно, хоть тысячу лет. Пока ты жив, он привязан к тебе. Будет делать всё, что ты ему прикажешь. Если, конечно, сможет справиться. Но с удовольствием хулиганит. Прикажешь ему пошуметь у кого-нибудь дома – всё, хоть святых выноси. Он этот дом на уши поставит. Только надо этот дом показать, чтоб он запомнил. Но только один, память у него такая. Покажешь другой, он первый сразу забудет. Захочешь, чтобы он вернулся – наклонись над шкатулкой и скомандуй «иди домой». Как он появится, сразу ему – «спи!». Если не скажешь спать, он будет колобродить, хулиганить везде, даже у тебя дома. Понял?

Я кивнул.

- Ну, поехали, я тебя отвезу домой… - предложил Василий Макарович. – Чтобы тебе ноги не топтать.

Как только мы выехали со двора, ворота сразу же закрылись. Краем глаза я увидел невысокое мохнатое существо, державшееся за створки. Ленсик поймал мой взгляд, пояснил:

- Шишок на хозяйстве.