Инстинкт тролля (ЛП) - Дюньяк Жан-Клод. Страница 6

Мы входим без предупреждения — благо он не изменил своего кода с прошлого раза. 666, легко запомнить. Некромант прохлаждается в шезлонге на террасе. Он сменил свою мантию, усыпанную колдовскими символами, на слегка выцветший бежевый халат, который, увидев нас, поспешно запахивает. Под халатом на нем только шорты-бермуды, разукрашенные рунами энергичности.

— Хочешь ты, чтобы я превратил тебя в жабу? — угрожает он мне, поднимаясь. — Беги, пока еще есть время, или все проклятия моего извращенного воображения падут на тебя…

— И на все твое семейство, вплоть до последнего колена, — к моему удивлению добавляет Седрик.

Я смотрю на него с новым уважением. Этот малыш быстро учится, или же…

— Подожди чуток, — говорю я. — Ты из рода магов?

— Не то чтобы совсем, но моя кузина вышла замуж за прекрасного принца. Вот почему дядя хотел, чтобы я познакомился с болотом. Да вы тоже, и у вас есть кровь волшебника, держу пари.

— Ага. На руках.

Его это не так забавляет, как мне думалось.

— Значит, у тебя здесь родичи?

— Многие принцессы — бывшие лягушки, и у них в этих местах остались семьи. Предполагалось, что перед отъездом я зайду и осмотрю фамильный дом, чтобы проверить, что с ним все в порядке и он не пострадал от воды. И передать привет тестю и его головастикам.

— Как забавно. Скажи-ка мне, а из которой трясины твой дядя, это вполне может пригодиться…

— Слушайте, почему бы вам не уделить немного времени мне, — бурчит некромант. — Хотите, чтобы я обрушил на вас свои легионы зла?

Он вернул себе часть своего великолепия, сменив халат на более подобающий его работе наряд. В его вытянутой руке сияет недобрым блеском скипетр, украшенный проклятиями (при ближайшем рассмотрении извивающимися как змеи), а на кончике набухает слеза черной энергии.

— Я был уверен, что конфисковал его у тебя в прошлый раз, — говорю я, пока Седрик укрывается за моей спиной.

— Мне дали другой. Это новая модель, с подзарядкой. И ты изведаешь сейчас всю его мощь.

— Будет щекотно?

— Ужас как. — Он упивается собой.

Безропотно поднимаю руки к небу. Я правильно сделал, что вернулся сюда. Некромант восстановил все свои силы, и мои инстинкты вопят, что у него в запасе имеются и другие пакости.

Самое время реагировать.

Позднее, когда мы шагаем домой по шоссе, я с тоской подумываю о своей предыдущей поездке. Она проходила во внеурочное время, и почти некому было наблюдать за титаническими сражениями, когда я в одиночку противостоял демоническим полчищам некроманта. Для отчета о проделанной работе мне пришлось позабыть про эпику и поэзию, и каждый из эпизодов описывать в максимально сдержанных выражениях.

— Хватит дуться, Седрик. Мы следовали процедуре.

— Мы сбежали, да!

— Скажем так, мы воздержались от несвоевременных инициатив, как мне прямо приказал твой дядя. Поэтому мы организованно отступили, чтобы не наводить паники среди местных туристов массовой резней, и вернулись писать отчет. В нужное время они пришлют кого-нибудь другого для решения проблемы.

— Может быть, станет уже слишком поздно…

— Ты думаешь, следует вернуться?

Я осторожно приставляю палец к его груди, чтобы заставить остановиться. Весь в грязи, он смотрится так себе, но в его глазах я вижу новую решимость. Должно быть, это все нимфа.

— Давно мы знакомы, ты и я?

— Ну, э-э, три дня?

— Скоро четыре. И знаешь, что это означает? — Я надавливаю пальцем и чувствую, как прогибаются его ребра. — Это означает, что ты больше не имеешь права на ошибки. Так скажи мне: ты действительно хочешь сейчас туда вернуться? Без подготовки, без четко расписанного задания, без выплаты аванса?

— У некроманта в распоряжении свежие войска.

— Горстка гномов-вампиров, и ты называешь их войском? — Я пожимаю плечами. — Они слишком мелкие, чтобы допрыгнуть до яремной вены своей жертвы, так что быстро перемрут от голода. Разве что они будут целиться в бедренную артерию, только это против традиции… Если наденешь болотные бахилы, ты без малейшего труда с ними разделаешься.

— Почему я?

Нас кое-как объезжают повозки, нагруженные продуктами, сеном, а иногда и семьями в воскресной одежде, едущими, чтобы поглазеть на состязания по борьбе в грязи. Уже почти наступили выходные, мир готовится переживать волнительные мгновения, а я просто с нетерпением жду, когда вернусь домой.

— Ты сам выбираешь историю, которую проживешь, Седрик. И это ты решаешь, как о ней рассказывать.

— В моем отчете о стажировке?

— Да, к примеру. Эпосы, драмы — это всего лишь условности, способы описания того, чего, может статься, никогда не было. Что идет в счет — это следы, которые мы оставляем после себя, документы на бумаге и соблюдение процедур. Эпопеи нет, пока не сложат повествующих о событиях песен, а финал путешествия — это оплата отчета о расходах. Это тебе решать, как описать все, что мы только что пережили. Нам удалось выкрасть свиток из трактира, охраняемого свирепыми стражниками, одолеть гоблина, окруженного троллями, и сбежать от некроманта благодаря сочетанию осторожности и хитрости, что должно заслужить похвалу твоего дяди. Упоминания о голых девушках я бы на твоем месте придержал при себе. Но для тебя это недурная причина, чтобы вернуться. Во всяком случае, если ты решишься, конечно.

— А что насчет гномов-вампиров?

— Они же совершенно нелепы, нет? С их несоразмерными клыками, которые у них застревают в собственных бородах, с их брызгающей слюной… Кто же примет всерьез вовсю шепелявящего воителя зла. Найдешь что-нибудь другое.

— Так вот как пишутся истории. — Он словно постарел на столетие — другое с тех пор, как мы выехали, и грязь здесь ни при чем. Грязевые ванны скорее омолаживают, насколько я знаю. — Гипербола и вычурность, за которыми нет ничего. Полагаю, что прославленного алмазного воина, с которым вы победоносно бились в прошлый раз, так и вовсе не существовало?

— А вот тут ты крупно ошибаешься!

Я тычком отправляю его снова в путь. Ненавижу, когда ставят под сомнение мою профессиональную честность. Этому мальчишке требуется завершающий урок.

— Некромант почувствовал мое появление благодаря своим колдовским силам. Когда я подошел к кургану, скрывающему его логово, то услышал грохот тысячи барабанов. Над болотом поднялся холодный ветер, а сверкание солнца превратило пейзаж в реки расплавленного металла. Я распрямился, вооруженный одними лишь кулаками и мужеством, которое досталось мне от природы. Из зыбучих песков медленно, глядя мне в лицо, возник воин.

Он был такого же роста, как я, и почти такой же толстый. Его меч с черной как смоль рукоятью и полупрозрачным лезвием был способен одним ударом раздробить луч солнечного света. От одного его прикосновения крошилось оружие, одной его внешности хватало, чтобы обратить в бегство любого, чья душа была недостаточно закалена. Воин был вырезан из гигантского алмаза, отрубленного от сердца богини-матери, и двигался он, как сам свет.

От воспоминания о том, что произошло дальше, у меня в кишках все переворачивается.

— Я прошел долгий путь, чтобы достичь своей цели. Сотни раз болото пыталось проглотить меня тысячью своих прожорливых пастей. Я блуждал в торфяных дебрях и гнилой воде, движимый упрямством и чувством долга. Я был голоден, зол, и силы зла, усердствовавшие вокруг меня, посчитали нужным послать мне последнее и самое трудное испытание. Воин направился ко мне, уверенный в своей силе и неуязвимости. Его суставы хрустели, как стекло. — У меня заурчало в животе…

— И? — не вытерпел Седрик.

— Он был восхитителен. — Я машинально потираю живот. — Но, честно говоря, я уже думал, что так его и не доем.

РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ

Шахты — место опасное, даже когда поблизости нет меня. Может случиться землетрясение, обвал, отравление рудничным газом… Лично я всегда краем глаза послеживаю за гномами, копающимися в нижних галереях. Когда они перестают насвистывать и валятся на месте, хватаясь за грудь, я понимаю, что пора убираться из галереи.