Свита Мертвого бога - Мазова Наталия Михайловна. Страница 32

– Совершенно не надо, – кивнула Тай. – Спасибо за удачную идею.

Попетляв по улицам, путники соблазнились вывеской небольшой гостиницы под названием «Тихий дворик». И не пожалели – постояльцев там почти не оказалось, зато комнатки были небольшими и уютными, цены – не выше, чем в «Старой короне», а кухня – великолепной даже на взыскательный вкус Тай. Уничтожив изрядный кусок свиной вырезки с грибами в сметане, ломоть рыбы с яйцом и большой кубик сливочного желе – Джарвис только диву давался, как в нее влезает! – девушка ослабила пояс на штанах, пробормотала себе под нос: «Отяжелела я, нельзя так…» – и удалилась в свою комнату, вместо вина прихватив с собой кувшин абрикосового сока с мякотью. «Не иначе торопится в Замок с отчетом», – неожиданно мелькнуло в голове у принца.

Сам же Джарвис еще долго сидел у гаснущего очага в маленьком зале, потягивая знаменитый новоменалийский грушевый сидр, раз за разом прокручивая в голове исповедь Тай и пытаясь разобраться в своих ощущениях. Он испытывал неожиданное огорчение и желал понять, откуда оно взялось.

Неужели из-за осознания, что к близости Тай относится так же, как и к еде – лишь бы вкусно было, а как это вмещается в рамки неписаных людских установлений, плевать она хотела с высокой башни? Тогда, три месяца назад, принц решил, что зеленоволосая красавица прониклась к нему некой особой симпатией, душевным расположением – теперь же оказалось, что он всего-навсего был возведен в почетный статус вырезки с грибами из-за внешнего сходства с ее мистическим любовником.

Вот только после того, как Тай с придыханием выговорила «от него словно исходило странное искрящееся тепло», Джарвис уже никак не мог поверить в ее сугубую прагматичность. Как бы ни пыталась эта женщина уверить его в том, что от жизни ей надо лишь полезно поработать, вкусно поесть, удобно отдохнуть, красиво нарядиться и сладко сойтись с кем-нибудь из Замка… Нечто таилось в самой глубине ее души, надежно прячась за невозмутимостью и иронией, и Тай скорее умерла бы, чем выпустила на свободу это нечто.

Внезапно Джарвис осознал, что это такое. Тоска – ледяная, тяжелейшая, разъедающая тоска, которой нет утоления. Наверное, знай Тай достоверно, что ее любовник мертв, эта тоска не была бы столь сильной, но все эти три года она не переставала надеяться… По сравнению с этой надеждой и этой тоской все остальное не имело ни малейшего значения – в том числе и то, с кем спать, если тело просит своего. Потеряв главное, она сочла, что потеряла все, и ничем более не дорожила – разве что двумя друзьями да своей работой.

Джарвису вдруг безумно захотелось сделать для Тай что-нибудь приятное, как-то ее порадовать. Но он понятия не имел, чему может обрадоваться это столь гордое и столь ранимое существо…

Наутро Тай вышла к завтраку как ни в чем не бывало, с блеском в глазах и энергией, бьющей изо всех пор. Похоже, ночные бдения в Замке никак не сказывались на качестве отдыха, получаемого ее спящим телом. Джарвис невольно позавидовал девушке – таким образом у нее не пропадал зря ни единый час за целые сутки.

Расстались они сразу же за порогом «Тихого дворика» – Тай, снабженная деньгами, направилась в сторону лавок, торгующих готовым платьем, а принц двинулся на окраину города, где все лето действовала конская ярмарка.

Протолкавшись там часа три и сорвав голос, торгуясь – салнирские коневоды почему-то были искренне уверены, что долгоживущие берут деньги прямо из воздуха, а потому способны заплатить любую несусветную цену – принц выбрал для Тай мышастую кобылу с черной гривой, не красавицу, зато легкую на ногу, выносливую и очень спокойную. Расплатившись и намотав на руку поводья, Джарвис подумал, что лошадь и ее будущая всадница чем-то неуловимо похожи, и улыбнулся этому сравнению.

Ему по-прежнему хотелось порадовать Тай какой-нибудь мелочью, скажем, купить что-нибудь в подарок. Но за два предыдущих дня он убедился, что во-первых, его спутница разбирается как в красоте, так и в добротности вещей куда лучше него самого, а во-вторых, достаточно равнодушна к украшениям и прочим безделушкам – «здесь не Замок». Может, костяной гребешок, чтобы расчесывать отросшие волосы? Да нет, она наверняка купит его сама, вместе с одеждой. Может, какой-нибудь редкий фрукт, из тех, что не растут в Новой Меналии? Увы, здесь не портовый Менаэ-Соланн, с этим сложнее…

До сих пор Джарвису приходилось делать подарки только на Драконьих островах – своей родне или кому-то из аристократов. В таком случае он, нимало не раздумывая, просто шел к ювелиру и заказывал ему очередную брошь в виде птицы с сапфировыми крыльями или ириса, покрытого росой из алмазов. Эти подарки были пустой формальностью и для него, и для тех, кто их получал. Сейчас же принц с немалым ошеломлением понял, что просто не умеет что-то подарить человеку, к которому расположен – и ему стало ужасно стыдно.

– …Поосторожнее, благородный господин! Вы мне чуть лоток не своротили своей лошадью!

Задумавшись, Джарвис сам не заметил, как вместо нужного переулка свернул на набережную Скодера, по традиции, уставленную лотками с изделиями городских ремесленников. Деревянная и глиняная посуда, сбруя и пояса из тисненой кожи, платки, вручную расписанные пестрыми цветами, пряжки и пуговицы, выточенные из раковин, блестящие лаком дудочки…

Дудочки? Стоп! Тай же вчера упоминала, что любила играть на флейте своему Тиндаллу! Вот и сыскался подарок!

Обрадованный сверх всякой меры, Джарвис склонился над лотком с инструментами.

– Что-то приглянулось, господин? – тут же проявил к нему интерес старик-торговец.

– Да вот, ищу подарок, совершенно не разбираясь, – усмехнулся Джарвис. – Может, подскажете, почтенный? Вот эта у вас какая-то странная…

Среди деревянных трубочек разной длины и формы, крытых коричневым, вишневым и золотистым лаком, она единственная была ярко-зеленой, с едва уловимым тепло-травяным отливом, а когда Джарвис осторожно взял ее в руки, оказалась еще и совершенно невесомой.

– Если господин взаправду не разбирается, то у него удивительное чутье, – старик, обрадованный обращением на «вы», да еще и с прибавлением «почтенного», засиял, как блин в масле. – Это тростниковая флейта, такая, какие делали в прежней Меналии. Вот только чистокровные меналийцы уже не селятся по берегам Скодера, а в горах тростник не растет, так что секрет почти утерян, – он развел руками. – Сам-то я салнир, господин, но сделал жалкую попытку возродить утраченное по обрывкам и слухам. Увы, сколько я ни бился, сколько тростника ни перепортил, удалась мне лишь эта – причем я даже не понял, как это случилось, и не могу повторить. Зато какая красавица вышла! Вы только полюбуйтесь!

Старик легко поднес флейту к губам. Узловатые пальцы с пожелтевшими ногтями забегали по дырочкам, и воздух наполнился удивительно чистым и чуточку печальным звуком. Джарвис узнал напев – старик играл «Полет орла», известный и на Драконьих островах.

– Слышали, как она поет, господин? – горделиво произнес старик, отнимая от губ зеленую глянцевую палочку. – Прямо жаворонок! Так что берите, лучшего подарка вам не найти, для кого бы он ни предназначался.

Джарвис, не торгуясь, отсчитал монеты. И уже засунув подарок за пазуху и двинувшись прочь, услышал за спиной шепоток какой-то из соседних торговок:

– Совсем стыд потерял, старый! Сколько тут стою – всегда у него на лотке лежит одна зеленая, и всегда он покупателям втирает, что она у него случайно получилась. Уж десятка два, поди, так продал и не боится, что добрые люди побьют…

Демоны его знают, почему, но это уточнение совсем не расстроило Джарвиса. Он все равно считал, что приобрел для Тай вещь, за которую никаких денег не жалко.

– Ты, Джарвис? Входи, – раздался голос Тай, когда принц постучал в дверь ее комнаты. Джарвис вошел – и замер в изумлении.

Из прежней одежды на девушке оставались лишь сапоги, в которых она выехала из монастыря. Но сейчас в них были заправлены узкие штаны из шерсти песочного цвета, а из-под такой же куртки белела шнурованная рубашка из очень хорошего льна. Однако Джарвиса потрясло отнюдь не это, а то, что по кровати было разложено еще две или три таких рубашки и в придачу две кремовых из дешевого неокрашенного шелка, камзол из тончайшей кожи шоколадного цвета, с рукавами, не доходящими до локтя, серовато-зеленое, как листья ивы, верхнее платье, плетеный пояс и еще что-то, трудноразличимое под тем, что лежало сверху…