Разрушение в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.. Страница 23
— Он? — я спросила, когда Хаэль стиснул зубы, тяжело дыша и кивая.
— Мой отец, — сказал он, одаривая меня взглядом, говорящим все без слов. — Мы не ладим.
— Это правда, что он порезал тебя охотничьим ножом? — спросила я, указывая на шрам на руке Хаэля, тот, что идет от кончика пальца до плеча.
Это был слух в школе Прескотт, что его отец сделал это с ним. Но слухи в школе Прескотт — игра в испорченный телефон. Он растут и крепчают с каждым фантастическим пересказом.
Хаэль облизал свои губы и кратко кивнул.
— Да, что-то такое… — начал он, когда незнакомый мужской голос прозвучал внизу в коридоре. Ему ответил Оскар в тихой и спокойной манере, и дрожь побежала по моему позвоночнику. — Расскажу тебе подробнее попозже, Блэкберд, обещаю, — он сжал мои плечи, когда прошел мимо меня, а Вик и я обменялись взглядами.
— Тебе не понравится отец Хаэля, — сказал он мне, и я подняла бровь, настолько уставшая от его дерьма, что могла кричать. Мы должны выплеснуть все в ближайшее время, Вик и я.
— Почему это? — пошутила я в ответ, выставляя бедро и кладя на него руку.
— Потому что он убил беременную проститутку. — ответил Вик с сардонической улыбкой.
Он прошел мимо меня и спустился в коридор, оставляя меня таращиться с открытым ртом позади него. В моей голове крутилось миллион вопросов, но я не пропущу это взаимодействие. Я спустилась вниз так быстро, как смогла, ожидая увидеть мужчину, похожего на моего отчима, волка в овечьей шкуре. Тинг никогда не пытался скрывать, каким монстром является. Он чувствовал себя защищенным из-за его бейджа, степени брата в области права и молотка его отца.
Вместо этого я обнаружила худого мужчину в бейсбольной кепке, улыбающегося, когда он снимал шляпу с головы и держал ее у своей груди.
— Давно не виделись, сын, — сказал он, когда Хаэль смотрел на него через маленькую гостиную.
Из кухни доносился сладкий запах сливочного масла и сахара. Он отличается от напряжения в комнате, напоминая мне, что все не такое, каким кажется. Воздух сладко пахнет, звуки того, как грохочет мать Хаэля, успокаивают, но взгляд в глазах Хаэля обещает в этой маленькой счастливой истории гораздо больше, чем он говорит.
— Полагаю, это то, что случается, когда ты отправляешься в тюрьму, — возразил Хаэль, пожимая плечами, словно это был какой-то пустяк. Он нацепил одну из этих самодовольных улыбок на свое лицо, вернув себе немного развязности.
— Я вышел чертов месяц назад, и все же, ты не потрудился проведать меня, — мужчина (его звали Мартин, так ведь?) улыбнулся, когда он перевел взгляд с сына на Вика, потом на Оскара и меня. — Не хочешь представить свою новую подругу? — Мартин продолжал улыбаться мне, словно мы старые приятели. — Я помню других, Виктора и Оскара, так?
— Полагаю, мет не испортил твой мозг, как сделал с решением суда, да? — спросил Хаэль, смеясь. Он указал на меня. — Это Бернадетт. Мы встретились давно, сразу после того, когда тебя посадили в первый раз, а мама и я стали бездомными. Провели ночь в одной палатке для бездомных.
Что-то странное и темное вспыхнуло на лице Мартина, и я могла видеть, что улыбка на его лице, — еще не все. Под всем приятным похоронены монстры.
— Пойдемте, — сказал Хаэль, но затем его мать вышла из кухни в своем фартуке и с деревянной ложкой, покрытой тестом печения, в руках.
— Ne me laisse pas fiston[19], — умоляла она, ее волос немного ломался, словно она не могла вынести уход сына.
У меня не было ни малейшего представления, что она сказала, но было очевидно, что она хочет, чтобы Хаэль остался здесь. Он тяжело вдохнул и кивнул, бормоча что-то ей на французском, что заставило ее улыбаться.
— Я отвезу Оскара назад и приеду домой, — пообещал он, одаривая Мартина взглядом. — Все равно не хотел оставлять тебя с ним надолго дома. — Хаэль распахнул входную дверь так, что она ударилась о стену на его пути.
— Приятно познакомится, Бернадетт, — сказал Мартин, кивая, когда мы проходили мимо. Снаружи он выглядит довольно приятным, но все мы знаем, что скрытое внутри может быть совершенно другой историей.
Глава 5
Я борюсь со всеми чувствами, сидя сзади на мотоцикле, обвивая Вика руками. Как я могу сидеть тут, вдыхать его запах, это мускусное сочетание кожи и бергамота, которое заставляет мое сердце трепетать и растапливает лед вокруг него, и не брать во внимание все то, что происходит внутри меня?
Может, если капнуть глубже, то я пойму, что причина, по которой я так сильна расстроена из-за Хавок, заключается в том, что я хотела доверять им. Я хотела верить, что действительно была девушкой Хавок, что я была частью банды. Но узнать, что они скрыли что-то настолько большое от меня, казалось невозможным.
— Ты планируешь идти домой сегодня ночью? — спросил меня Вик после того, как мы припарковались на бордюре у дома Аарона и запускает двигатель мотоцикла ботинком. Он не двигался, как и я, ожидая, а руки обвивали его, пока сумерки опускались на тихий район. С конца улицы до нас доносился детский смех, сильное напоминание, что даже если кажется, будто все в моей жизни катится к черту, другие люди продолжают проживать свою жизнь.
В каком-то смысле, это нечестно. Но, как сказал Хаэль, жизнь определенно чертовски не честная. Если бы было так, Пенелопа все еще была бы жива, а мой отчим гнил под землей.
— Я как бы должна, если только ты не собираешься поехать к Тингу сегодня ночью. Если я не верну Хизер в скором времени, Памела снова натравит копов на меня. — Вик кивнул, но думаю, что его неполный ответ был именно тем, что мне надо. Они не поедут к Найлу, не этой ночью. По сути, я, вероятно, могла бы остаться тут до завтра, сегодня только суббота.
Но если Найл пришел проведать меня и мальчиков, это значит он чувствует угрозу. Монстры всегда смогут найти других монстров в темноте. Может, если я вернусь домой на день раньше, Памела расслабится и она не станет будить зверя раньше, чем мы будем готовы? Или, возможно, тебе просто нужно подумать, потому что парни до чертиков тебя разозлили?
— Скажу Хаэлю отвезти тебя, когда поедет домой, — сказал он и начал подниматься. Вместо того, чтобы опустить руки, я сжала их сильнее, и он замер. Я закрыла глаза из-за холодного, ночного бриза, до меня донесся запах белых роз в саду.
— Какая бы не была причина, по которой ты скрыл от меня видео, она не достаточно веска. Не тебе было решать, что с этим делать. А мне.
Какое-то время Вик молчал, и мне стало интересно, затронет ли он сегодняшнюю ситуацию с Аароном. Из-за всего дерьма в доме Харбинов я почти позабыла об этом. Почти, но внутри меня есть больное место, где сидит Аарон, и, очевидно, оно истекает кровью. Я убрала одну руку с талии Вика и прижала ее к своей груди.
— Вот тут ты ошибаешься, Бернадетт. Я здесь босс, что бы ты не думала по этому поводу.
Мои губы нахмурились, и я перекинула ногу через мотоцикл. Виктор схватил меня за запястье, но я стряхнула его, поворачиваясь к нему с ухмылкой.
— Может быть, ты и босс, но ты сказал мне, что в Хавок нет лжи, нет секретов. Тогда скажи мне, что такого чертовски особенного дала вам Кали, из-за чего я заслужила страдать?
— Дело было не только в цене, которую она заплатила, Берни, — сказал мне Вик, медленно поворачиваясь ко мне, пока достает очередную сигарету. Кажется, курение — его нервный тик. Должно быть, в последнее время я часто заставляю его нервничать. — Дело было в тебе. Ты была привязана к Аарону, ты была слишком привязана к нам. Нам нужно было показать тебе, что это не та жизнь, которой бы ты хотела жить.
Я лишь уставилась на него в ответ. Снаружи я была чертовски невозмутимой. Внутри же было чувство, что меня сбило приливной волной, словно вокруг меня бушует холод, замораживающий воды, словно меня могли сбить с ног в любой момент.
— Ты сказал, что хотел меня здесь, несмотря на то что остальные — нет, — повторила я, пытаясь понять внутренний механизм этой группы. По какой-то глупой причине я думала, что поняла их мотивы. Глупая. Я совсем не понимаю Хавок.