Старше (ЛП) - Хартманн Дженнифер. Страница 18

— Мило, — повторил он, потирая рукой челюсть.

Он произнес это слово так, словно оно значило ровно противоположное.

И я решила, что играю с огнем каждый раз, когда открываю рот, ловлю его взгляд или таю от тепла его близости. Часть меня просто не могла отстраниться от этого пламени.

Рид сцепил пальцы у подбородка, его зеленые глаза, устремленные на меня, казались еще светлее в свете дня. Несколько тяжелых ударов сердца пронеслись между нами, пока он обдумывал свой ответ.

Я мечтала, что, возможно, он скажет что-то такое, что разожжет это пламя. Ответ, который согреет меня и вселит надежду.

Но он не сказал.

— Я купил его для девушки. — Его челюсть сжалась при этих словах. — Оказалось, что ей не очень нравится их музыка. Я подумал, что тебе понравится больше.

Ой.

Я стиснула зубы, когда мое сердце умерло, а грудь наполнилась пеплом.

Рид отвел взгляд, в его глазах мелькнуло что-то недосказанное. Затем он встал со стула и прошел внутрь, отступая от огня, в который мне так хотелось окунуться с головой.

Это было к лучшему.

Не было смысла сгорать обоим.

Вечер семейных игр.

Для меня это было чуждое понятие, учитывая, что единственной игрой, в которую я когда-либо играла со своей семьей, были прятки. Я пряталась, а отец искал. Когда он находил меня, я проигрывала.

Игра заканчивалась.

Пока мы ждали, когда Уитни приберется на кухне, чтобы поиграть в «Pictionary»⁸, Тара уговорила меня сыграть в «Dream Phone»⁹, в основном для того, чтобы мы посмеялись над пошлыми подсказками, которые давались через громоздкий розовый телефон. Я никогда раньше в нее не играла. Мне казалось, что пять лет назад мне бы это понравилось, если бы у меня были друзья, свобода и роскошь быть беззаботным ребенком.

Вместо этого я научилась взламывать дверной замок в своей спальне еще до того, как у меня выросла грудь. Я изучала лучшие доступные марки косметики, чтобы замаскировать свои шрамы и синяки. Когда мне нужен был друг, которому я могла бы довериться, я смотрела на свой потрескавшийся пенопластовый потолок и шептала секреты бабушке, представляя ее сидящей среди облаков и звезд на своем троне мудрости. Она всегда слушала. Даже после смерти.

Я взглянула на Рида, пока мы с Тарой сидели на полу в гостиной, разложив настольную игру на деревянном журнальном столике среди недоеденных креманок с мороженым. Он сидел на диване напротив нас, сдвинув брови, расставив колени и беспокойно постукивая одной ногой. Его глаза были прикованы к игре, словно он пытался понять ее смысл.

Мы почти не разговаривали после нашего короткого общения на террасе, и я понимала почему. О чем тут было говорить?

Привет, это я, девушка, которая сейчас живет с твоей бывшей подругой и дочерью-подростком — та самая, которая солгала о своем возрасте, чтобы провести с тобой больше времени. Давай будем друзьями.

Глупость.

Погруженная в свои мрачные мысли, я набрала номер телефона, указанный на одной из игральных карточек.

— Ты права! Ты действительно мне нравишься, — раздался в динамике слишком нетерпеливый голос человека по имени Джейсон. Моргнув, я отняла телефон от уха и, нахмурившись, уставилась на него.

— Я нравлюсь Джейсону, — объявила я.

Тара скорчила гримасу.

— Жаль, что Джейсон никому не нравится. Его любовь безответна.

Рид наклонился вперед, все еще озабоченно хмуря брови. Он начал листать стопку карточек, раздраженно рассматривая фотографии парней.

— Дэн. Майк. Гэри. Какие скучные имена, — пробормотал он, остановившись на очередной карточке. — Боб? Бобу за сорок. Он выглядит, как сопровождающий на танцах в младшей школе.

Тара разразилась смехом, вырвав карточку из рук отца.

— Он просто взрослый, — сказала она. Вытащив другую карточку, она перевернула ее, чтобы показать отцу. — Что думаешь о Мэтте? Я вижу потенциал.

Его глаза прищурились.

— Мэтт — бывший кондитер, ставший художником по воздушным шарам. После недоразумения с гигантским пирожным он решил начать новую жизнь, путешествуя по стране и делая животных из воздушных шаров на детских днях рождения. Его жена ушла от него.

Тара согнулась пополам от смеха, прежде чем вытащить еще одну карточку.

Рид почесал подбородок и фыркнул.

— Скотт начал встречаться с Джорджем вскоре после появления этой игры. Они живут в одной квартире в Лос-Анджелесе, и у них есть собака по кличке Зефир.

Мы оба засмеялись, когда Тара взяла еще одну карточку.

— Я вижу тебя, Спенсер, — сказал Рид, пристально глядя на изображение. — Бывший мелкий преступник, ставший верующим. Погрязнув в мошенничестве с чеками и уклонении от уплаты налогов, Спенсер нашел искупление в церкви. Спенсер — доказательство того, что человек может измениться, хотя я все равно не позволил бы ему приблизиться к моей дочери даже на расстояние десяти миль.

Я не могла дышать, так сильно я смеялась.

Уитни высунула голову из кухни, на ее губах играла легкая улыбка, в руках она держала тряпку для мытья посуды.

— Что я пропустила?

— Папа составляет рейтинг парней из «Dream Phone», — удалось выговорить Таре между приступами смеха. — Ему не нравится Спенсер.

Она взглянула на карточку.

— Спенсер выглядит… мило.

— Он не милый, — шутливо прорычал Рид. — Давай, Уит. Наша работа — защищать этих девочек от всех спенсеров мира.

Этих девочек.

Во множественном числе.

Мой смех стих, когда я снова опустилась на колени, мой взгляд на мгновение встретился со взглядом Рида, прежде чем я прочистила горло.

— Не волнуйся, Спенсер не в моем вкусе. Я предпочитаю Боба.

Тара шлепнула меня по руке.

— Сорокалетний школьный сопровождающий? Фу, Галс. Мне нужно почаще вытаскивать тебя из дома и расширять круг твоих потенциальных ухажеров. В следующие выходные будет вечеринка, на которую я планирую тебя затащить.

— А Боб там будет? — Я зевнула, опираясь на свою здоровую руку.

Тара поморщилась.

— Поверь мне. Тебе не нужен Боб.

В ее словах был странный, едва уловимый подтекст, но я пропустила его мимо ушей.

Уитни присоединилась к нам в гостиной через несколько минут со стопкой листов бумаги и карандашами.

— Я не смогла найти «Pictionary». Кажется, мы продали ее на гаражной распродаже прошлой весной, — сказала она, усаживаясь рядом с Ридом на диван. — Мы можем сделать свою собственную версию. Дети против взрослых.

У меня скрутило живот.

Я ненавидела, когда меня называли ребенком. Я была совершеннолетней и знала, что не выгляжу как ребенок. Не говоря уже о том, что за свои восемнадцать лет я повидала гораздо больше, чем большинство взрослых.

Рид бросил в рот жевательную резинку, и до меня донесся легкий аромат мяты.

— У меня есть минут тридцать, потом мне нужно будет уехать. У меня сегодня клиент.

Мы по очереди рисовали картинки.

Ни у кого особенно не получалось, но на тридцать минут мир перестал существовать. Тепло наполняло меня. Смех звучал громче, чем мои демоны, которые шипели и насмехались в глубине моего сознания. Божья коровка прижалась ко мне, ее мягкий мех касался моего бедра, когда я с удовольствием почесывала ей живот.

Я была последней, кто рисовал, прежде чем мы завершили игру. В горчично-желтых песочных часах, позаимствованных из другой игры, крошечные песчинки сыпались на дно, а я сосредоточенно рисовала, высунув язык.

Длинный стебель. Маленькие бутоны. Распускающиеся лепестки.

— Цветок! — крикнула Тара, но я отрицательно махнула рукой, показывая, что она ошибается. — Красивый цветок?

Я указала на свою футболку яркого голубого оттенка.

— Футболка. Голубая футболка. Футболка с подсолнухом.

— Подсолнухи не бывают синими, — практически прорычала я.

— Тебе нельзя говорить! — крикнула она в ответ. — Черт, это слишком сложно. — Она прикусила губу, глубоко задумавшись. — Тюльпан?