Ордо Юниус - Блэк Анхель. Страница 51

– Расслабься. Тебе здесь ничего не угрожает. Ты все-таки мой гость, – медово пропел Хайнц, останавливаясь напротив. Все его украшения тихо звенели при каждом шаге, золотые перстни блестели на тонких пальцах. Он был облачен в черную рубашку, заправленную в штаны, на плечах были закреплены перьевые наплечники, переходящие в нечто похожее на ворот, скрывающий длинную шею мужчины.

– Не припомню, чтобы получал приглашение, – ответил Грей.

– Вышло неловко, согласен. Но ты правда здесь гость. Я всего лишь хотел поговорить с тобой. – Хайнц завел руки за спину, склонил по-птичьи голову набок, и в этом жесте Грей увидел Фергуса так ярко, словно он стоял рядом.

– Где Фергус? – сорвалось с языка против воли, но Грей об этом не пожалел.

Лицо Хайнца странно застыло, а взгляд застекленел, словно у восковой фигуры. Он будто на мгновение потерял самообладание, кривя в негодовании красивые губы. Когда Грех снова заговорил, его голос утратил всю приветливость и слащавость и звучал надломленно и хрипло:

– Ты снова только о нем.

Грейден не стал это комментировать, потому что считал очевидным. Он сильнее нахмурился, наваливаясь на подоконник. Нога болела, и без трости стоять было затруднительно.

Хайнц словно погрузился сам в себя, уставившись куда-то вбок, и его крепко стиснутые челюсти говорили о том, как он держал себя в руках из последних сил.

– Он жив? – с трудом выдавил из себя Грей. Эти слова ощущались неправильными, отдавали страхом и мерзким металлическим привкусом во рту.

Хайнц наконец обратил на него внимание, но не ответил, распрямляя угловатые плечи.

– Никакого разговора не будет, пока я не узнаю, что с ним, – твердо сказал Грей, не желая сдавать позиции.

– Твоя ручная шавка жива, – сухо ответил Хайнц, возвращая себе лицо.

Грейден мысленно выдохнул, но облегчения не почувствовал. Ему нужно было посмотреть самому и убедиться, а здесь он не чувствовал себя уверенно и Фергуса близко тоже не ощущал.

Нога болела невыносимо, но Грей упрямо стоял, не желая показывать слабости. Наверно, что-то все-таки проскочило у него на лице, потому что неожиданно Хайнц развернулся к двери и поманил Грея за собой.

– Пойдем. Хочу тебе кое-что показать.

Грей не горел желанием идти за ним, но ему хотелось осмотреть место, где он находился, поэтому Мастер похромал следом за Грехом.

Они вышли в полутемный коридор, и Хайнц щелкнул выключателем. На стенах тут же вспыхнули бра в форме бутонов цветов, освещая дорогие обои и небольшие столики с искусно расписанными вазами. На плечах Хайнца при каждом шаге подрагивали перья, а золотые цепочки на поясе и шее звенели.

– Ты можешь попробовать сбежать, но идти здесь некуда, – неожиданно сказал Хайнц, обернувшись через плечо. – Вокруг нас поля и леса. До Тэйлии пешком далековато. Особенно человеку в твоем положении.

Грейден встретился взглядом с золотыми глазами Греха и подумал о призыве, который мог бы начертить. Губы Хайнца дрогнули в улыбке, и он продолжил, словно прочитав мысли Мастера:

– Конечно, ты можешь воспользоваться призывом. За пределами особняка у тебя будет такая возможность, но это уже после нашего разговора.

Они прошли по коридору в обширную залу с длинным столом по центру, огромным камином с изящной лепниной, статуями и позолоченной решеткой, стеклянными шкафами с дорогим сервизом, механизмами и прочими красивыми безделушками. Багровые обои и ковровые дорожки делали комнату мрачной.

Хайнц провел его к двойным дверям со сложным механизмом, открыл его с помощью одного из колец на своих пальцах, а затем торжественно распахнул створки.

– Прошу. – Он посторонился, пропуская Грея.

Мастер на секунду затормозил, но стиснул кулаки и шагнул вперед. Боль заставляла всю правую сторону тела буквально неметь, и он уже просто подволакивал ногу, не в силах на нее опираться. Первое, что увидел Грей, – это круглый стол с распростертой на нем картой, совсем как в резиденции его высочества, и шесть стульев вокруг него. Когда Хайнц жестом пригласил его присесть и занял стул сам, Грей едва смог сдержать вздох облегчения. Он грузно опустился на свое место, вытянул больную ногу и осторожно выдохнул, стараясь сделать это незаметно. От боли на спине и шее выступила испарина, стало душно, но он привык терпеть это, поэтому просто игнорировал. Хайнц сложил бледные ладони на столе, понимающе улыбаясь, и очень захотелось швырнуть в него лежавшими на краю стола свитками.

Грейден позволил себе оглядеться. Практически все стены были заставлены книжными шкафами, забитыми книгами различной степени древности. Свободные клочки стены завешаны гобеленами и картинами разных размеров, иногда налепленными одна на другую, а потолок расписан под звездное небо. На одной из картин Грей заметил то же изображение белоснежного голубя, за которым тянулись черные и серые руки, на другом голубь был заперт в округлую темную клетку. Грейден сглотнул вязкую слюну, запрокидывая голову, чтобы разглядеть картины выше, подвешенные под потолком.

Они все имели одно содержание, но писали их разные художники. На самом большом полотне хаотичными штрихами были изображены множество мертвых, иссохших деревьев и подвешенные над ними клетки с белыми птицами. Картина вызывала неясную тревогу и странные вибрации кристалла, хотя Грейден не мог сказать почему.

– Говорят, у Грехов нет душ и после смерти они рассеиваются туманом, – внезапно произнес Хайнц.

Грейден перевел взгляд на него, впиваясь пальцами здоровой руки в лакированный подлокотник с мягкой вставкой из шелка.

Хайнц сидел, устало привалившись к спинке стула и скрестив руки на груди. Его глаза бездумно блуждали по полкам с книгами и гобеленам.

– Но на самом деле это неправда. Сущность Греха после изгнания забирают в Мир Теней, Срединный Мир. В сад Королевы. Видишь те мертвые деревья? В каждом из них заперт Грех. И у них нет права на перерождение. В отличие от Избранных.

– Избранных? – непонимающе нахмурился Грей.

– Да. Из пророчества.

– Какого еще пророчества? – Мастеру казалось, что он попал в сон собаки и вокруг все нереально, как и странные слова Греха.

– Ты не знаешь? – Хайнц посмотрел на него так, будто Грей заявил, что Создатель вернулся и пребывает в резиденции Севернолесья.

– Нет. А должен?

– Ты правда не знаешь? – Хайнц продолжал сидеть с крайне обескураженным видом.

– Стал бы я спрашивать, если бы знал? – Грей едва сдерживал рвущееся наружу раздражение. Мало ему было того, что он очнулся не у себя дома, рядом с врагом, не зная, где и как Фергус, так еще и загадки теперь разгадывать.

– Но Фергус ведь… Я думал… О, сейчас! – Хайнц подорвался с места как ошпаренный. Выражение его лица менялось с ужасающей частотой, будто он сам с собой не мог договориться, что чувствовать. Он молнией проскочил мимо Грея и принялся рыскать в ворохе сваленных свитков, книг и бумаг на комоде. Мастер почувствовал запах сухого пергамента, розы и почему-то паленой плоти.

– Вот оно!

Хайнц вернулся, сдвинул карту со стола с такой силой, что все отметки с флажками и золотыми конусами рассыпались на столешнице и на пол, затем взял огромный свиток и раскатал прямо перед Греем.

Грей дернулся от неожиданности и вжался в спинку стула, поскольку Хайнц был слишком близко.

– Как же я сразу не догадался? Ты просто не знаешь. Но вот! Вот, читай! – Хайнц шлепнул ладонью по пергаменту, поднимая бумажную пыль, затем ткнул пальцем в начало строки едва заметных букв и изображений. Рукав его рубашки задрался, и Грей увидел, как буквально приварился к его коже красивый серебристый браслет. Кожа под ним была черная, обожженная, но Грех будто этого не замечал. Видимо, это украшение нравилось ему слишком сильно.

Мастер чуть двинулся вбок, чтобы Хайнц не касался его даже одеждой. Внутри все сжалось до размера игольного ушка, и в этом пространстве отчаянно пыталось биться его сердце. Чтобы прийти в себя, Грей попробовал посчитать рассыпанные иголки на столе, вспоминая совет Фергуса, и тут же сам на себя выругался.