Полковник Никто - Суконкин Алексей. Страница 48

- Вот скажи, что там главное? Что нужно уметь делать?

- Это, смотря где, - Котлов ещё не понимал, с какой целью ему задают эти вопросы, заранее отблагодарив кружкой душистого чифиря.

- Ну, вот, например, самое боевое подразделение.

- В самом боевом подразделении первое, что должно быть, это умение подчиняться командиру. Беспрекословно. Выполнять то, что тебе будут приказывать. Даже если ты будешь не согласен это выполнять, или даже если ты будешь понимать, что выполняя поставленную задачу, ты погибнешь. Дисциплина – это главное умение солдата. Если нет дисциплины, то ничего другое уже не важно, - объяснил Игорь, интуитивно поняв, чем нужно предварить другие пояснения.

- Вот прямо сказали – и ты пошёл и погиб? – спросил Поц.

- Вот прямо сказали – и ты пошёл убивать врага, - уточнил Игорь. – Понятно, что умирать никто не хочет. Поэтому нужно всегда думать, как выполнить приказ, чтобы и самому не погибнуть, и врага уничтожить. Это уже второе: умение думать на войне. Думать тогда, когда и страшно, и смерть рядом, и может быть, друзья погибли.

- А что третье? – спросил Геныч.

- А третье ­– это взаимопомощь и взаимовыручка. Успех будет только там, где не каждый рвётся в одиночку, как Рембо, один против всех, а когда работает слаженный коллектив, где каждый друг другу помогает. Коллектив, в котором ты будешь твёрдо знать, что если тебя ранят, то твои соратники окажут тебе помощь, вытащат тебя в безопасное место, спасут тебе жизнь.

- Какие на войне нужны специальности? – спросил Пончик. – Водителей берут в армию?

- Водителей берут, - кивнул Игорь. – Очень даже берут. Водителей всегда не хватает. А ещё нужны стрелки, гранатомётчики, пулемётчики, связисты, сапёры, артиллеристы, танкисты, разведчики, и много ещё кто.

- А как можно доказать, что ты, например, умеешь лабать на пулемёте там, или гранатомёте? – спросил Геныч.

- Кому доказать? – уточнил Игорь.

Повисла тишина, осужденные все как один посмотрели на Копчёного.

- В общем, смотри, Полкан, - Копчёный словно решился раскрыть карты. – По зонам пошла маза, что приезжает мужик из Питера, говорит зэкам правильные слова и предлагает поехать воевать на Украину. Обещает помилование через полгода. Короче, пацаны, которые соглашались, сообщали, что нормально там, жить можно. А через полгода и денег заработаешь, медаль получишь, и с чистой биографией на свободу выходишь. Мы между собой решили, что это лучше, чем сидеть здесь без всякого смысла, а потом, после освобождения, ещё не понятно, как жизнь сложится. А мужик этот предлагает понятный расклад. В общем, завтра он приезжает к нам на зону. Будет перед нами речь держать.

- Ерунда какая-то, - улыбнулся Котлов. – Этого просто не может быть.

- Нет, - сказал Копчёный. – Не ерунда. Завтра увидишь.

Содержимое кружки остыло, и Игорь сделал несколько глотков.

- Помилование у нас только президент может дать, и никто другой, - сказал Котлов. – Кроме того, закон запрещает принимать на воинскую службу осужденных или лиц с непогашенной судимостью.

- А это не воинская служба, - сказал Копчёный. – Это какая-то частная военная компания. Название забыл, какое-то музыкальное.

- Я понял, о чём ты, - сказал Игорь. – Я сталкивался с ними в песках.

- Ну вот, - улыбнулся Копчёный. – Видишь?

- И вы хотите, что бы я вам рассказал, что нужно сказать, чтобы вас посчитали опытными военными?

- Ну, типа того, - ответил Фрол.

- Если набор пошёл на зонах, - сказал Игорь. – То можете не переживать – возьмут всех, кто захочет. А там уже научат. У них очень хорошие инструкторы.

- Точно? – спросил Копчёный.

- Сто процентов, - заверил Игорь, но тут же подумал, что большинству присутствующих его ответ может быть не понятен. – Точнее некуда.

***

- Скрывать не стану: война идёт очень тяжёлая. Чечня на эту войну и близко не похожа. Расход боеприпасов у меня в два с половиной раза больше, чем в Сталинграде.

Колония была выстроена на плацу буквой П, оставив выступающему место. Он говорил уверенно, достаточно громко, чтобы могли слышать все присутствующие.

- В моём подразделении недопустимы три греха. Первый грех - это дезертирство. У нас никто не даёт «заднюю», никто не отступает, никто не сдаётся в плен. Второй грех – это алкоголь и наркотики. Пока вы будете с нами в течение полугода, это недопустимо в принципе. Третий грех – это мародёрство и сексуальные контакты с местными жителями.

Игорь стоял в третьих рядах, не особо вслушиваясь в то, что сейчас говорил руководитель частной военной компании. После «чаепития», который устроил Копчёный, Игорь долго не мог заснуть – то ли от крепкого чифира, то ли от мыслей, которые всю ночь бегущей строкой заполоняли его сознание. Как человек, точно знающий, что представляет собой идущая на Украине война, он и близко не допускал своего в ней повторного участия, и уж тем более – в составе штурмовых отрядов «оркестра», которые действовали на наиболее опасных направлениях.

Однако, все, с кем он разговаривал ночью в каптёрке, с утра выглядели воодушевлёнными и жизнерадостными. На завтраке они весело подтрунивали друг над другом, находясь в оживленном предвкушении предстоящего коренного изменения в их жизни. Сейчас все они стояли в первых рядах, внимая каждому слову.

- Кто примет мужское решение, тот станет штурмовиком. А для этого важна физическая форма. Прямо здесь, на собеседовании мы будем проводить элементарные тесты, смотреть, кто на что способен. Возраст – от двадцати двух лет и до пятидесяти. Кто младше – от тех мы требуем согласие родителей, кто старше – будет смотреть на физическую форму. Если человек крепок, мы его возьмём. Вы будете одними из нас, вы ничем не будете отличаться от бойцов, которые давно действуют в штурмовых отрядах. Самые борзые, кто идёт только вперёд, выживают чаще. Те, кто останавливается, кто теряется в бою – тот погибает. Тела погибших мы отвозим в то место, которое вы укажете в завещании. Через полгода вы уходите домой, получив помилование. То есть, вам простят все ваши прошлые грехи, вы остаётесь с чистой биографией. Кто захочет остаться с нами, тот продолжит свой путь настоящего воина. Кто согласится сейчас, должен понимать, что там, если он вдруг передумает, выхода у него не будет никакого – мы поставим в его деле отметку «дезертир», после чего расстреляем как предателя. То есть, вариантов вернуться на зону у вас нет никаких. Вопросы есть?

- Каковы гарантии? – спросил Копчёный.

- Кто может вытащить вас с длительного срока? – спросил выступающий. – Только Аллах и Бог. Правильно? Только беда в том, что они забирают вас сразу к себе. А я забираю вас с зоны живыми. А дальше будет так, как вы сами этого захотите. Ещё вопросы есть?

Осужденные хранили молчание.

- Тогда прошу желающих пройти в живую очередь на собеседование.

***

Все работы в этот день были отменены. Кто принял решение покинуть колонию, стоял в очереди, остальные были направлены по своим отрядам. Игорь завалился на койку. Что-то тяжёлое происходило в его душе, что-то такое, чего он сам не мог понять.

Впереди у него было двенадцать лет заключения. Четыре тысячи триста восемьдесят три совершенно одинаковых дня, в течение которых тебе никто не напишет с воли, никто не позвонит, никто не приедет на свидание. Потому что у Игоря на воле не было никого. Родители умерли. Детей он не народил. Супруга? За всё время следствия она только однажды проявила себя, когда понадобилось подписать документы о разводе. Конечно, ждать она его не будет. Да и какой смысл в этом – они давно ненавидели друг друга, живя вместе только потому, что того требовали «связи», помогающие её отцу и начальнику Котлова проворачивать финансовые махинации с вверенным им бюджетом. Друзья? Он вдруг понял, что не было у него настоящих друзей – особенно, когда речь шла о дележе больших денег – никто из них не предложил помощь, когда вокруг Котлова закрутилось следствие. Какие они после этого друзья? Людей с меньшими, чем у него самого доходами, он никогда даже не рассматривал на роль друзей, какими бы они человеческими качествами не обладали – что их человечность, если они не могли позволить себе сходить в продуктовый магазин, не ограничив себя в расходах? А больше у него не было никого. Ни-ко-го.