Няня - Макмиллан Джилли. Страница 1

Джилли Макмиллан

Няня

Gilly Macmillan

The Nanny

* * *

First published in Great Britain by Century in 2019

* * *

Посвящается Хелен Хеллер, выдающемуся агенту, непререкаемому авторитету в мире моды, наставнику по семейным отношениям и просто другу.

Эта книга – для тебя.

Темные воды смыкаются над упавшим за борт телом, и лодка, слегка качнувшись, вновь застывает на гладкой поверхности. Женщина, сидящая в лодке, выжидает еще пару минут, пока озеро не успокоится. Гробовую тишину нарушает лишь ее тяжелое дыхание. Наконец она берет весла и решительно гребет к берегу. Боже, как болят руки…

Не верится, что пришлось на такое пойти. Ненавижу себя…

Вот и лодочный ангар. Она тихо заплывает внутрь, вылезает на подмостки и, внимательно смотря под ноги, идет в Лейк-Холл. Устала…

Господи, какая холодная нынче вода. Жаль, что вот так заканчивается человеческая жизнь. Что делать, другого выхода не было.

Она тихонько проскальзывает в дом, а поднявшийся над озером ветерок покачивает ветви плакучих ив, заставляя их танцевать над черной гладью ночного озера.

Завороженно смотрюсь в зеркало, отражающее гротескную раскрашенную маску. Кто я? Вот эта размалеванная кукла или женщина, чья суть скрыта под толстым слоем грима?

Чему теперь верить? Кому доверять?

Дверь тихо открывается, и в зеркале за моим плечом всплывает круглое личико дочери с яркими васильковыми глазами. Милая, невинная девочка…

Не хочу, чтобы она меня сейчас видела. Не желаю, чтобы дочь стала такой же, как я.

– Оставь меня!

1987

Джослин просыпается в полной растерянности. Во рту гадко и сухо. На улице светло. Заспалась… Стрелки на настенных часах показывают двадцать шесть минут девятого. Странно, обычно няня будит ее в семь утра.

Она зевает и хлопает заспанными глазами, рассматривая обои с грациозными парочками танцующих жирафов и свою заваленную мягкими игрушками кровать. На дверце большого шкафа висят пустые плечики, оставленные няней Ханной. Вешалка предназначена для парадного платья, в котором Джослин полагалось встречать гостей. Вот только платье погибло, платья больше нет… Печально. Джослин чувствует свою вину и в то же время находится в некотором смятении: то, что произошло вчера, – очень плохо, однако помнит она немного, да и те воспоминания старается запрятать подальше. Слишком стыдно.

Спальня – одно из ее любимейших мест в доме, но сегодня это ощущение пропало. Какая гнетущая тишина… Дверца шкафа приоткрыта. Не прячется ли там жуткое чудовище с когтистыми длинными лапами? Сейчас дверца качнется, и оно выползет наружу, схватит Джослин…

– Ханна! – кричит она.

Под дверью в комнату няни видна полоска света. Если ее порой заслоняет тень – значит, няня встала. Сейчас никаких теней нет.

– Ха-а-нна! – делает еще попытку Джослин.

Тишина…

Джослин выскакивает из кровати и подбегает к двери в смежную спальню. По пути захлопывает дверцу шкафа, и вешалка падает на пол, нарушая тишину жутким стуком. Обычно Джослин стучится и выжидает, пока Ханна не откликнется, а уж потом заходит. Сейчас не до того. Она с ходу распахивает дверь.

Конечно, няня должна, как и каждое утро, сидеть в кресле в бордовом халатике и пушистых тапках, в крайнем случае – лежать в кровати, однако комната пуста.

А где же ее обычный стакан с водой, где толстая книга с загнутой страничкой на прикроватном столике? Где щетка для волос, где косметический набор? А два фарфоровых котенка? В спальне не осталось ни следа от Ханны и ее вещей. Кровать аккуратно заправлена, на покрывале с узором из горящих свечек – ни морщинки. Уголок откинут, как в больнице, подушки взбиты, портьеры распахнуты. Полки девственно чисты.

– Ханна!

Пустая спальня – полбеды. Гораздо хуже, что Джослин вдруг посещает ужасное чувство утраты, и она кричит во весь голос, срываясь на визг.

Экономка Мэрион Харрис обыскивает комнату няни: вытаскивает ящики комода, открывает шкаф. В комоде сложено постельное белье, в гардеробе позвякивают друг о друга пустые вешалки. Мэрион приподнимает покрывало и заглядывает под кровать, затем шарит в прикроватной тумбочке. Девочка права: и не скажешь, что Ханна вообще занимала эту спальню.

– И чемоданов нет… Даже не верится.

На полу пляшет падающий из окна солнечный луч.

– Я же говорила… – шепчет Джослин дрожащими губами.

Так надеялась, что Мэрион объяснит, что к чему, или вернет все, как было вчера. Однако экономка лишь фыркает:

– Совсем не похоже на Ханну! Случись что – наверняка сказала бы хоть словечко или записку оставила. Бросить все просто так? Нет, это не в ее стиле.

На улице звонят церковные колокола, и Мэрион выглядывает в окно. Шпили храма хорошо видны над верхушками деревьев окружающего Лейк-Холл густого дубового леса.

– Посиди пока у себя, поиграй во что-нибудь, – предлагает экономка. – А я принесу тебе завтрак – вот только поговорю с твоими родителями.

Джослин остается в своей комнате. Рисует Ханну, кропотливо подбирая цвета, и аккуратно раскрашивает получившийся портрет. Наконец ее зовет Мэрион, и девочка бежит вниз, сгорая от желания узнать, что произошло с няней. Экономка поджимает губы:

– Ничего нового выяснить не удалось. Порасспроси-ка родителей.

Мама с папой сидят в голубом зале с двумя друзьями – те оставались в Лейк-Холле на ночь. По диванам и кофейным столикам разбросаны газеты с цветными вкладышами. Пылает камин, и в зале витают ароматы горящего дерева, к которым примешивается сигаретный дым.

Джослин пытается привлечь внимание папы, но тот, утонув в кресле, скрестил длинные ноги и спрятал лицо за розоватым газетным листом. Мама лежит с полузакрытыми глазами на одном из диванов, откинув голову на груду подушечек. Тушит сигарету в стоящей на животе большой мраморной пепельнице. Джослин собирается с духом, чтобы задать крутящийся на языке вопрос. Не слишком хочется лишний раз попадаться на глаза маме.

Ночевавшая у них леди отворачивается от окна и замечает застывшую в дверях девочку.

– О, привет! – восклицает эта дама с пышно начесанными каштановыми волосами.

Милла… Вроде бы ее зовут Милла.

– Здравствуйте, – отвечает Джослин и пытается улыбнуться, но тут же густо краснеет.

Вчера вечером она вела себя недостойно.

Заслышав голос дочери, Вирджиния Холт поднимает голову.

– Что тебе здесь нужно?

Джослин вздрагивает и переводит взгляд на папу. Тот все еще скрывается за газетой.

– С тобой говорю я, а не папа! – окликает ее мать.

– Не знаешь, где Ханна? – тяжело сглотнув, спрашивает Джослин.

– Она уехала.

Всего-то два слова, а девочке кажется, что из-под ее ног выбили опору. Ханна для нее – свет в окошке. Ханна заботится. Ханна ее всегда внимательно слушает, всегда находит время для объяснений. Няня куда лучше, чем мама, – она любит Джослин.

– Нет!

– Не смей топать на меня ножкой, юная леди! Кто тебя этому научил?

– Ханна никуда не уехала! Где она?

– Александер!

Лорд Холт с усталым видом опускает газету.

– Мамочка права, дорогая, и мне очень жаль. Ничего, постараемся как можно быстрее подыскать тебе новую няню. Сейчас выходные, а в понедельник мамочка кое-куда позвонит.

Джослин визжит так, что закладывает уши, и мать вскакивает с дивана. Роняет пепельницу, содержимое которой вываливается на ковер, и хватает девочку за руки. Нагибается, глядя в упор на дочь. Глаза у нее страшные, налитые кровью, волосы упали на лицо. Джослин делает шаг назад, но Вирджиния держит крепко.