Наваждение генерала драконов - Лунёва Мария. Страница 13

Мне разом стало легче дышать. Эта любвеобильная, вечно голодная туша соскочила с меня и умчалась в соседнюю комнату, клацая когтями по деревянному полу.

Скрипнула дверь. Тишина и одинокий отчаянный вопль:

– Токи! Слезь с меня! Мама!

Откинув подушку, я взглянула на любимую жестокую женщину. Она делала вид, что вообще ничего не происходит. Выслушав поток ругательств сына, важно кивнула и уставилась на меня. Я невольно втянула голову в плечи, ожидая подставы. Вот не зря она с самого утра здесь, и дело не в отъезде. Вот он чемодан, а вон мое добротное простенькое дорожное платье… которое мама подняла и зачем-то понесла опять в гардеробный шкаф.

– Э-э-э.… – Я указала рукой на него, но этот мой жест проигнорировали.

Платье исчезло где-то за резными дверцами.

– Я тут, доченька, узнала, сколько собаки его породы живут, – как бы невзначай произнесла матушка.

– До свадьбы дотянет, да? – предположила я.

– О, еще внуков с ним вместе нянчить будем. – Она поиграла бровями. – А может, и правнуков.

– Мам, ты определись, кто тебе этот мохнатый? – Я снова завалилась на подушку.

– У нас с ним сложные отношения. – В меня изящно ткнули пальцем. – Десять минут, Айла.

– Встаю. – Я нехотя спустила ноги с кровати и потянулась.

– Так, в дорогу я приготовила тебе платье…

Перед моим носом возникло пышное зеленое безобразие с глубоким декольте и игривым бантиком на пояске.

– Мам!!!

– Не мамкай! – Платье приземлилось мне на колени. – По приезде ты станешь центром внимания. Я хочу, чтобы на всех углах обсуждали красоту моей дочери.

– Она была магичкой, – проворчала я, – но ее лицо все равно было краше, чем у соседской коровы.

– Я порой поражаюсь, откуда такие мысли в твоей голове? – В голосе мамы прорезалось возмущение. – Ты красавица, милая. Рыжий – такой редкий среди драконов цвет волос. Ровная кожа без изъянов, россыпь веснушек. Милая, порой я забываю, что не рожала тебя, и начинаю перебирать в голове родню, в которую ты могла уродиться такой красивой.

– Да-да. – В комнату заглянул Ульви, правда, не весь, а только голова. – Могла бы еще моей избранной уродиться, и вообще бы проблем не знали.

– Упаси меня боги, – скривилась я.

– Чего это? – удивилась голова.

– Ульви, ты идеальный брат, но вот как муж… Я не представляю, как та несчастная переживет, что самая большая любовь в твоей жизни стоит на третьей полке второго стеллажа.

– Ты что, брала мой астрономический атлас?! – Голова нахмурилась.

– Да как я могу касаться своими недостойными руками твоей избранной?! – Закатив глаза к потолку, я зыркнула на матушку.

– Так, дети, а ну, прекратили. Умываться – и в столовую. Я уже приготовила омлет с беконом и разогрела свиные ребрышки. Голодными ехать никак нельзя. До приличной таверны доберемся только к вечеру.

– Да я уже готов. – Усмехнувшись, Ульви проскочил мимо моей двери в старой кожаной куртке и знавших лучшие времена штанах.

– Стоять! – рявкнула я. – Сейчас же переоденься. Токи, у Ульви косточка!

Задорный лай подсказал, что меня услышали. Огромный пес рванул в сторону лестницы.

Вот так-то лучше. Сон окончательно развеялся.

Еще не хватало, чтобы мой брат выглядел как шантрапа с большой дороги!

Ульви молчал. Ульви злился и страдал. Ульви… переигрывал.

Он постоянно демонстративно оттягивал пальцами воротник накрахмаленной белоснежной рубашки и смотрел на нас с мамой с таким укором, будто мы его пугалом вырядили.

Вздыхал. Сопел. Бросал печальные взгляды на наш особняк.

Там собралась малочисленная прислуга во главе с управляющим и Токи. Сломить матушку не удалось, и мой «недостаток» остался дома.

Ульви снова тяжело вздохнул. Поерзал на месте. Смекнув, что его действия эффекта не возымели, он принялся теребить шелковое жабо, создавая вид, будто оно ему ой как мешает.

– Сынок, да мы только за ворота отъехали, – первой не утерпела матушка.

– Если ты сейчас сломаешь брошь, – поддержала я ее праведный гнев, – я заставлю тебя переодеться в голубую сорочку!

– Да в ней же дышать невозможно! – как-то рановато взвыл братишка. – Она узкая и с этой ерундой на манжетах…

– Это гипюр, невежда! – рявкнула я. – И она не узкая, а подчеркивающая достоинство твоей фигуры. У тебя широченные плечи, красиво развитая мускулатура, а ты все это скрываешь, цепляя на себя крестьянские косоворотки.

– Нет ничего плохого в простой одежде, – фыркнул этот зануда.

– Ты сын влиятельного торговца, образованный молодой человек. Дракон, наделенный такой нужной, значимой магией, как целительство! – Я весомо потрясла указательным пальцем, чтобы мои слова возымели больший эффект. – А ведешь себя как пацанва из подворотни.

– Айла, на себя посмотри, – подозрительно мило прорычал брат. – Я тебе сколько красивых платьев из столицы привез? А? Плащи. Платки. Шубка! Ты хоть что-нибудь надела? Вот правильно мы с мамой тебе наряды отобрали… Ой! – Он разом закрыл рот и втянул голову в плечи.

– Сговор, значит! – прошипела я и зыркнула на любимую родительницу. – За спиной сообща действуем!

– Ну, положим, Ульви прав. – Мама делала вид, что ничего не произошло, только осторожно так ножку выдвинула вперед и каблуком ботинка придавила носок туфли сына. Слегка. Так, что брат скривился и покраснел. – Но, в общем, это действительно так. У тебя шкаф забит шикарными модными платьями, но ты носишь это мешковатое безобразие, которое непонятно как проскальзывает в твой гардероб.

– Я – это другое. – Нервно дернула за зеленый бант на поясе.

Зачем такой здоровый? Он жутко мешал и придавал мне неуместно кокетливый вид.

А-ля пустышка на выданье!

– И чем же «другое»? – Маман приподняла тонкую бровь.

Весь ее образ…

Эта плотная «дулька» на голове, ни одной темной выбившейся прядки, платье с тугим воротом… Все в ней кричало: благовоспитанная матушка-наседка вывозит свой курятник на смотрины. Мне даже закудахтать захотелось.

Нутром чуяла – колпаком накрывается моя свобода. Обкладывают со всех сторон.

– Я жду ответ, юная ора! Чем это «другое»?

– А тем, что я не драконесса. – Выпучив глаза, сделала вид, что им великую тайну раскрываю. – И…

– Ты такая же моя дочь, как Ульви – сын, – вмешался в наш спор папа. – И тут я соглашусь – платья красивые в шкафах пылятся, учитель этикета сбежал через неделю, преподаватель танцев с тиком на глазу ходит. А моя дочь улепетывает с каждого вечера, на который нас приглашают. И ведь были заинтересованные в тебе драконы, а ты что? На одного чан с пуншем опрокинула, второму ноги отдавила, третьего и вовсе с балкона сбросила.

– Он сам упал! – воскликнула я. – Не наговаривай. Сам сказал: достанет цветок. И в чем моя вина? Пить меньше нужно… целее будешь.

– Мальчик сломал ногу, – сокрушенно выдохнула маман.

– Ну зато цветок достал. – Я пожала плечами. – Доказал мне, что может.

Папа печально выдохнул и развернул газету.

Мама приложила ладонь ко лбу, имитируя мигрень. Ульви довольно растянул губы.

У-у-у, вражина.

– Ну, я хотя бы не дергаю ворот платья! – Насупившись, сложила руки на груди. Еще бы мне его дергать, там же такое декольте – чихнуть боязно. – Я сама способна прочитать книги по этикету, и танцевать мне ни к чему. Не мое это… И все равно я тому бедолаге не понравилась, а так он во время падения девушку задел, оказалась избранная. Говорят, у них уже помолвка.

– Жаль, не на твою голову упал, – захохотал брат. – Смирись, сестренка, нас везут на закланье.

Услышав фразу Ульви, мама недовольно фыркнула.

Но возражать не стала.

Мы ехали дальше. Карету трясло, меня мягко укачивало.

Это была моя первая дальняя поездка с той поры, когда меня нашли у горящего дома. Тогда я могла умереть. Спас брат, он отдал мне так много своих сил, что чуть не выгорел. Но таков Ульви, он все делает основательно и наверняка.