Перекресток трех дорог - Вилонова Мария. Страница 2
– И про него, про него расскажи! – загалдели люди с азартом. – Про знамения!
– Не будет там никаких знамений, – отрезал жрец недовольно. – А коль случатся – не вашего ума дело, как на него родителям боги укажут. На то и могучий колдун, что сумеет себя скрыть до времени.
– Мне вот бабка ещё говаривала, что буря страшная будет, аж три луны без остановки! – запальчиво возразил кто-то.
– Не буря, башка твоя дырявая, – сердито поправил другой. – А старик Олки разъярится да выйдет из берегов! Аж до самых северных гор волной докатится, вот Юдарь и придёт посмотреть, чего делается. Утихомирит море, и потом уж Тагни приметит!
– Тебе откуда знать?! Окромя пчёл своих ни гварха не видишь, а о героях судишь!
– У меня тётка под самим Фелбом! Им так сказители поют!
В хмельном азарте люди вовсе позабыли о госте, ввязались в жаркий спор, где всякий говорил своё, на ходу придумывая новые глупости. Жрец тяжко поднялся, доковылял до двери, вывалился во двор, прислонился к стене. Вскинул голову, глянул в ночное небо, усеянное яркими звёздами, а те заплясали перед глазами словно ошалевшие. Птичья трель да стрёкот сверчков звенели в ушах громче тревожного набата, и веки будто налились свинцом…
– А представляешь, – выскользнувшая следом любопытная девчушка посмотрела с весёлым задором, – ежели прямо теперь небо займётся алым пожаром да прогремит голос самого бога? Настоящее чудо!
– Милое дитя, – с горькой усмешкой пробормотал жрец едва слышно, – не дай тебе миры на своём веку узреть тех небес да услыхать того имени…
Пролог. Мир Сэйд
Ветра пели разными голосами. Она слышала вдалеке бег оленей и лай охотничьих псов, крики птиц. Недовольные вздохи вековых тисов и лёгкий звон в кронах берёз. Смех и танцы за спиной у поросшего мхом холма. Звуки влекли, окружали со всех сторон, и она шла вперёд, тихо ступая по мягкой лесной траве.
Её не окликнули. Сэйды редко отвлекаются, если уж пустились в пляс, и иной раз их веселье тянется не один оборот луны. Обращать внимание они готовы лишь на опасность да случайных путников Ирд, но никак не на одну из них – девочку, у которой и взрослого имени пока не было. А на старое, детское, она бы уже не откликнулась сама. Даже родители – и те оставили дочь в покое, полностью отдавшись танцу. Далеко всё равно не сбежит – родной холм, под которым лежала тропа в мир Сэйд, не отпустит просто так, не позволит уйти. Станет незримой стеной спустя пару яр, и никому не одолеть той преграды в одиночку.
Но даже такое крошечное расстояние казалось юной сэйд огромным. Она впервые пришла в Ирд, срединный мир, впервые слушала его, как раньше слушала ветра родного дома. До пятнадцатого лета оставалось трижды три дня, её взяли с собой, чтобы найти имя. Старцы говорили: должен быть знак. Говорили: нужно услышать, тогда поймешь. Она со всем старанием напрягала слух, разбирала звуки. Некоторые, вроде лая или охотничьего рога, пугали. Другие – тихие шорохи ветров, заплутавших в кронах, звон насекомых, шелест крыльев, – завораживали и тянули отыскать источник. Всё сливалось в единую песню, прекрасную, но ничего особенного в ней не чудилось.
Подол платья цеплялся за цветы и хрупкие ветки. Иные ломались, и ей было искренне жаль, когда слышался недовольный хруст. Даже подумалось взять имя нежной таволги или какого могучего дерева – в качестве благодарности и извинения. Мысль крепла с каждым вздохом и треском под башмаками, а она упрямо отгоняла соблазн. Всё ещё не знак. Каким он должен стать, девочка не представляла, но верила, что поймёт. Лишь бы успеть за отведённое время.
Путь оборвался резко. Незримая сила не дала заглянуть за древний дуб, оттолкнула. Она тихонько вскрикнула от неожиданности, обиженно надулась, остановилась. Назад идти не хотелось. Вернуться ни с чем, почти признать поражение казалось оскорбительным. Раньше, ещё в Сэйде, она представляла, что узнает новое имя сразу же как выйдет в Ирд. Старшие смеялись, уверяли, что у многих поиск занимает целое лето и ничего страшного в том нет. Но она – не многие. И теперь просто обязана это всем доказать.
Девочка огляделась. Можно пройти вдоль границы вокруг холма, там ещё много неизведанного. Любопытство тянуло вперёд, но было что-то странное, едва уловимое, заставляющее остаться на месте. Она неуверенно переминалась с ноги на ногу, задумчиво покусывала губу. Прислушивалась. Старый дуб устало скрипел ветвями, просил не покидать его так скоро.
Она сдалась, стянула со спины клёрс, уселась в корнях, бережно уложила инструмент на колени и тронула струны. Арфа прабабки послушно зазвенела о том, что юная сэйд видела и слышала этим днём, пока родичи плясали у холма. О танце пела тоже, – древние деревья всегда любили узнать о развлечениях своих хранителей. Девочка прикрыла глаза, перебирала пальцами струны, но в детский ещё восторг от новых мест и встреч вплеталась горечь разочарования неудачного поиска.
Она играла долго – сэйды вечно теряют счёт времени, когда дело касается музыки. Открыла глаза уже на закате, когда оранжевые лучи коснулись тёмной коры и скользнули теплом по лицу. Из забытия вывел свистящий шорох крыльев. Перед девочкой на ветке сидел ястреб. Склонил голову и внимательно наблюдал. Она замерла, позабыв о мелодии, вглядывалась в птицу, любовалась. Ястреб крикнул, и звук его голоса отозвался в сердце долгожданной радостью.
– Эйдре… – прошептала девочка, протянула руку к неожиданному слушателю.
Птица взлетела, понеслась прочь, звала и манила за собой. Юная сэйд рассмеялась, вскочила и побежала, на ходу закидывая клёрс за спину. А после подпрыгнула и обернулась белоснежным ястребом, бросилась в небеса, словно пыталась добраться до самого солнца. Под крыльями свистели ветра, ласково повторяли раз за разом имя молодой девы верхнего мира. Эйдре. Белый ястреб.
Пролог. Мир Ирд
Рисунки на стенах пещеры будто танцевали в неверном свете факела. Двое мальчишек с любопытством осматривали узоры, сплетающие вепрей, оленей, псов, деревья, даже людей. Какие-то совсем древние символы, разобрать которые не смогли бы, пожалуй, уже и старейшие из живущих. Вот что-то, похожее на гигантский котёл. Или вообще голова – зачем котлу могли понадобиться глаза и рот? Странная закорючка, которую сослепу можно принять за человека с копьём. Рядом – непонятные круги, волны, завиточки, чья природа оставалась загадочной и необъяснимой.
Здесь была записана история народа Ирд, но что говорили в своих рисунках предки, не ведал никто. Пещеру нашли задолго до рождения братьев, когда выбирали место для поселения, а их дому уже больше сотни лет. Старейшины и жрецы сочли эти рисунки значимыми, водили сюда учеников поколениями, а ребятня упражнялась в фантазиях, разглядывая неясные сказания о давних временах.
Часть послания разобрать удалось. Что-то дорисовывали новые жрецы, вернувшиеся из странствий или проходившие мимо. Эти истории были понятнее прочих, но Яргу казалось, что они утратят со временем смысл, потеряются в закорючках и завитках, в которых тоже кто-то рассказывал нечто важное.
– Почему бы нам не записывать свои легенды нормально, словами? – недовольно выдохнул он.
Младший брат ткнул парня кулаком в бок. Ферра завораживала пляска теней и давно раздражало вечное недовольство Ярга.
– Ты планируешь вести учёт балладам словно купец прибыли и убыткам? – Наставник не удостоил спесивого ученика даже взглядом. – Тренируй память.
– Дело не в памяти, а в том, что тут, – Ярг резким жестом обвёл стены, – сами духи ничего не разберут.
– Потому мы запишем свои истории, заставим всех читать и сможем никуда не ходить. – Ферр холодно улыбнулся и вкрадчиво добавил: – Только зачем тогда нужны будем мы?
– Больно надо таскаться по дорогам ради песен, – фыркнул Ярг. – Мы будем писать новые истории, мелкий. В удобных комнатах при дворах владык. Удивлён?
– Старые сначала доучи, недоросток. – Младший из братьев увернулся от оплеухи, сделал шаг вперёд и недовольно заключил: – Рисунки просто интересно рассматривать. Можешь замолкнуть хоть на мгновение и не мешать?