Хоккейная сделка (ЛП) - Граната Кристен. Страница 48

Его лицо вытягивается от удивления.

— Правда?

Я киваю.

— Я сделала все, что могла, но, возможно, тебе стоит с ней поговорить.

Его взгляд уходит куда-то за пределы экрана, и я понимаю, что он укрывается в своей голове, полной беспокойства.

— В детстве я хотела, чтобы у меня был такой папа, как у моих друзей. Черт, я даже хотела, чтобы у меня была такая мама, как у них, — я выдавливаю безрадостный смешок. — Я знаю, каково это — чувствовать себя аутсайдером. Чувствовать, что отличаешься от всех остальных, что у них есть какое-то преимущество перед тобой.

Александр хмурится.

— Ты до сих пор так себя чувствуешь?

— Думаю, это чувство никогда не проходит до конца, ощущение, что ты упускаешь что-то важное. Любопытство по поводу того, какой была бы моя жизнь сейчас, если бы была другая семья. Но я ничего не могу с этим поделать, поэтому напоминаю себе, что семья — это не самое главное в жизни. Не менее важно найти удивительных друзей и построить жизнь, которую любишь.

Он молчит некоторое время.

— Я ненавижу, что мать Джулианы ушла от нее.

— Но это лучше, чем оставаться рядом и быть ужасной матерью.

Его брови взлетают вверх.

— Это действительно хороший довод.

— Я прочитала несколько статей о том, как говорить с ребенком о родителе, который ушел. Могу прислать ссылки, если хочешь, — я смеюсь. — Эти мамские блоги очень полезны.

— Мамские блоги?

— Судя по всему, мамы собираются в интернете и болтают о материнстве. Они задают вопросы, и все высказывают советы и идеи.

На его губах играет насмешливая ухмылка.

— Зачем ты читаешь мамские блоги?

Я фыркаю.

— Потому что я понятия не имею, что, черт возьми, делать. Сегодня все блевали. Это как сцена из «Изгоняющего дьявола». Я не знала, что считается слишком высокой температурой или нужно ли везти твою дочь в больницу. На прошлой неделе, когда тебя не было, мне пришлось гуглить: «Что делать, если какашки синие?», потому что Джулиана показала свои какашки, и они были синими. Оказалось, они были синими из-за красителя в глазури на кексе, который она ела в школе.

Александр смеется, зажмурившись.

— Мне пришлось гуглить множество таких вопросов. Однажды, когда ей было два года, она засунула мрамор себе в нос. Я не мог вытащить его, но очень не хотелось сидеть в больнице часами с капризным малышом. Я нашел в интернете пост, в котором советовали высосать его пылесосом. Сработало на ура.

— Это гениально, — я хихикаю. — Было бы здорово посмотреть на фотографии Джулианы, когда она была ребенком.

— Там есть пара альбомов в тумбочке под телевизором, — он кивает. — Сходи за ними.

Я приседаю и складываю в стопку три фотоальбома, несу их к дивану и забираюсь под одеяло.

Я ахаю, когда открываю одну из фото.

— О боже мой. Она была такой крошечной.

Малышка Джулиана лежит в объятьях своего огромного отца.

— Она была крошечной, — говорит Александр. — Джулиана появилась на неделю раньше, чем мы ожидали. Но врач сказал, что она здорова. Просто была готова появиться на свет. Мне так повезло, что я был там, когда она родилась.

Я вспоминаю, что произошло после ее рождения, и мое сердце сжимается от жалости к отцу, который думал, что его маленькую девочку отняли.

— Чертова Рейчел, — моя верхняя губа изгибается в отвращении. — Где она сейчас? Я хочу найти ее и сбить на машине.

Александр усмехается.

— Я долго злился на нее, но научился ценить за то, что она сделала. Подарила мне самый лучший подарок на свете.

Мое сердце наполняется теплом.

— Ты действительно замечательный отец, Алекс. Думаю, ты не слышишь этого достаточно часто, но это правда.

— Спасибо, — улыбка исчезает с его лица. — Иногда я думаю, что меня мало. Работа часто забирает меня, и я ненавижу что-то пропускать.

— Ты рядом, когда это важно, Большой Парень.

— Она тебя любит. Я беспокоюсь, как она отреагирует, когда тебе придет время съезжать.

Мысль о переезде бьет меня, как удар под дых. Я влилась в распорядок жизни Александра, окунулась в водоворот, которым является жизнь с четырехлетним ребенком с реальными обязанностями. Я перешла от случайных связей с незнакомцами к чтению сказок на ночь маленькой девочке и пяти ее плюшевым игрушкам.

Но я не скучаю по своему прежнему образу жизни, и мысль о том, чтобы вернуться к нему, наполняет ужасом.

— Думаю, мы перейдем этот мост, когда дойдем до него, — это все, что я могу сказать.

— Честно говоря, мне тоже нравится, что ты рядом, — Александр делает паузу. — Мне нравится возвращаться домой, зная, что ты будешь там. Нравится запах краски, когда закрываешься в своей студии. Мне нравится видеть тебя перед сном и первым делом, когда просыпаешься.

Эмоции застревают в горле, словно камень, затрудняя глотание.

— Мне нравится видеть тебя без рубашки.

Он смеется, низко и хрипло.

— Я знаю, что нравится. Вижу, как ты на меня смотришь.

Мои щеки пылают.

— Я все думаю о том, что мы делали в Греции и на твоем мотоцикле.

— Я тоже, красавица.

Мы смотрим друг другу в глаза, позволяя невысказанным словам заполнить пространство между нами.

— Нам пора отдохнуть.

Я киваю, не желая, чтобы он вешал трубку, хотя мы оба измотаны.

— Хорошо.

— Спокойной ночи, жена.

Я улыбаюсь.

— Спокойной ночи, муж.

Я еще немного просматриваю фотоальбомы, прежде чем вернуться в комнату Александра, чтобы проверить Джулиану. Она лежит на спине, руки за головой, рот открыт. Я ложусь на бок и смотрю, как она спит, слишком невинная и драгоценная для этого мира. Я хочу быть рядом с ней, быть частью ее жизни, быть рядом, когда она растет. Я хочу быть всем, в чем она нуждается, всем, чего не хватает.

Но я не знаю, смогу ли заполнить эту пустоту внутри нее.

Глава 27

Александр

— ПАПОЧКА!

Я бросаю сумку и готовлюсь к столкновению, когда Джулиана бросается на меня, а Элли не отстает.

— Привет, моя девочка. Как себя чувствуешь?

— Лучше.

Я крепко обнимаю ее.

— Да? Живот больше не болит?

— Нет. Я больше не блевала со вчерашнего дня.

Я целую ее в щеку.

— Так жаль, что меня не было рядом, чтобы позаботиться о тебе.

— Ничего страшного. Я скучала по тебе, но Ария помогла почувствовать себя лучше.

Я вхожу в гостиную и замечаю Энни на диване с Дэшем.

— Привет, Энни. Как себя чувствуешь?

Она улыбается, отталкиваясь от дивана.

— Гораздо лучше, чем вчера.

Я опускаю Джулиану на пол, и она убегает играть с Дэшем.

— Мне так жаль, что тебе пришлось со всем этим справляться.

Я лучше всех знаю, как тяжело справляться с больным ребенком, особенно когда дело доходит до рвоты. Меня мучает чувство вины за то, что меня не было рядом с ней.

Она отмахивается.

— Справлялась со всем в основном Ария.

Я оглядываюсь по сторонам.

— Где она?

Энни морщится.

— Бедняжка, теперь она и сама неважно себя чувствует.

Мои брови поднимаются.

— Ария заболела?

Она кивает.

— С утра рвет. Я бы не узнала, если бы не приехала с продуктами. Клянусь, она пыталась ухаживать за Джулианой до твоего возвращения.

Я вздыхаю и провожу пальцами по волосам. Чувство вины усиливается.

— Почему бы тебе не сходить и не проведать Арию, пока я приготовлю ужин? Не знаю, сколько она сможет удержать, но бульон из куриного супа может быть хорошим началом.

Я качаю головой.

— Не обязательно…

— Перестань, — она сжимает мою руку. — Иди к ней.

Я киваю, прежде чем пройти в коридор. Я приоткрываю дверь в спальню Арии и обнаруживаю ее, свернувшуюся калачиком на краю кровати, а рядом на полу стоит мусорное ведро из ванной.

Она едва может оторвать голову от подушки, когда открывает глаза.

— Алекс, уходи. Спасайся.

Я сажусь на кровать, стараясь не трясти матрас слишком сильно. Волосы на ее лбу влажные, а кожа землистого цвета.