Любовь между нами - Сью Ники. Страница 10

Мама в таких ситуациях обычно просто склоняла голову и увиливала от больных тем, а я же, не стесняясь никого и ничего, шла напролом. Ирка часто завидовала моей выдержке и стойкому убеждению, что мнение окружающих – это лишь их мнение, и не знаю, почему я отличалась от них с мамой: делала то, что нравится, здоровалась с теми, кто нравится.

Наверное, так сложилось и с Антоном. В нем был притягательный огонек, который действовал на меня магнетически. Сперва, конечно, как и любой обычной девушке, мне хотелось взаимности. Я ложилась спать с мыслями о нем, представляла, как мы могли бы гулять по улицам, держаться за руки, болтать о всяком разном. Вспоминала его голос, который иногда звучал грубо, а порой мягко, пряча стальные нотки. Леваков мне казался идеальным: главным героем из любовных романов, которые я зачитывала до дыр. До встречи с Антоном я не стремилась к общению с мальчишками, но потом все изменилось.

Утром я поджидала его у главного холла, чтобы пожелать хорошего дня. Этот ритуал нужен был не столько ему, сколько мне самой. Порой мы ругались с мамой, порой руки опускались и не было настроения ни для чего, а потом я видела Антона, и бабочки в животе взмахивали искристыми крыльями. Леваков, как волшебный ключик, заводил умиравшую куклу с пол-оборота.

Конечно, такой красивый парень не был обделен женским вниманием, и рядом с ним вечно крутились девушки – самые разные, будто разноцветные картинки с глянцевых журналов. От них веяло дорогим парфюмом, а брендовые вещи выгодно подчеркивали их аппетитные формы. Такие девушки нравились многим, и они искренне не понимали, на что я вообще рассчитывала с Леваковым. Собственно, ни на что я особо и не рассчитывала, не такая уж я и мечтательница, розовых очков не носила. Увлечение Антоном было моим личным выбором.

К моему удивлению, Леваков вел себя достойно и никогда не хамил. Он будто принимал как должное мое внимание, а порой даже ответно дарил его. Однажды в пустой столовой я поскользнулась и перевернула поднос. Присев на корточки, я начала собирать с пола осколки, но вместо благодарности от уборщицы получила упрек, мол, как достали эти студенты. Меня это несколько задело, внутри неприятно кольнуло. Вдруг откуда-то появился Антон и жестко ответил грубой тетке. Он схватил меня за руку, поднял на ноги и усадил за стул, а потом даже принес компот и пирожное. Этот его поступок настолько отложился в памяти, что я невольно поддалась желанию стать еще ближе к парню мечты.

Я была убеждена, что он в какой-то степени хорошо относился ко мне. Ведь за человека говорят поступки, а Леваков совсем недавно помог мне на улице, когда у меня разлетелись листовки из-за парня на самокате, и потом даже угостил мороженым. В тот день фраза «на седьмом небе от счастья» приобрела для меня смысл.

Однако, оказывается, реальность бывает жестокой. Я почему-то верила, что если я сама честная и открытая, то и все такие. Увы, я заблуждалась.

Первым ударом стал провал на региональной конференции, куда меня практически силой запихнула мать. Она хвасталась подругам, какая ее дочь умница, смогла пробиться на ступень выше. За первое место выделяли грант на обучение в трех зарубежных вузах на выбор, это было хорошей возможностью вырваться подальше отсюда. Вот только я не жаждала дурацкой победы. Когда назвали призеров, глаза матери вмиг потухли. Она просто встала и молча вышла из актового зала, ничего не сказав, хотя я попала в пятерку лучших докладчиков. От ее поступка сделалось тошно.

Меня поздравляли все: учителя, другие участники конференции и даже Дима, которого я обошла на одно место, а родная мама посчитала мое достижение позором. От такой несправедливости начали душить слезы. Я убежала в туалет, благо людей в это время почти не было, и уселась на подоконник, вытащив доклад, который долго и упорно готовила к конкурсу. Руки дрожали, из-за чего бумажки рассыпались по полу, подобно осенним листьям, подхваченным порывом ветра. И именно в этот момент моей беспомощности в туалет вошел Антон с друзьями.

Не передать словами, насколько мне не хотелось представать перед ним в таком виде. На остальных было плевать, но перед ним хотелось выглядеть в лучшем свете, а не с размазанной тушью под глазами. Друзья Левакова откидывали какие-то тупые шутки, но я не особо вслушивалась. Лишь мысленно просила, чтобы Антон не смотрел, чтобы ушел или хотя бы вышел на пару минут. К счастью, он или сам понял, или прочитал все у меня на лице и покинул дамскую комнату со своей компанией довольно быстро.

Дома меня ждал бойкот от матери. Разговаривала она со мной сухо и односложно, словно через силу. Папа с Иркой поинтересовались, в чем дело, но мама повела плечами, мол, ни в чем. Обычно я не скупилась на слова и выговаривала свою обиду родительнице, но в этот раз решила – гори оно синим пламенем, ничего не скажу ей! Скрывшись в спальне, я взяла с полки книгу «О чем знает ветер» любимой Эми Хармон и погрузилась в роман до рассвета. Книги всегда поднимали мне настроение.

Но настоящим ударом стала не мать – ее выходки для меня были привычным делом, пускай к такому и сложно привыкнуть. Гораздо больнее ударили слова Антона в столовой. Я, как дура, переживала за него, подумала: раз голова болит, надо купить что-то холодное, все-таки на улице душно. И купила на свою глупую голову. Казалось, кофе полетел не в урну, а мне в душу, будто Антон вылил напиток прямо на меня. Стало неприятно, будто меня укололи чем-то острым. Во рту появилась какая-то горечь. Я и сама себя вдруг ощутила горькой.

А потом пришло осознание: Леваков стеснялся самого себя, своих истинных желаний и чувств. Да, может, именно в этот момент я попала под горячую руку, но, если сложить все ситуации, происходившие ранее, вывод напрашивался сам. Для его друзей Юля Снегирева девчонка, которую надо обходить за километры. Странная. Они частенько так говорили, а я все-таки была убеждена, что, если Антон продолжает общаться, делать шаги в мою сторону, для него это не так.

В тот день я не проронила ни одной слезинки, пусть и было чертовски неприятно слушать оскорбления в свой адрес. Внутри полыхала уверенность, что это не последняя наша встреча. Так и случилось. Он подошел. Уверена, хотел извиниться, иначе и подходить не было смысла, но слушать его извинения я не смогла. Сердце забегало волчком, больно ударяясь о ребра. Слезы подступили, в горле будто застрял камень. Не знаю, каким чудом я сдержалась, отбилась и гордо ушла с этой грязной сцены.

И вот сейчас, сидя в женском туалете на знакомом подоконнике, захотелось закричать. Пальцы немного дрожали, дыхание участилось. Я смотрела на пошарпанную стенку, на старую плитку под ногами и не могла понять: как этот человек вообще мог мне нравиться? Что в нем такого? Подумаешь, уделил внимание, подумаешь, пару раз проявил человечность. Разве это повод становиться его фанаткой?

Такой, как он, меня не достоин. Люди, которые боятся собственного мнения, жалкие… И Антон тоже жалкий. Только за всеми этими громкими убеждениями, которые я наматывала в крупный клубок в голове, до сих пор крутилась его улыбка.

Кажется, чувства так просто не исчезают…

Глава 9

Юля

Левакова я не видела три дня. И не потому, что не хотела, наоборот, меня магнитом тянуло заглянуть к нему на факультет или случайно пересечься с парнем на парковке, но я держалась: отмахивалась от назойливой идеи и вспоминала его грубые слова в свой адрес, проявленную трусость. Сердце, словно покрытое шрамами, ныло, хотя в нем время от времени и вспыхивал маленький огонек надежды. Боже, какая же я глупая!

В четверг мы впервые пересеклись на стоянке: Антон парковался на улице, а я спешила на пару. Больше не было необходимости приходить чуть раньше или сидеть целые перемены у фонтана, хотя мне и нравилось быть на свежем воздухе – приятно журчала вода, пели птицы, а осенний ветерок обдувал теплом.