Ищущий во мраке (СИ) - Костяной Богдан. Страница 53

– Эдгар! Ты что тут делаешь? – раздался знакомый голос позади.

Я обернулся, со стороны небольшого сарая, откуда несколько секунд назад раздавались выстрелы, ко мне шёл Марко. На груди у него висела винтовка. Голову украшала широкополая шляпа. Паренёк был одет в неновую, но хорошо сохранившуюся походную форму конквестов, некогда использовавшуюся для подавления бунтов в колониях...

Сердце кольнуло. Я вспомнил то, что не хотел рассказывать отцу Севастьяну...

***

Кобыла высекала грязь копытами. Гремел гром, молнии били в вековые стволы, рассекая их пополам. Нам навстречу дул сильный ветер, капли дождя ударяли по глазам.

Я держался за Брэндона своими тощими руками, пытаясь не провалиться в сон. Волна адреналина отпустила, и я столкнулся с серьёзным недомоганием. По крайней мере, открыв рот, можно было в два счёта утолить жажду.

«Ну где же этот Блитспит?! Когда он уже появится?!»

– С дороги! – когда усталость практически взяла надо мной верх, голос Брэндона мгновенно привёл в чувства.

Из леса выбежал окровавленный лесник. Его левое плечо было разорвано, кусок правой щеки, вместе с ухом, будто вырвали зубами. Увидеть большее я не сумел из-за плохой погоды.

Мужчина протянул руку и невольно шагнул под ноги лошади. Брэндон дёрнул поводья на себя, и кобыла встала на дыбы. Не удержавшись, я упал в грязь вместе с винтовкой.

– Что ты… – произнёс, было, солдат, как из лесу выскочила вторая фигура.

То был юноша лет пятнадцати. Нагой, перемазанный кровью и грязью, он держал в руках лопату. Подбежав к леснику, он оглушил его ударом по затылку и тут же замахнулся лезвием над шеей.

Хрустнули шейные позвонки, голова лесника отделилась от тела и исчезла в глубокой луже. Моё сердце вновь забилось чаще, руки, не хотя, подняли винтовку, передёрнули затвор. Прицелившись, я выстрелил прокажённому в голову.

Пуля вошла в левый глаз и вышла через затылок. Сделав два шага вперёд, он упал замертво рядом со своей жертвой.

Лошадь заржала, из уст Брэндона раздалось: «Но!». И спустя каких-то пару секунд, всадник скрылся в тумане. Я хотел выстрелить ему вслед, но понял, что лишь зря потрачу драгоценную пулю.

«Ублюдок!» – произнеся про себя, я навсегда забыл о солдате. Думать нужно было о другом.

В первую очередь, о том, как дойти до Блитспита и не замёрзнуть по такому дождю. На выручку пришёл мёртвый лесник. Конечно, как и всё остальное в этом месте, он насквозь промок, зато позже, просушив одежду, можно будет не беспокоиться о холодных ночах.

Стянув с него ботинки, штаны и куртку, я надел их на себя. Пошарив по карманам, не обнаружил ничего полезного.

Упав с лошади, я сильно ударился копчиком и затылком. В глазах всё немного плыло. «А может, это всё ещё из-за дождя», С подумал я.

Не имея других альтернатив, я пошёл вперёд, хлюпая по лужам промокшими ботинками, которые и сами наполнились водой. «Когда в последний раз вообще было нечто подобное?»

Мне даже показалось, в какой-то момент, что удары капель сведут меня с ума. Я продолжал идти по тракту, покуда грязь не начала сменяться щебёнкой. «Город, наконец-то…»

Несколько часов спустя, когда начало светать, дождь стих. Впереди показались стены Блитспита. И судя по всему, никто ещё не был в курсе произошедшего на руднике, ибо ворота никак не охранялись, и войти мог любой прохожий. «Мне же лучше, впрочем», – вздохнул я.

Впрочем, с винтовкой я бы довольно быстро привлёк внимание, поэтому её пришлось выбросить.

Прохожие косо смотрели на промокшего бродягу, бесцельно бродившего по улицам. Несмотря на долгожданную свободу, я банально не знал, как мне добраться до Бригга. Нет, это ещё была не основная проблема.

Основная заключалась в том, что я не ел ничего почти сутки, а запасов питательный веществ в истощённом организме оставалось совсем чуть-чуть. Хотелось спать. И есть. Но больше, всё-таки, спать.

И, не думая ни о чём, я зашёл за угол многоквартирного дома. Положив Повесив курту на слив, в надежде, что дождя больше не будет, дабы она хоть немного просохла, я примостился у стены и заснул.

Очнувшись в обед, я понял, что съем собственную левую руку, если не найду хотя бы краюшку хлеба. Первой мыслью было попросить милостыни, одна был велик риск нарваться на полицмейстеров, а там – недалеко и заново оказаться на очередном руднике.

В конце концов, я набрёл на церковь Великого О. Стыдно было появляться в таком виде перед святыней, но, заткнув за пояс собственную гордость, я попросил помощи у отца-настоятеля, объяснив ему, что «я потерянный человек, но я хочу исправиться». Что мне не нужен ни алкоголь, лишь тарелка супа, и плевать даже, если он будет остывшим.

С подозрением, но священник отвёл меня в келью и накормил горбушкой хлеба, куриной грудкой, луковицей и налил чашку чая. Затем, он, сомневаясь, дал мне несколько клети, чтобы я мог сходить в общественную баню. Я решил, дабы не подрывать веру отца-настоятеля в человечества, обязательно вернуться к нему на обратном пути и поблагодарить.

Оказавшись в бане, я отмылся, постирал и высушил одежду и, на оставшийся серебряник, оплатил ночлег в самом дешёвом дворе.

Вернувшись в церковь на следующее утро, я, как и обещал сам себе, поблагодарил священника. Тот явно не ожидал увидеть меня трезвым и умытым. Я рассказал, что планирую вернуться в Бригг, к своей семье. Тогда, он дал мне ещё несколько клети на поезд до столицы.

«Благодарю, – ответил я, и добавил: – Отец, я не могу отблагодарить вас материальными благами, но могу помочь советом: убирайтесь из города. Скоро, здесь будет бойня».

В его глазах я видел неверие. Мужчина махнул рукой и, благословив меня на долгий путь, вернулся в келью. Убеждать его у меня не было времени, как бы много он для меня не сделал в такой момент моей жизни. Нужно было искать Руту и Ольгерда.

Одно я знал точно: человечество никогда ещё не сталкивалось с чем-то настолько ужасным. Даже война не шла ни в какое сравнение. Ведь даже на войне имела место быть какая-никакая человечность, но эта болезнь… Она искореняла из людей всё то, что делало их людьми.

От церкви, я сразу же направился в сторону вокзала. Взял самый дешёвый билет, и даже осталось ещё немного денег на еду. Купил на них кусок мясного пирога и пинту пива. «Что с того, что я поклялся больше не брать ни капли в рот? Алкоголь, тем более, жалкая пинта, не сделает со мной того, что уже сделали люди…»

Пойло приятно охладило горло и утолило жажду. Я почувствовал лёгкую усталость. «Ничего, высплюсь в дороге…»

Сидя на скамье, я подобрал оставленную кем-то ежедневную газету «Престол». Нехотя, стал читать о происходящем в мире.

«Война ещё идёт… Забастовки женщин по всему королевству… Случаи дезертирства участились на фронте… Таинственная болезнь может стать причиной заморозки конфликта… Число погибших за шесть лет оценивается в двенадцать миллионов по всей Земле…»

Свернув газету в трубочку, я спрятал её за пазухой. Мне пригодилась бы любая вещь, даже кусок бумаги, коим можно подтереть задницу.

Новости никак не отобразились на моём настроении. Наверно потому, что я слишком разочаровался в мире, и уже не рассчитывал на лучшие времена. Только для себя самого. Вместе с Рутой и Олли… Как прежде… Надежда заставляла меня искать выход из положения. И плевать, что там будет с человечеством дальше. Я отправляюсь домой.

Паровоз прибыл ближе к обеду. Я зашёл в вагон для самых бедных и примостился на скамейку, откинув голову назад и быстро заснув.

Не помню, что мне снилось, но явно что-то хорошее. Громкий кашель на соседнем месте, от которого меня отделял проход, стал причиной пробуждения, чему я очень огорчился тогда.

Старик в сером, покрытом множеством заплаток пиджаке, кашлял так, словно хотел выплюнуть свои лёгкие. «Как бы не подцепить пневмонию…» – подумал я, натягивая воротник на нос.

Но, понаблюдав несколько минут, я заметил, что на ладони старика, с каждым приступом, оставалась кровь. Чёрного цвета. «Как у тех прокажённых!» – перед глазами пронеслась бойня на руднике.