Сэр Евгений [СИ] - Тюрин Виктор Иванович. Страница 31

Но больше всего меня поразило в аббате не разносторонние знания о различных гранях жизни, а его отношение к церкви, как священнослужителя. Он с явным предубеждением отзывался о некоторых обычаях и ритуалах католической церкви, считая их сложными и непонятными для простого человека. Особенно сильное на меня впечатление произвело своеобразное почитание церковью телесных останков святых. В качестве примера он привел случай с Фомой Аквинским. Монахи монастыря Фоссануовы, где умер Фома Аквинский, из страха, что от них может ускользнуть бесценная реликвия, обезглавили, выварили и препарировали тело своего покойного учителя, дабы ни один кусочек святой плоти не ушел на сторону. Впрочем, короли, властители народов, недалеко ушли от простых монахов. Как-то по случаю торжественного празднества французский король Карл VI раздал ребра своего предка, святого Людовика высокопоставленным гостям и двум своим дядям, герцогу Беррийскому и Бургундскому. Несколько прелатов получили от него в дар ногу. После окончания пира те, прилюдно, принялись делить конечность почитаемого святого.

Я верил и не верил в подобные истории. Иной раз после услышанного мне казалось, что я попал на другую планету, таким необычными и противоестественными выглядели поступки людей в его рассказах.

Курс моего лечения посредством веры, назначенный аббатом, заключался не только в чтении молитв по утрам, днем и вечером. Помимо этого, в течение часа, я должен был слушать чтение отрывков из книги 'Житие святых'. Их читал мне брат Варфоломей, являвшийся помощником библиотекаря. Еще один час моего времени отводился на заучивание молитв и псалмов. На все это у меня уходило около пяти часов, после чего оставалось уйма времени. Несколько дней спустя я переговорил с аббатом и получил от него разрешение покидать территорию монастыря. С этого момента я теперь каждый день, уходя за стены монастыря, по три, а то и четыре часа тренировался с оружием. Моими партнерами в схватках были попеременно, то Джеффри, то Хью. Неожиданно одну из наших тренировок посетил аббат, да не один, а в сопровождении приора. Эта должность занимала второе место после аббата в иерархии монастыря. Плечистый, с широкой выпуклой грудью, с суровым лицом, тот в большей степени походил на воина, чем на монаха.

Неожиданность визита заставила нас с Джеффри на некоторое время застыть в изумлении, но аббат не стал нас томить в неведении: - Мы с Конрадом, бывшие рыцари, сын мой, вот и не выдержали. Если ты не против, мы бы понаблюдали за вашей схваткой.

- Какие могут быть возражения господин аббат!

Потом они приходили еще два раза. Причем были непросто безучастными свидетелями, а даже в некотором роде проявили активность. Конрад показал мне несколько фехтовальных приемов, а аббат дал с десяток неплохих советов по владению мечом.

За эти три недели я только пару раз вспомнил о своей прошлой жизни, да и то мельком. Слишком уж бурным, ярким и будоражащим кровь оказалось мое пребывание в чужом времени. То, чем я сейчас жил, мои приключения, чувства и интересы, как-то незаметно вытеснили все то, что было для меня некогда близким и дорогим. В этой жизни было много неудобств, боли и страха, но зато здесь можно было чувствовать себя человеком, который имеет возможность не только мечтать, но и претворять свои мечты в жизнь, пусть даже в их примитивном обличие.

Все это время я довольно тесно общался с аббатом, и он мне нравился с каждым днем все больше и больше. Умный и смелый человек, причем не только в суждениях, но и поступках. Эта подтвердила история одного из монахов, который рассказал мне о бандитском налете на аббатство около пяти лет тому назад. По его словам аббат сразил мечом двоих бандитов, а остальных обратил в бегство. Может, это обстояло и не совсем так, но рассказ еще раз подтвердил слова барона Фовершэма об аббате, как о хорошем бойце. Вот я и подумал, что может это тот самый человек, который поможет распутать историю с этим проклятым деревянным тубусом, так неосторожно подобранным мною в том темном переулке. Уже несколько раз я хотел его вскрыть, но в самый последний момент откладывал. Мне почему-то казалось, что если тубус будет вскрыт, то я лишусь последнего шанса отойти в сторону от этой, дурно пахнущей, истории.

Мои сомнения и тревоги, наконец, меня достали, и на исходе третьей недели, идя на обычную вечернюю беседу с аббатом, я взял тубус с собой. Исходил из принципа: будь, что будет. Реакция аббата, после того как он выслушал мой короткий рассказ, оказалась схожей с той, когда я впервые появился в монастырь. Настороженность и подозрительность в квадрате. Правда, после своеобразной беседы - допроса, аббата вроде отпустило, после чего он в течение десяти минут напряженно о чем-то размышлял. Затем, хлопнув рукой по подлокотнику кресла, сказал: - Томас, я наблюдал за тобой все это время и ты мне показался умным, храбрым и предприимчивым человеком, который не будет сидеть в ожидании, пока ему принесут блага мирские, а возьмет их сам! Или я не прав?!

'Будь я проклят, если это не предложение! Только что мне предлагают?!'.

- Да, господин аббат. Сидеть и ждать у моря погоды - не в моих правилах.

- Хм! Интересное выражение! И верное. Это говорит, что у тебя острый ум. Это так же подтверждается твоими действиями по сокрытию следов в переулке и на дороге, а значит, ты искусен не только как воин, но и можешь логически мыслить, что нередко дает преимущество над врагом, а иногда и победу, не обращаясь к воинской силе. Это дарит надежду, что ты… Впрочем… Ты пока иди, Томас, а мне нужно подумать.

На следующий вечер я был готов к доверительной беседе, но она так и не состоялась. Затем прошла неделя, потом другая, и я уже стал думать, что не так понял слова аббата. Вложил в них то, во что хотел верить. Наступил очередной вечер. Я сидел и слушал рассказ аббата об Италии, где как оказалось, аббат был несколько раз и получил там немало впечатлений.

- Томас, а ты не хотел бы посетить эту чудесную страну?

- Гм! Почему бы нет. Об итальянках я уже слышал…

- Наверно от этого пахабника Джеффри?! Представляю! Знаешь, что я тебе скажу, Томас. Женщины - услада нашей жизни, но никак ни ее цель! Сын мой, я не просто так завел разговор о путешествиях. Все это время я пытался понять, что можно вернуть твою память, и в поисках решения перелистал кое-какие книги, пока не наткнулся в одной из книг древнего автора на некие строки, указывающие на то, как можно помочь твоему состоянию. Там говориться, что провалы в памяти можно восстановить, если человек вернется в те места, где потерял свои воспоминания. Пройдется по тем местам…

- Господин аббат, вы действительно полагаете, что если я вернусь во Францию и увижу те места, где мне проломили голову, память восстановиться?

Он, очевидно, уловил сарказм в моих словах, поэтому его ответ прозвучал довольно уклончиво: - Я не говорю, что это панацея от твоей болезни, но почему бы не попробовать? Что не смогли сделать молитвы, то возможно - вылечит время и молодость!

Эти его слова вполне можно было отнести к ереси, но я не стал заострять на этом внимание, так как чувствовал, что именно произойдет завершение разговора, начатого аббатом две недели тому назад. Это так же можно было видеть по напрягшемуся лицу аббата.

- В принципе, я все равно собирался путешествовать, господин аббат, так почему мне не съездить во Францию? Может быть, действительно в словах автора имеется смысл и память, хотя бы частично, вернется ко мне.

Я не верил тому, что говорил ни слова, но при этом старался говорить как можно убедительнее.

- По крайней мере, хуже тебе не будет, сын мой. В таком случае, Томас, у меня будет к тебе поручение. Мне надо передать письмо одному человеку во Франции. Ты как?

- Раз надо, значит надо.

- Чтобы этот визит не стал нагрузкой для твоего кармана, я возмещу тебе часть путевых расходов. И еще. Думаю, тебе приятно будет услышать, что наш приор Конрад лестно отзывается о твоем умении владеть мечом и секирой, а он некогда был большим мастером в этом деле, да к тому же скуп на похвалы.