Грешный (СИ) - Тимофеев Владимир. Страница 39

— Друзья называли меня Димир… А самые близкие — Дим. Просто Дим.

— Это твоё настоящее имя?

— Почти. Но об этом давай попозже. Ага?

— Хорошо, — кивнула Ирсайя. — И… ты не против, если я тоже буду звать тебя Дим?

Я улыбнулся:

— Не против. Так меня звали мои любимые женщины.

Бывшая пленница неожиданно покраснела.

— А… сколько их было?

— Две, — не стал я скрывать.

— Ты с ними расстался?

— Нет.

Королева вскинула брови.

— Одна погибла, другая исчезла, — пояснил я со вздохом.

— Прости. Я не знала, — по лицу собеседницы промелькнула короткая тень.

— Пустое. За первую я уже отомстил, а вторую… — я дёрнул щекой. — Вторую я буду искать до тех пор, пока не найду.

— А если она тоже… как первая? — лицо королевы накрыла ещё она тень.

— Если Рей тоже погибла… — мои пальцы непроизвольно сжались в кулак…

— Не надо. Не говори, — остановила меня Ирсайя. — Я знаю сама, каково это — терять своих близких. Поэтому не говори ничего. Пока сам не захочешь, не говори. Я пойму…

— Спасибо.

Я машинально, словно на автомате протянул для пожатия руку, но пожимать её королева не стала. Вместо этого она вдруг шагнула ко мне, обхватила руками и уткнулась носом в плечо.

— Ты отыщешь её. Ты обязательно отыщешь её, где бы она ни была, — шептала бывшая пленница с каким-то надрывом в голосе. — А если даже её уже нет, если ты вдруг узнаешь: она погибла — я знаю, что ты отомстишь. Что ты найдёшь тех, кто в этом виновен, и тогда они пожалеют, что не умерли раньше, пока ты их не нашёл…

Она всхлипывала у меня на плече, её тело дрожало, а я обнимал её и никакими усилиями не мог отделаться от назойливой мысли: ну, до чего же она похожа на Алму… Такую, какая запомнилась мне, когда уходил с её хутора. Беспомощная и в то же время решительная. Готовая одновременно и драться, и жертвовать… Рейна была, безусловно, сильнее. И она точно не отпустила бы меня с хутора одного… Правда, и в жертву она принесла бы себя точно так же, без колебаний. Как, в общем, потом и случилось… А в результате… я потерял их обеих…

У королевы Ларанты, без всяких сомнений, когда-то тоже случилось нечто подобное. Она потеряла кого-то из близких… кого-то самого близкого, однако, в отличие от меня, отомстить за него не смогла. И это терзало её. Не давало покоя долгие-долгие годы… Я это чувствовал. И понимал её, как, наверно, никто в этом мире… Но только опять же, в отличие от неё, уже успел ощутить на собственной шкуре: никакой радости месть не приносит. Так же, как и покоя. А, значит, сама по себе месть не может быть целью. Цель должна выражаться в другом: что дарует надежду, не возводит в культ прошлое и позволяет жить настоящим, что даёт человеку возможность оставить после себя не один только пепел и тлен, но и добрую память, а, возможно, и…

Новую жизнь?..

От последней пришедшей в голову мысли я вздрогнул.

Ведь у меня, чёрт возьми, в самом деле… уже больше полгода не было женщины!..

Глава 19

— Мы снова поедем вместе? На ней? — указала Ирсайя на мирно жующую травку савраску.

— Тебя что-нибудь не устраивает? Желаешь идти пешком? — поднял я бровь и внимательно посмотрел на бывшую пленницу.

Неужели после пятиминутки чувственной откровенности и эмпатии она снова переключилась в режим «королевы-властительницы»?

— Нет-нет. Я просто спросила… Хотя, если честно…

— Это не слишком удобно, — продолжил я мысль.

— Ну… в общем, да, — залилась румянцем дама.

Я мысленно усмехнулся, но дальше её троллить не стал.

— Эта лошадь теперь твоя. Только твоя и никого больше.

— А как же ты? — удивилась женщина.

— А я уж как-нибудь так, по-простецки, — развёл я руками. — Но ты за меня не волнуйся. Как-то раньше справлялся, справлюсь и тут.

— Справишься? По-простецки? Не волноваться? — нахмурилась королева. — А ну, объясни.

«Малыш», — глянул я на прислушивающегося к нашему разговору тигрокота.

Тот широко зевнул, потянулся, вразвалочку подошёл ко мне и присел на задние лапы.

«Молодец, — похвалил я его. — А теперь, будь любезен, покажи нашей спутнице, какой ты крутой скакун».

Священный зверь тхаа аж пасть разинул от такого нахальства.

«Ну, и чего возмущаться? — изобразил я недоумение. — Ты же и так перед ней брюхом кверху валялся. Говорил, что, мол, мне помогаешь. Так что теперь давай продолжай. Раз взялся за гуж, так и не говори потом, что в кавалерию не нанимался».

Малыш клацнул клыками и ударил хвостом по траве.

— Что это с ним? — не поняла его «пантомиму» Ирсайя.

— Да вот… говорит, что готов тебя прокатить.

— Меня? Прокатить? На чём? — удивилась женщина.

— У себя на спине, а как же ещё-то? Ведь не в телегу же его запрягать.

— А… разве так можно?

— Ну, а как мы по-твоему сбежали с арены? Забыла?

— Точно! — прищёлкнула пальцами королева. — Вы с ним тогда так здорово прыгали. Ни один конь так не смог бы, хоть сам, хоть со всадником.

— Ну, вот и я о том же, — удручённо развёл я руками. — Думал, что ты поедешь на лошади, а я на нём, да только он теперь ни в какую. Говорит, что меня он возил по необходимости. А сейчас…

— Что сейчас? — глаза королевы блеснули.

— Он говорит… эээ… что при прочих равных и… кхм… когда он свободен, священный зверь тхаа позволяет седлать себя лишь особам королевских кровей, и я в эту категорию, увы, не вхожу.

— То есть, ты хочешь сказать… — Ирсайя взглянула на Малыша и «хищно» прищурилась. — Что он предлагает мне ехать в столицу на нём, а на саврасой поедешь ты? Так?

— Именно так, пресветлая, — отвесил я церемониальный поклон.

— Перестань, — поморщилась бывшая пленница. — Мы не на королевском приёме, — вернула она мне мои же слова.

— Согласен, — щёлкнул я «каблуками» и процитировал министра-администратора из «Обыкновенного чуда». — Был неправ, вспылил. Считаю своё предложение безобразной ошибкой, раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить, искупить.

— Что значит безобразной ошибкой? — всплеснула руками Ирсайя. — Мне нельзя ехать на тхаа?

Я рассмеялся:

— Извини, это была шутка. Просто шутка, и ничего больше.

— Просто шутка⁈ Ну, нет! Так не пойдёт. Теперь я сама буду говорить со священным зверем.

Дама тряхнула причёской и шагнула к прижавшему уши тигрокоту.

Тот обречённо моргнул.

— Ага! Я вижу, вы сговорились, — упёрла руки в бока королева. — А сейчас ты просто боишься. Боишься, что на тебе будет ездить женщина, да? Боишься, что я начну тобой помыкать? Или ты думаешь, я не смогу удержаться?.. Глупенький! Какой же ты глупенький, — она вдруг опять, как минутами ранее, ухватила его за шею и принялась тискать, словно котёнка. — Ведь я же гораздо легче этого большого мужлана. И я вовсе не собираюсь тобой помыкать. Я лишь хочу попросить тебя… Ну, пожалуйста. Ну, разреши мне хотя бы немножко, хотя бы лигу-другую проехать у тебя на спине. Ну, что тебе стоит, а?

Тигрокот жалобно посмотрел на меня.

Я мстительно ухмыльнулся.

Сломал, понимаешь, мне всю стратегию, теперь получай. И даже не думай отказываться. Женщины этого не прощают. Королевы — тем более…

Уговоры продолжались недолго. Малыш сдался спустя полминуты. Ирсайя залезла ему на спину и, торжествующе посмотрев на меня, скомандовала:

— Поехали!

А через миг, когда тигрокот рванулся к проходу между деревьями, до меня донеслось ликующее:

— Догоняй!..

На первый привал мы остановились спустя три часа. За это время успели проехать лиг десять, не меньше. По меркам средневековья, пусть даже магического, скорость довольно приличная.

Честно сказать, я уже предвкушал, с каким превосходством буду смотреть на вымотавшуюся этой гонкой Ирсайю и на тяготящегося своей ролью «королевского скакуна» Малыша, однако не тут-то было. К моему удивлению, и королева, и тхаа выглядели абсолютно довольными. Спрыгнувшая наземь женщина улыбалась, будто девчонка, вернувшаяся из парка аттракционов. А освободившийся от венценосной всадницы тигрокот удовлетворённо потягивался, коротко взрыкивал и, явно дурачась, ловил клыками вьющихся вокруг него мошек.