Ртуть (ЛП) - Харт Калли. Страница 31

— Ты слишком высокого мнения обо мне, человек. В каком-то смысле я полагаю, что твои слова верны. Но не принимай меня за святого. Мне плевать на Ивелию и на войну Беликона. Ты — разменная монета. Я увидел свой единственный путь к свободе и воспользовался им. Спроси меня, что бы я сделал, если бы нашел тебя в таком состоянии при любых других обстоятельствах.

Я уставилась на него. При виде недружелюбно сжатых челюстей, напряженных плеч и сурово поджатых губ по всему телу пробежала дрожь, оставляя после себя панический след.

— Не думаю, что хочу это знать, — прошептала я.

Улыбка Кингфишера обрела крылья и улетела.

— Умная девочка.

Потребовалось несколько часов, чтобы расчистить кузницу, и мы проделали это в тишине. Я больше не задавала вопросов, боясь услышать ответы, а Кингфишер держал свои мысли при себе.

Время от времени я ловила себя на том, что наблюдаю за ним. С закатанными до локтей рукавами и испачканными сажей щеками он выглядел таким обычным. Но потом он начинал ворчать себе под нос или встречался со мной взглядом своих зелено-серебристых глаз, и это напоминало мне, что этот мужчина не был человеком. Задерживать на нем взгляд было небезопасно и неразумно. Самое мудрое, что я могла сделать, — это выяснить, как я случайно активировала этот портал, и как можно скорее вернуться в Зилварен.

Небо за окном темнело — такое причудливое зрелище, — когда Ренфис пришел меня искать. Он выглядел усталым, хотя синяк под глазом и рассеченная губа за последние несколько часов чудесным образом зажили. Стоя в дверном проеме, он оглядел почти расчищенный пол и ведро с ржавыми инструментами, которые я собрала, а затем бросил растерянный взгляд в сторону Кингфишера.

— В чем дело? Вы даже не приступили к работе.

— Это место было просто катастрофой! — воскликнула я. Ему было легко критиковать. Кузница выглядела намного лучше, чем раньше. И он не видел ее в самом начале.

Кингфишер вздохнул. В воздухе повеяло ледяным холодом — по стенам запрыгали тени, возникшие из ниоткуда. Они растекались по полу, как краска, поползли вверх по ножкам верстака, распускались в воздухе, пока все не стало черным. Все. Кузница превратилась в чернильную яму. Когда я вздохнула, мне показалось, что тени проскользнули в горло и попали в легкие. Это была настоящая тьма. Даже в глубоких подземных туннелях, которые образовывали сеть под Серебряным городом, темнота не была такой абсолютной.

— О, боги. Что происходит?

— Фишер, — выругался Ренфис. — Хватит уже.

Тьма резко отступила. Остатки дневного света хлынули в кузницу, и она выглядела безупречно. Окно было заделано, в раме поблескивало новое стекло. Осколки склянок и мензурок, которые мы сметали в кучи по всему помещению, исчезли. Очаг был вычищен, кирпичи стали ярко-красными и совершенно новыми. Полки были заставлены всевозможными фантастическими приборами, которых я никогда раньше не видела. Растения, завладевшие кузницей, все еще были здесь, прирученные, в горшках и небольшом кашпо, стоявшем под окном. И было тепло. Весь день я мерзла, стуча зубами, пока убиралась и ковырялась в мусоре онемевшими пальцами, а теперь стало тепло?

Я повернулась в поисках того, чем бы швырнуть в Кингфишера. Первым, что попалось под руку, были блестящие красивые щипцы. Я схватила их и замахнулась на темноволосого воина.

— Ты! Мы из кожи вон лезли, убирая это место! Что с тобой не так? Что случилось с заявлением «наши способности — священные дары, которые следует использовать в праведных целях», или что ты там говорил?

— Он? Праведные цели? — Ренфис подавил кашель, больше похожий на смех. — Мужчина, стоящий перед тобой, не стесняется использовать свой дар для выполнения повседневных задач.

Я сердито посмотрела на Кингфишера.

— Ты чудовище.

На лице воина не было ни капли раскаяния. Он подхватил свои доспехи и меч, а затем остановился рядом со мной, направляясь к новенькой двери, которая теперь висела в дверном проеме.

— Я просто хотел выяснить, знаешь ли ты, что такое тяжелая работа. Я же говорил тебе, что я волшебник, — прошептал он.

А потом он исчез.

ГЛАВА 10.

КРОШКИ

На следующее утро Эверлейн принесла завтрак из свежих фруктов и йогурта — иноземных деликатесов, которых я никогда раньше не пробовала. Она сидела рядом и ела со мной, подавленная и молчаливая. Мне хотелось спросить ее о том, что она сказала вчера в коридоре. Она назвала Кингфишера своим братом, но не так, как Кингфишер и Ренфис называли друг друга братьями, как воины, сражавшиеся бок о бок. Она сказала это в более буквальном смысле, как будто у них с этим злобным ублюдком была общая кровь.

Но я не стала поднимать эту тему. Я сделала выбор, решив пойти с Кингфишером в кузницу, а не бежать за ней, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и, судя по тому, как Эверлейн возмущенно фыркала, отправляя в рот ложку с йогуртом, я задела ее чувства.

Она заставила меня надеть еще одно платье с пышной юбкой — на этот раз мерцающего фиолетового цвета — и собрала волосы, заплетя толстые косы таким образом, чтобы они спускались по центру моей спины.

Когда пришло время покинуть мою комнату, она разгладила руками прекрасное платье цвета слоновой кости, которое было на ней, затем стала возиться с кружевными манжетами на запястьях, отказываясь смотреть на меня.

— Если хочешь, пойдем со мной в библиотеку, мы с Русариусом вчера собрали всю имеющуюся у нас информацию об алхимиках и их процессах. Там не так много, но я считаю, что это стоит прочитать…

— Я определенно хочу присоединиться к вам, — сказала я. — Мне жаль, что я не пошла вчера. Я знаю, как сильно вы стараетесь мне помочь, и я действительно хочу все узнать. — Как выбраться отсюда к чертям собачьим. Как найти дорогу домой. Когда я предложила ей руку, она натянуто улыбнулась и приняла ее. Похоже, именно столько времени понадобилось Эверлейн де Барра, чтобы простить обиду.

В библиотеке Русариус был в бешенстве.

— Ренфис, пожалуйста! Это не столовая! Здесь хранятся ценные произведения искусства, и… да вы только посмотрите! Посмотрите на весь этот жир!

Я почувствовала проблему Русариуса раньше, чем увидела ее. В воздухе витал запах чего-то мясного и дымного, аромат был настолько аппетитным, что мой желудок громко заурчал. Что это было? Пахло божественно.

— Боги, Фишер, — пробормотала Эверлейн, увидев, чем он занят.

Мужчина сидел во главе длинного стола, перед ним на полированном дереве стояла тарелка. Он наколол на вилку кусок неизвестного мяса и отправил его в рот.

Ренфис прислонился к стене у дальнего окна, сложив руки на груди, и наблюдал за происходящим с видом покорности судьбе.

— Прости, Русариус. Не знаю, как, по-твоему, я могу на это повлиять. В тот день, когда мне удастся заставить Кингфишера сделать хоть что-нибудь, Коркоран вернется.

— Ну, хотя бы не надо богохульствовать! — проворчал старый библиотекарь.

— А куда, собственно, делись ваши боги? — прошептала я Эверлейн. Раньше я была слишком ошеломлена, чтобы спрашивать.

— Они отправились в паломничество за тысячи… ррр! В другой раз. Мне лучше конфисковать эту еду, пока у Русариуса не взорвалась голова.

Кингфишер сосредоточился на своем завтраке. Он не проронил ни слова, когда Эверлейн подошла и встала рядом с ним. Он просто зарычал.

— И ты еще удивляешься, почему Беликон называет тебя псом, — сказала она.

Это привлекло внимание Кингфишера. Он медленно поднял голову, в его правом глазу ярко вспыхнуло серебро, когда он бросил на девушку злобный взгляд.

— Я не удивляюсь. Я знаю, почему он меня так называет.

— Это из-за его глубокой преданности короне, — сказал Ренфис, сдерживая улыбку.

Глаза Кингфишера вспыхнули, среди зелени сверкала ртуть. Он оскалил зубы, глядя на сестру.