Крадущаяся тень - Страуд Джонатан. Страница 46

– Он рассказал ей? Э… ну ладно.

Хорошо, конечно, что Локвуд немного приоткрыл перед Холли завесу тайны над своим прошлым, но как быстро он это сделал! Мне он про Джессику рассказал гораздо позднее, к тому времени мы с ним целый год уже были знакомы. Наверное, теперь Локвуду станет легче делиться с нами своим прошлым. Со всеми нами… М-да. Будем считать, что если Холли знает о Джессике, то это к лучшему. Спокойнее, Люси, спокойнее!

Локвуд открыл дверь и впустил нас в спальню Джессики. Здесь, как всегда, было темно, окна плотно зашторены.

Я не была в этой комнате давно, почти полгода, но за это время в ней ровным счетом ничего не изменилось. Все так же холодно. Все то же овальное, слабо светящееся посмертное пятно, висящее в воздухе над кроватью. Все так же у меня зашевелились волоски на затылке и заныли зубы от этого свечения. Все так же теснились заполнившие половину комнаты коробки и ящики. Все так же пахли стоящие в вазочках пучки сушеной лаванды и позванивали свисающие с потолка серебряные обереги.

Локвуд надел темные очки, чтобы защитить свои глаза от потустороннего свечения над кроватью, а затем повернул выключатель и зажег верхний свет. Свечение стало невидимым, но его мощное излучение никуда не делось, продолжало действовать мне на нервы. Занавески на окнах Локвуд трогать не стал, вместо этого негромко сказал, похлопывая ладонью по первому попавшемуся ящику:

– Я думаю, что в этих ящиках мы найдем то, что нам нужно. Вы уже знаете, что мои родители собирали народные средства против злых духов, надеялись с их помощью получить ключ к решению Проблемы. Они исколесили весь мир, изучали религиозные взгляды разных народов – и развитых, и так называемых «примитивных». И отовсюду они привозили с собой набитые всякой всячиной ящики. Те вещи, которые им особенно нравились, они ставили на полки или вешали на стены, но при этом многие ящики при их жизни так и остались нераспакованными. Некоторые из них вообще прибыли уже после смерти родителей. Сейчас мы откроем пару ящиков и поищем в них то, что могло бы заинтересовать скупщика артефактов с черного рынка. Так что… Люси, будь добра, выбери ящик.

– Я? – тихо, почти шепотом спросила я. Не знаю почему, но в спальне Джессики всем нам всегда хотелось говорить тихо, никак не в полный голос. – Но почему я? Ведь это же коллекция твоих родителей, Локвуд…

– Ага. Стоит здесь эта коллекция и годами только пыль собирает. Пора найти ей более подходящее применение. Выбирай ящик, Люси.

Но я все медлила. Обернулась на кровать, посмотрела на белую простыню. Под ней на матрасе чернело большое обугленное пятно от эктоплазмы, отмечая то место, где умерла Джессика. Убивший ее призрак появился как раз из одного из этих ящиков, который она тогда разбирала.

– А это, – начала я, тщательно подбирая слова, – а это не опасно?

Глаз Локвуда я не видела, зато заметила, как нетерпеливо он дернул щекой.

– Нет, – ответил он. – Еще не темно. И не забудь, что перед отправкой эти ящики упаковывали мои родители. Сами. А тогда… Тогда Джессика, очевидно, что-то уронила. Печать сломалась, и призрак выскочил наружу.

Никто из нас ничего на это не сказал. Ну да, неожиданно из какой-то разбитой банки выскочил призрак и убил его сестру. Маленький Локвуд нашел ее, а затем, вне себя от ярости и горя, прикончил того призрака. Я все это знала, потому что прочитала следы тех воспоминаний с помощью своего Дара, когда однажды оказалась одна в этой комнате. Да, я слышала эхо той трагедии, и оно до сих пор продолжает звучать в моей памяти.

– Но все равно, Локвуд, – заметил, наконец, Джордж. – Зачем действовать наугад? Тебе известно, что в этих ящиках?

– Спроси что-нибудь полегче. Наверное, такие же вещицы, что стоят у нас на полках. Странные образчики чужих культур, разные штуковины для изгнания злых духов. Что там еще может быть? В основном это наверняка окажется мусор, но если поискать хорошенько, глядишь, и найдем что-нибудь подходящее, – Локвуд снял стоявшую на верхнем ящике вазу с лавандой. Движения у него были быстрыми и резкими. Чувствовалось, что он еще не перестал злиться. – Можно вскрыть этот ящик, – сказал он, постукивая пальцами по крышке. – Или вот в этот заглянуть. Или в любой вон из тех… Давай, Люси, я полагаюсь на твою интуицию. Сама решай, который ящик вскрыть.

– Тогда вот этот, – решительно сказала я.

– Отличный выбор, Люси… отличный выбор. Мне этот ящик тоже приглянулся, – Локвуд вынул из кармашка на поясе нож, воткнул его лезвие в щель под крышкой ящика и начал ее поднимать. – Словно банку сардин открываешь, – заметил он. – Сейчас, сейчас взглянем, что там…

Поворот ножа, треск, заставивший вздрогнуть Холли, меня и Джорджа, и крышка отделилась от ящика. Локвуд отогнул ее назад, и крышка упала куда-то за ящик. Воздух наполнился густым смолистым ароматом.

– Это же ладан, – пробормотала Холли.

Ящик до самого верха был забит желто-коричневыми древесными стружками, защищавшими уложенные предметы от тряски и ударов. Локвуд решительно запустил руку внутрь, пошарил в опилках и вытащил большой пухлый сверток, завернутый во что-то сухое и шуршащее. Скорее всего, в солому. Едва достав сверток, Локвуд поспешно принялся его разворачивать, роняя на пол стружки.

– Осторожнее, – сказала Холли.

– Не волнуйся, еще не темно. Ошибку моей сестры мы не повторим.

Теперь я рассмотрела, что завернут сверток не в солому, а в рогожку из тростника, очень старую и хрупкую, распадавшуюся под пальцами Локвуда. Из-под рогожки показалось что-то яркое, разноцветное, похожее на появившиеся из-под тающего снега цветы.

– Что это? – спросила я. – Похоже на…

– Перья, – закончил за меня Локвуд и встряхнул вынутый из ящика предмет. Он неожиданно развернулся и оказался размером со столовую скатерть, состоящую из множества маленьких красных и синих перьев, непонятным образом, безо всяких швов, тесно прижатых друг к другу и не расползающихся в стороны. Я не знаю, как назывались птицы, от которых были взяты эти перья, но с уверенностью готова была сказать, что жили они далеко-далеко отсюда, в тропическом жарком лесу. Своим блеском перья оживили серую скучную комнату, а мы с восхищением любовались ими.

– Изнанка здесь тоже очень любопытная, – сказал Локвуд.

Он повернул полотно, и мы увидели сетку из крохотных серебряных колечек, напоминающую кольчугу. Тесно сплетенные колечки и удерживали перья рядом друг с другом. На одном краю полотна виднелась серебряная застежка, а рядом с ней свисал сделанный из той же серебряной сетки и перьев капюшон.

– Застегивается на шее, – сказал Джордж. – Это накидка.

– Накидка, защищающая от злых духов, – кивнул Локвуд. – Такими накидками пользовались знахари и шаманы.

– Какая красота, – тихо промурлыкала Холли.

– Да, вещица красивая, и к тому же очень полезная, – сказал Локвуд, раскладывая накидку на крышке соседнего, не вскрытого ящика. – Шаманы были мудрецами и беседовали с умершими предками. Это происходило в особых Хижинах Духов, где…

– Что, прости? – перебила его я. – Хижины Духов? Откуда тебе все это известно?

– От моих родителей, – ответил Локвуд. – Они писали об этом статьи. Родители считали, что изучение верований других народов поможет пролить свет на нашу Проблему. Собирали информацию, искали, какие идеи совпадают в разных культурах, какие нет. Работают эти идеи на практике или нет, родителей интересовало гораздо меньше. Им очень хотелось понять, во что верят люди, и найти благодаря этому ключи к решению Проблемы. Я читал об этом в оставшихся после них бумагах… – раздражительность, которую я замечала в Локвуде с того самого момента, когда мы зашли в эту комнату, прошла, возможно, ее погасила красота прелестной накидки.

– Ну, и как? – спросил Джордж. – Им удалось? Я имею в виду, подобрать какие-нибудь ключи к Проблеме?

– Да. Нет. Не знаю, – Локвуд вытащил еще один такой же, завернутый в рогожку, сверток. – Похоже, еще одна накидка, – он запустил руку глубже, пошарил, вытащил маленькую деревянную коробку, заглянул внутрь, поспешно закрыл ее и сказал. – А вот это я доставать не буду. Никогда не прикасайся к мумифицированной части тела, если не знаешь, чья она. Это мой девиз.