Крадущаяся тень - Страуд Джонатан. Страница 47

– И к не мумифицированной тоже, это мой девиз, – добавил Джордж.

– Я не хочу знать про твои девизы, – заметила Холли. – Ты говорил про Хижины Духов, Локвуд…

– А, да… Ну, так вот, у многих народов совершенно иное отношение к мертвым, чем у нас. Там, когда старый человек близок к смерти, его отводят в одну из этих хижин. Старики в них умирают, и их кости хранятся внутри. На полках. А потом шаман приходит в хижину, чтобы поговорить с духами умерших. Отправляясь на такой разговор, он надевает на себя накидку, отгоняющую злых духов. Такая вот история. Почему бы нам не взять завтра с собой эти две накидки, Люси, а? Это, конечно, не Источники, однако я уверен, что Винкманы захотят их приобрести, очень уж необычные вещицы, правда? Редкостные.

– Мне очень жалко жертвовать ими, – сказала я. – Они такие прелестные. Может, поищем в ящике еще что-нибудь?

– Хорошо… – Локвуд вновь запустил руку в стружки. – Так… нашел. На ощупь напоминает стекло… Возможно, это… Ну, да, так и есть, – упавшим голосом добавил он. – Фотография.

Полированная деревянная рамка поблекла от времени, вставленная в нее фотография оказалась покрыта какими-то пятнами – тоже от времени, наверное, а может быть, от влаги. Фотография была черно-белой, сделанной, очевидно, старомодной тяжелой камерой на треноге. Традиционный групповой снимок на фоне джунглей на заднем плане и грязных луж на переднем. Большинство людей в группе – почти голые представители какого-то племени, у некоторых в волосах воткнуты птичьи перья, развевающиеся над их головами, словно струйки дыма. Все улыбаются. В центре стоят мужчина и женщина в европейской одежде. Мужчина в мятой тужурке поверх белой рубашки, женщина в блузке и длинной легкой юбке. На головах у обоих широкополые шляпы, скрывающие верхнюю половину лица, однако можно рассмотреть длинный узкий подбородок мужчины и причудливый изгиб его губ, и приветливую улыбку женщины. Я знала, кто эти двое.

Локвуд долгое время молчал, потом сказал с наигранной бодростью:

– Думаю, это они в Новой Гвинее. Вскоре после свадьбы. Смотри, моя мать держит в руке маску, которую ей только что дал местный шаман. Такую, отгоняющую злых духов маску шаманы надевают, когда отправляются беседовать с мертвыми. Вот он, шаман, стоит крайним слева. С морщинистой, как у носорога, кожей и с биноклем моей матери на шее. Понятно, они обменялись подарками, он ей маску, она ему бинокль.

Мать Локвуда держала в руке маску и смеялась. Легко было догадаться, что его отец смотрит на нее и тоже улыбается. Оба они такие молодые, влюбленные, полные жизни и надежд на будущее.

– Эта маска до сих пор у меня, – сказал Локвуд. – На полке стоит, в холле, рядом с треснувшей тыквой. Когда я был совсем маленьким, часто надевал эту маску, и часами ходил в ней, надеясь увидеть сквозь нее призраков. Ничего из этого не вышло. Просто маска с прорезями, и все. Они из той экспедиции привезли много всего – маски, отгоняющие злых духов, ловушки для призраков, бутылочки с водой из святого горного источника. Местные жители верили, что выпьешь этой воды и будешь способен видеть духов. Мои родители считали себя учеными, но на самом деле занимались ерундой, – он положил фотографию лицом вниз на крышку ящика. – Люси, завтра мы с тобой используем эти накидки. Думаю, они как нельзя лучше подойдут для наших целей.

– А что, если вас узнают и убьют? – спросил Джордж. Локвуд рассеянно улыбнулся, мыслями сейчас он был далеко отсюда.

– Я помню об этом, – ответил он. – Нужно будет как следует замаскироваться.

16

Нужно признаться, что, несмотря на непреклонную уверенность в своих силах и большую плетеную корзину из подвала, набитую деталями маскарадных костюмов, придуманная Локвудом маскировка оказалась, мягко говоря, не самой лучшей. Я давно знала, что Локвуд испытывает тайную страсть к шляпам с широкими полями и попыткам говорить со странным акцентом, который не только привлекал к себе излишнее внимание, но еще и ужасно раздражал его собеседников. Самой знаменитой его попыткой применить подобную маскировку можно считать тот случай, когда он под видом трубочиста-кокни, то есть уроженца лондонского Ист-Энда, района, славящегося своим неповторимым и трудным для понимания акцентом, прорывался в особняк Берлевик Холл во время расследования громкого дела о Парящем Торсе. Тогда он нарвался на троих привратников, которые, как на грех, сами оказались кокни (настоящими), и пинками гнали Локвуда до тех пор, пока не сбросили его в пруд. А еще как-то раз Локвуд в белом женском парике и черной рясе был пойман полицией возле бань женского монастыря на Кобб-стрит.

Этот случай попал в газеты, а настоятельница монастыря и ее послушницы долго еще, наверное, озирались по сторонам, отправляясь в эту баню. Как тогда отвертелся сам Локвуд, не знаю, это было еще до того, как я поступила на работу в его агентство.

На мой взгляд, маскировка тем лучше, чем меньше она привлекает к себе внимание. Весь следующий вечер у нас с Локвудом ушел на преображение в старьевщиков, и мы до одурения вертелись с ним перед прислоненным к моему старому столу высоким, в полный рост, зеркалом, а Джордж и Холли ходили вокруг, отпуская критические замечания и заваривая нам чай. Старьевщики, как известно, это люди, ведущие крайне нездоровый образ жизни, поэтому чего мы только с Локвудом не перепробовали! Синяки, царапины, бородавки, сломанные руки и ноги, дырявую до неприличия одежду. Все это было не то, типичное не то. В конечном итоге мы остановились, собственно говоря, на том, с чего начинали – замызганные черные джинсы, мерзкого вида кофты-джерси и драные, все в подозрительных пятнах, кожаные куртки, которые Джордж прикупил за бесценок на какой-то благотворительной распродаже. Затем Холли достала свою косметичку, чтобы поработать над нашими лицами.

– Я советую слегка зачернить тебе зубы, Локвуд, – сказала она. – Слишком уж они у тебя белые, прямо светятся. А еще нарисую тенями мешки под глазами и размажу немного зубной пасты по щекам, чтобы ты имел, что называется, «бледный вид». Вот увидишь, я сделаю тебя изнуренным, больным и совершенно непривлекательным, дай мне только час времени.

Я в это время примеряла нелепый, похожий на воронье гнездо парик.

– А что насчет меня? – спросила я.

– С тобой будет намного проще, – ответила Холли. – На тебя мне и пяти минут хватит.

Обрадовала, одним словом, спасибо.

Заключительным штрихом нашего маскарада стали парики. Мой был похож на пучок грязной соломы или на вымоченную в горчице швабру, у Локвуда черный, с мерзкими, свалявшимися, торчащими во все стороны как шипы прядями.

– Ну, не знаю… – неуверенно протянул Локвуд, разглядывая себя в зеркало. – Такое впечатление, что у меня на голове какой-то взбесившийся ежик.

– Вспомни Фло Боунс, – посоветовала я. – Она выглядит точно так же, причем в самые удачные дни. Паричок – то, что надо, не сомневайся.

Наконец, Джордж притащил из подвала две драные холщовые сумки, для пущей важности полил их чаем, посыпал землей, а когда они просохли, мы уложили в каждую из них по накидке, защищающей от злых духов. Вот теперь, пожалуй, мы были готовы.

– И самое последнее, – сказала Холли. – Оружие. Вы ведь не можете пойти туда безоружными?

– По вполне понятным причинам рапиры отпадают, – ответил Локвуд.

– Отпадают, это ясно, но может, хотя бы по магниевой вспышке в трусы спрячете? На случай, если дела пойдут из рук вон плохо?

– На входе нас могут обыскать.

– Холли права, – вступил в разговор Джордж. – Вам что-то нужно иметь при себе. Нельзя туда с голыми руками соваться. Кстати, все остальные будут вооружены до зубов. Речные старьевщики придут с обрезками труб и крюками, а старьевщики-домушники и гробокопатели с ломиками, гвоздодерами и прочей дрянью.

– Как я погляжу, ты хорошо разбираешься в этих делах, – заметила я.

– Да так, общаюсь с Фло время от времени, – ответил Джордж, поправляя свои очки. – Надеюсь, это не запрещено законом?