Крадущаяся тень - Страуд Джонатан. Страница 53

– Вот как?

– Ага. Раньше я была мясником. А это у меня нож для забоя скота. Я им очень неплохо владею, много кого в своей жизни прирезала, и не только домашнюю скотину, между прочим. Так что навык остался.

– Удивительно, – Локвуд снял свой парик и с наслаждением почесал себе голову. – Я, кстати, тоже выполнял разную работу, когда был помоложе. Газеты разносил, машины мыл… А еще давал жирным женщинам пинка под зад – но это, разу-меется, не за деньги, а просто так, для собственного удовольствия. Думаю, что и у меня остался этот навык.

– Выбор у вас небольшой, – сказала Аделаида Винкман, медленно приближаясь к нам. – Нож или туннель. Туннель или нож. У меня с ищейками и шпионами разговор ко-роткий.

– Это я шпион? Это я ищейка? Заявляю протест!

– А разве я неправильно сказала?

– Нет. Неправильно. Я, конечно, и то, и другое, но прежде всего я агент.

– У агента должна быть рапира, – покачала головой Аделаида. – Сегодня у вас оружия нет, – она махнула рукой своим людям и приказала: – Забирайтесь наверх и схватите их.

– У агентов есть и другое оружие, не только рапиры, – сказал Локвуд. – Вот такое, например.

Он покопался в своем снятом парике и вытащил две магниевые вспышки, они были припрятаны у него там еще до того как мы покинули Портленд-Роу. Первую вспышку Локвуд швырнул под ноги Аделаиде Винкман. Еще не успела долететь первая вспышка, а он уже развернулся и бросил вторую вспышку в туннель, в направлении призрака. В следующую секунду Локвуд схватил меня за руку и потащил за собой.

На мгновение мы задержались с ним на вершине закрывающей вход в туннель баррикады. По обе стороны от нас рванули вспышки. На нашу одежду дождем посыпались раскаленные железные опилки, саму меня и Локвуда качнуло сначала в одну, затем в другую сторону, со всех сторон на нас начали наползать облака серебристого дыма – они, клубясь, поднимались вверх и быстро серели, остывая.

Все, о чем я сейчас так долго и нудно рассказываю, заняло всего секунды три, максимум четыре. Со стороны платформы раздались дикие вопли, со стороны туннеля царила мертвая тишина. В полном смысле мертвая.

Свое дело вспышка сделала – висевшая в туннеле тень исчезла. Мы с Локвудом расцепили руки, скатились в туннель и бросились бежать, грохоча подошвами по сухому гравию. Впереди туннель плавно поворачивал. Я на бегу достала из своего мешка фонарик и включила его, чтобы мы могли следить за рельсами у себя под ногами и не врезались в бетонную стенку туннеля. Тогда же я отметила про себя, как холодно вдруг стало вокруг после того, как мы с Локвудом пересекли границу и удалились от платформы. На рельсах, вдоль которых мы бежали, блестел толстый слой инея. Блестел и заледеневший черный гравий у нас под ногами. При дыхании у нас с Локвудом изо рта вылетал пар.

– Локвуд, – сказала я. – Холодно.

Мои слова гулким эхом отразились от закругленных стен туннеля.

– Да, холодно. Мне тоже. Но нам нужно двигаться вперед.

У себя за спиной, за поворотом туннеля, мы услышали шум погони. Там давили мерзлый гравий подкованные подошвы тяжелых башмаков и даже слышался голос Аделаиды Винкман, подгонявший ее приспешников вперед. О том, в каких выражениях их подгонял этот голос, я лучше промолчу.

– У них есть защита против призраков, – ахнула я. – И они гонят нас прямиком к…

Заканчивать фразу необходимости не было. Мы с Локвудом оба знали, что приближаемся к тому месту, где попал в катастрофу тот самый поезд метро. С каждым шагом излучаемый этим местом поток потусторонней энергии увеличивался, становился все плотнее, давил на нашу психику.

– Может, боковой туннель встретится или проход какой-нибудь, – пробормотал Локвуд. – Если мы с тобой вдруг разделимся, держись подальше от… – Он не договорил и крикнул: – Выключи фонарь!

Фонарь я, конечно, выключила, но перед этим луч света успел выхватить из темноты стенную нишу – в таких бетонных мешках укрываются дорожные рабочие, когда им нужно пропустить пролетающий мимо них поезд. И не пустовала эта ниша, к сожалению. В ней, на пыльном темном гравии белели… Нет, рассмотреть их толком я не успела, но что это такое, поняла сразу.

– Чьи это кости? – шепотом спросила я, когда мы с Локвудом продолжили шагать вперед.

Он не ответил, да этого уже, собственно, и не требовалось – из темноты навстречу нам выплыла полупрозрачная серая фигура. Еще одна Тень.

– Призрак выглядит инертным, – сказала я. – Возможно, не видит нас. Погоди… Нет, двинулся в нашу сторону.

– Вот гадство, – выругался Локвуд. – А у нас и защититься нечем… Защититься!.. – Он щелкнул пальцами, остановился и воскликнул: – По-моему, есть!

– Что ты делаешь? – зашипела я на него. – Что ты встал? Нам пошевеливаться нужно!

За нашей спиной все громче скрипели по гравию, все быстрее приближались тяжелые шаги.

– Погоди. Подойди поближе. Посвети вниз. – Локвуд вытащил из своего мешка свою накидку, защищающую от злых духов. Встряхнул, давая ей развернуться. Блеснули серебряные колечки и прикрепленные к ним красно-синие перья. Затем ловким движением, словно заканчивающий свой трюк иллюзионист, накинул ее на мои плечи.

– Когда шаман отправлялся в хижину мертвых, чтобы поговорить со своими предками, он всегда заворачивался в такую накидку, – сказал Локвуд, накрывая мне голову капюшоном. Потом он порылся в моем мешке, вынул из него вторую накидку и завернулся в нее сам. – Вот и мы с тобой поступим точно так же.

– Но мы идем не болтать с нашими предками!

– Мы вообще не знаем, куда идем и что собираемся делать, – усмехнулся Локвуд. – И ничего, кроме этих накидок, противопоставить местным призракам не можем… Слушай, мне показалось или вдруг стало не так холодно?

– Да, мне тоже кажется, что стало немного теплей. А как там наша Тень? Что поделывает?

– Сейчас ничего. Просто висит. Уж не знаю, в накидке дело или нет, но зависла. Нападать вроде не собирается, и на том уже спасибо. Ну, двинули вперед. Сзади Аделаида со своими друзьями напирает.

Плотно завернувшись в накидки, мы с Локвудом побежали вперед по туннелю. За время нашей остановки банда Аделаиды Винкман успела приблизиться настолько, что ее уже стало не только слышно, но и видно. Увидев нас, они завопили от радости, но как только кто-то из них заметил висящий в туннеле призрак, взвыли от страха, резко остановились и принялись решать, что им делать дальше. Теперь уже мы с Локвудом воспользовались их остановкой и резко вырвались вперед.

– Надеюсь, призрак отбил у них охоту гнаться за нами, – тяжело дыша, сказал спустя какое-то время Локвуд и замедлил шаг. – Разве что… – Он замолчал, резко остановился и промычал: – Нет… О, нет…

Перед нами открывалось более просторное и высокое пространство, несколько напоминающее оставшуюся у нас за спиной станцию «Воксхолл».

Но впереди были вздыбленные, перекрученные взрывом газа рельсы, а рядом с ними виднелись ступеньки, по которым можно было выбраться на платформу. Точнее, на то, что раньше было платформой. Сейчас же вся она была наглухо, под самый потолок завалена мусором, обломками камня, кусками бетона с торчащими из них железными прутьями. Одним словом, путь через платформу был отрезан.

И путь по рельсам тоже, потому что у заваленной платформы стоял поезд. Тот самый.

Как известно, поезда на этой ветке бело-красные, этот же поезд был черным, обгоревшим во время взрыва. За долгие годы стояния под землей поезд изрядно проржавел, и его черные стенки начали покрываться рыжими пятнами. С того места, где мы стояли с Локвудом, можно было рассмотреть только заднюю часть немного не доехавшего до конца платформы последнего вагона. Выбитая взрывом дверь свисала в сторону, в проеме виднелись обгоревшие пеньки первых нескольких сидений.

– Да, это он, – тяжело выдохнул Локвуд. – Тот самый злополучный поезд.

Не снимая своих накидок, мы подошли к поднимающимся на платформу ступенькам. Отсюда еще нагляднее стало видно плачевное состояние поезда. Примерно посередине состав наглухо был завален обломками станции, крыша поезда в этом месте была смята так, словно по ней ударили гигантским кулаком. Обращенная к платформе боковая стенка поезда здесь порвалась и вывернулась наружу, острые зубцы металла торчали как ребра какого-то диковинного доисторического животного. Черный состав был тих, пуст и смотрел в темноту своими странно перекошенными окнами.