Крадущаяся тень - Страуд Джонатан. Страница 54

Никакого движения вокруг я не замечала, но голова у меня раскалывалась от долетавших из призрачного далека звуков. Рев пламени, звон бьющегося стекла, предсмертные крики и хрипы. Я рискнула высунуть из-под накидки руку, и тут же ахнула от обжегшего ее ужасного потустороннего холода.

– Выключи фонарь, Люси, – сказал Локвуд.

Когда выключаешь фонарь, рекомендуется закрыть глаза, и подождать пять секунд – после этого они быстрее привыкают к темноте. Но на этот раз не прошло и этих пяти секунд, а Локвуд уже начал бессвязно бормотать и ахать, и по голосу я догадалась, что он уже успел подойти еще ближе к поезду. Я открыла глаза. В разбитых окнах слабо мерцал холодный потусторонний свет, и в нем можно было рассмотреть, что многие места в обгоревшем поезде по-прежнему заняты.

В полумраке темнели неподвижные, склоненные вперед на тонких шеях кочаны голов со свисающими с них на обветшавшие от времени воротнички длинными прядями волос. Кожа на лицах белая и тусклая, как брюшко у глубоководной рыбы, и на ее фоне резко выделяются угольно-черные провалы глазниц. Разумеется, это были призраки ехавших в злополучном поезде пассажиров – их физические тела (точнее, то, что от них осталось) были давно убраны отсюда, сожжены и похоронены в могилах, засыпанных сверху солью и железными опилками.

Мы стояли и смотрели на них. Сзади приближались наши преследователи, топот их ног перекрывал мерзкий визгливый голос Аделаиды Винкман.

– Выбора у нас нет, Люси, – сказал Локвуд. – Нам с тобой придется пройти через весь этот поезд.

– Сквозь поезд? Но, Локвуд!

– Или сквозь поезд, или в руки Аделаиды. Давай доверим свою судьбу этим накидкам.

– Но в поезде так много…

– Давай доверимся накидкам.

Времени на раздумья не было, нас уже осветил один долетевший со стороны туннеля луч света, за ним второй, третий… Уже показались и силуэты фигур, в руках которых качались зажженные фонари.

А затем в тишине туннеля оглушительно прогремел выстрел, и в задней стенке вагона появилась круглая дырочка. По-моему, девятого калибра дырочка.

Я, честно говоря, не могу вспомнить, как мы забрались в поезд, кто из нас двоих сделал это первым, как мы умудрились не порвать накидки из перьев, протискиваясь сквозь узкую щель выбитой, перекосившейся двери. Зато хорошо помню страх, который переживала в ту минуту, – страх перед теми, кто нагонял нас сзади, и страх перед теми, кто ждал нас впереди.

Да, внутри поезда тоже прокатилась волна огня, причем какая! Все, что могло сгореть внутри состава, сгорело. Исчезла пластиковая обшивка, обнажив железный скелет вагонов с выступающими из стен, местами оплавленными, переборками. Исчезла в огне и обшивка сидений, разумеется, – от них остались лишь обугленные каркасы. И на этих каркасах сидели лицом друг к другу освещенные бледным потусторонним светом пассажиры в обгоревших остатках старомодных пальто и платьев, костюмов и шляп. Как я уже сказала, призрачные пассажиры сидели в два ряда вдоль центрального прохода. Здесь, вблизи, стало видно, что кожа на лицах пассажиров, как и их одежда, присутствует лишь местами и похожа на прилипшие к черепу клочки папиросной бумаги, сухой и пыльной. Вот только глаза… Они у призрачных пассажиров оказались огромными, яркими и блестящими, похожими на лягушачьи, и что самое неприятное – все они были направлены на нас с Локвудом.

Над нашими головами просвистела еще одна пуля и звякнула о металлическую стенку где-то далеко, ближе к середине поезда. И очень вовремя прозвучал этот выстрел, очень вовремя. Без него, я боюсь, мы с Локвудом никогда не решились бы сделать следующий шаг, но теперь, не сговариваясь, плотнее закутались в свои накидки и начали осторожно пробираться вперед мимо светящихся холодным светом мужских и женских фигур, мимо злобных мертвецов, сидящих в два ряда в своей обугленной металлической гробнице. Я шла первой, Локвуд за мной.

Вот пожилая женщина, прикрытые шалью кости. Мужчина в шляпе-котелке, который наполовину сплавился с его лицом. Двое молодых людей, их наклоненные друг к другу головы тоже сплавились в один чудовищный, неправильной формы шар. Я прикрыла глаза, желая лучше расслышать доносящийся отовсюду потусторонний шепот.

Под ногами сухариком хрустело спекшееся синтетическое покрытие пола. Мы с Локвудом шли по проходу очень медленно и осторожно. Со всех сторон за нами внимательно следили темные лягушачьи глаза, но ни один из призрачных пассажиров не шелохнулся.

Проходя все дальше вперед по составу, мы обнаружили, что не все пассажиры этого жуткого поезда обгорели, и не все они были из одного времени. Встречались нам и не обгоревшие фигуры с более яркой аурой и в более современной одежде – юноша в оранжевой стеганой куртке и темно-синих джинсах, стройная тоненькая девушка в ярком топике с капюшоном. Такие «свежие» призраки сразу выделялись среди «старых», обгоревших призраков, как золотые зубы в гнилом рту. Фло говорила, что в поезде есть «новые пассажиры», и она не ошиблась. Не совсем понятно, правда, как они умерли, эти новые пассажиры.

Мы с Локвудом добрались уже до середины поезда, до того места, где боковая стенка вагона была выворочена наружу, а крыша низко просела. Здесь тоже сидели призрачные пассажиры, причем их фигуры были так чудовищно смяты и изуродованы, что я прикрыла глаза, чтобы не присматриваться к деталям. Прибавив шаг, мы поспешили перейти в переднюю половину поезда.

– Смотри прямо перед собой, – прошептал мне Локвуд. – Не встречайся с ними взглядом.

– Ага, – кивнула я. – Они просто мечтают усадить нас рядом с собой.

– И усадили бы, не будь у нас этих накидок.

Словно в подтверждение этих слов шевельнулся пожилой пассажир, мимо которого я проходила. Он поднял свою обгоревшую костяную руку, но тут же отдернул ее, когда красно-синие перья накидки приблизились к его скрюченным пальцам.

Ближе к голове поезда призрачных пассажиров стало меньше, и мы пошли быстрее – впереди уже виднелась раскрытая, наполовину вырванная из вагона дверь, а за ней пустой туннель с уходящими в темноту рельсами. Мы добрались до этой двери, выбрались наружу, с десяток метров прошли, пошатываясь, по хрустящему гравию, а затем дружно рухнули на него. За нашими спинами темнел и молчал призрачный поезд.

– Хочу надеяться, что Винкманы попытаются пройти следом за нами, – тяжело переводя дыхание, сказал Локвуд. – Если попытаются, завтра в этом поезде прибавятся новые пассажиры, готов спорить на что угодно.

– Брр, прекрати, – передернулась я, представив сидящую в поезде Аделаиду Винкман в цветастом платье и с выпученными лягушачьими глазами.

– Отдышалась? – спросил Локвуд. – Тогда вперед. Я думаю, что если достаточно долго идти по туннелю, рано или поздно отыщется выход из него. – Он поправил капюшон своей накидки и добавил: – А накидки, пока мы здесь, под землей, лучше не снимать.

Мы медленно побрели вперед на своих негнущихся, одеревеневших ногах.

– Кто бы мог подумать, что на Портленд-Роу можно отыскать такое сокровище, как эти накидки, – спустя некоторое время сказала я. – Мы в долгу перед твоими родителями, Локвуд, они сегодня нам жизнь спасли.

Он не ответил, да и действительно не располагало это место к разговорам. Располагало скорее к тому, чтобы поживее убраться отсюда. И мы с Локвудом, повернувшись спиной к смерти и тьме, медленно побрели вдоль железнодорожных путей к свету.

Проклятая деревня

Результатами нашей экспедиции в подземный мир Локвуд в принципе остался доволен. Полностью довольным нашей операцией он быть и не мог, поскольку мы и череп не смогли вернуть, и едва не погибли оба. Между прочим, в последний раз мы чудом остались в живых уже в самом конце, когда, проблуждав битых два часа по туннелям, мы выбрались на действующий участок линии метро возле Стоквелла, где сразу же едва не попали под выскочивший из-за поворота на полном ходу поезд.

– Давайте смотреть на вещи позитивно, – сказал Локвуд на следующее утро, когда мы вместе с Джорджем и Холли собрались в офисе на цокольном этаже. – Плюсы от вчерашнего похода во много раз превышают его минусы. Во-первых, мы отправились на поиски важного сверхъестественного артефакта и неожиданно обнаружили, что на самом деле владеем двумя другими.