Безумный мафиози (ЛП) - Финелли Мила. Страница 17

Вито нажал на кнопку, а затем спросил Пьетро:

– Где ты его держишь?

– Мясная лавка рядом с церковью на Via Posillipo.

– Он продержится до завтра?

– Я позабочусь о том, чтобы он остался жив, если ты придешь.

– Мы едем, ― сказал я, наклоняясь ближе к телефону. – Не говори ему. Я хочу, чтобы это был сюрприз.

– Конечно, дон Д'Агостино. A presto - до скорого.

Вито повесил трубку и потер подбородок. Cazzo - блядь, дважды за один день с рассказом моего брата?

–Покончи с этим, ― приказал я. – Просто скажи о чем ты думаешь.

– Ты взорвал ресторан в Милане. Вы похитили невестку Раваццани. Как ты думаешь, разумно ли так скоро ступать на итальянскую землю? Я думаю, нам лучше оставаться в море, пока все не успокоится.

– Мне не нравятся посетители на яхте.

Чем меньше людей будет знать о яхте, тем лучше. За четыре года на борту побывали только три моих капитана, и я безоговорочно им доверял. Я видел, что Вито собирается возразить, поэтому поднял руку.

– Женщины разные, и ты это знаешь, так что не пытайся использовать это против меня.

– Я не жалуюсь на женщин, поверь мне. Я могу сколько угодно дрочить.

– Хорошо. Так что мы пришли к согласию. Короткая поездка, чтобы разобраться с Андреа, а затем мы отправимся во Францию, чтобы забрать женщин.

Вито начал прокручивать страницы на своем телефоне.

– Есть какие-нибудь идеи о том, откуда Андреа знает Раваццани?

– Нет. Его отец был низкого уровня, у него никогда не было бы таких связей. А Андреа получил повышение только из-за моего брака с его кузиной.

Я подошел к холодильнику и достал газированную воду. Я сделал большой глоток воды, который напомнил мне о моей маленькой уличной кошке. Что она делала в своей клетке? Искушение еще раз проверить камеру слежения прошептало по моей коже, но я этого не сделала. Пусть Сесилия вместо этого разбирается с Джиа.

– Пусть ребята из Мюнхена займутся Андреа, ― сказал я Вито, имея в виду своих лучших хакеров. – Они будут знать, как раскрыть любое дерьмо, которое можно найти. Скажите им так быстро, как только они смогут. Я прикажу капитану развернуться и вернуться тем же путем, которым мы пришли.

Вито кивнул и потянулся за телефоном.

– Ты ведь не будешь снова заходить в комнату определенного заключенного, не так ли?

– Делай, что тебе говорят, fratello - брат.

– Я видел, как ты смотрел на нее. До того, как ты узнал, кто она такая.

– И? Ты думаешь, я настолько слаб, что позволю ее сиськам и заднице одурачить меня, заставив забыть, кто она такая?

Он тяжело вздохнул.

– Я не знаю. Ты не тот же человек, что и тот, кто вошел в ту камеру.

Я сжал кулак, чтобы напомнить себе о своем отсутствующем кончике пальца, привычка, которую я выработал за последние четыре года. Не то чтобы одно напоминание было необходимо, когда у меня их было так много — например, шрамы, покрывающие мое тело, или затяжная боль в плечах. Или кошмары, как я ненавидел, когда ко мне прикасались. Каждый день я жил с последствиями того, что Раваццани сделал со мной.

– Тебе не нужно беспокоиться, ― сказал я. – То, что произошло в том подземелье, гарантирует, что я никогда не забуду — и уж точно никогда не прощу, что бы ни пыталась сделать Джиа Манчини.

– Я твой брат и твой советник. Это моя работа - беспокоиться.

– Это пустая трата вашего времени. — Я направился к двери. – Она - средство для достижения цели, не более того.

□

Джиа

Я уже давно не видела Энцо.

Пожилая итальянка Сесилия возвращалась каждые несколько часов, чтобы отвести меня в туалет и принести еду. Она была загадкой. Хотя она выглядела как чья-то милая бабушка, она носила пистолет и угрожала мне, как закоренелая преступница. Она не была жестокой, но и доброй тоже не была. Она заставила меня надеть на себя наручники, прежде чем отпереть клетку, и ни разу не повернулась ко мне спиной и ни на секунду не опустила пистолет, пока направляла меня в ванную.

Я внимательно наблюдал за ней, выжидая удобного момента. Могу ли я победить ее в бою? Я должна была быть уверена. Второго шанса у меня не будет.

– Как долго вы работаете на Д'Агостино? — спросила я ее, когда она положила мою еду на дно клетки. Если бы я могла наладить с ней взаимоотношения, заставить ее доверять мне, тогда у меня было бы больше шансов застать ее врасплох. Я не хотела в конечном итоге получить огнестрельное ранение от милой бабушки-убийцы.

Она не ответила.

Я продолжала пытаться.

– Вы его родственница?

По-прежнему ничего. Она снова заперла клетку, затем жестом попросила меня повернуться, чтобы она могла отстегнуть мои наручники. Когда я освободилась, я потерла запястья.

– Тебя когда-нибудь укачивало?

Ее лицо оставалось невозмутимым, ни один мускул не дрогнул. Женщина была как камень, без каких-либо эмоций.

Когда она собралась уходить, я продолжала говорить.

– Эй! Как ты думаешь, я могла бы получить подушку или одеяло? Прошлой ночью я замерзла. Я даже не буду придираться к качеству ткани!

Она захлопнула дверь и заперла ее.

Черт. Эта ледяная леди. Мне действительно хотелось накрыться чем-нибудь теплым. Неужели он снова заставит меня мерзнуть всю ночь на жестком полу? Я замахала руками и крикнула:

– Энцо! Я знаю, что ты наблюдаешь, маньяк. Мне нужна подушка или одеяло. Давай же! Достаточно того, что ты держишь меня взаперти и позволяешь Cruella de Ville присматривать за мной. Или отпусти меня, или принеси мне одеяло! Органический хлопок, если это возможно!

Черт возьми. Я пнула прутья решетки. Это было бессмысленно. Если он и наблюдал, то не собирался возвращаться в ближайшее время.

Вздохнув, я села на пол клетки. Если бы только я могла рисовать эскизы, сидя здесь и ничего не делая. Каковы были шансы, что Сесилия даст мне карандаши и бумагу? Я фыркнула. Без сомнения, эта женщина предпочла бы застрелить меня. В ее теле не было ни капли сочувствия или заботы. Где была женская солидарность? Как женщина, разве она не должна попытаться помочь другой женщине избежать этого кошмара?

Зазвенели ключи, и я напряглась. Я действительно ожидала, что Энцо ворвется в комнату, проклиная и ругая меня за мою просьбу.

Вместо этого это был мужчина, тот самый, который вчера преследовал меня на улице. И он нес пуховое одеяло.

– Ты, — выдохнула я. – Это ты был в Милане.

– Ciao - привет, Джинна. Я Вито Д'Агостино, один из братьев Энцо.

Это объясняло сходство. Они оба были высокими, с темно-каштановыми волосами и одинаковым прямым подбородком. Волосы Вито были немного короче, чем у его брата, и выражение его лица было задумчивым, в то время как у нцонцо было подозрительное и измученное.

– Это для меня?

Он начал протягивать толстую ткань через решетку.

– Вот, возьми это.

Никому не нужно было повторять мне дважды. Я ухватилась за край и потянула ткань на себя.

– Почему ты это делаешь?

– Мой брат... — Он сделал паузу и покачал головой. – Не суди его слишком строго. Он пережил вещи, которые исказили его разум. — Он указал на свой висок, как будто говоря мне что-то, чего я не знала.

– Да, это до боли очевидно. Но ему не нужно похищать меня и держать в клетке, черт возьми. Я ничего ему не сделала. — Одеяло упало мне в руки, и я быстро завернулась в него. Боже, это небольшое количество тепла приятно ощущалось на моей обнаженной коже.

– Он видит это не совсем так же, но хочешь верь, хочешь нет, мы не потворствуем насилию в отношении женщин.

– Не уверена, что Энцо в курсе этого.

– Это не тот тип насилия, о котором я говорил.

Значит, изнасилование. Если это правда, то это было облегчением. Было бы на один ужас меньше поводов для беспокойства во время моего заключения.

Вито продолжал:

– Но ты должна иметь в виду одну вещь. То, что твой шурин сделал с моим братом? Они изменили его.